11 июля 2015 «Отдайте кесарю – кесарево, а Богу – Богово…» Отдайте кесарю – кесарево, а Богу – Богово, а в свое вцепитесь зубами и быстро тащите в логово, где самка в звериной шкуре третью ночь стережет костер, где дети с рычанием ползают на карачках, где старцы не думают о похоронных заначках, где братцы в охотку под себя подминают сестер. Этот мир не скверный, нет, он просто пещерный, ему неведом ход времени равномерный, и даже восход светила – большой сюрприз. Вокруг ходят мамонты и шерстистые носороги, эти звери в принципе – невинные недотроги, не то саблезубые тигры – не поймешь, кто кого загрыз. И кто б человечество сдвинул с гиблого места, поставил бы под ружье, отучил-отлучил от инцеста, рассказал бы про вечную жизнь, которая там, в земле не копошенье червей и хрустящих личинок, а та, за которую в келье молится инок, и та, что нетленной звездою горит во мгле. И кто б объяснил, что вера – игра без правил, Господь вопрошает Себя: за что Ты Меня оставил, и самозабвенный художник сам себя позабыл. И самозабвенные воины – пика да алебарда, и самозабвенен бросок безумного авангарда, что рвется вперед, врагу открывая тыл. 13 июля 2015 «В этом краю за битого двух небитых дают, а то и трех…» В этом краю за битого двух небитых дают, а то и трех, а после бьют небитых, чтоб они поднялись в цене. А на троне сидит там царь Стручковый Горох, а в стручке царевны-горошинки сидят рядком в глубине. И хорошо человеку жить при Горохе-царе, правда, пучит живот и трещишь, а если не бит, то бьют, потому что пучит всех верноподданных об этой поре, потому что за битого двух или трех небитых дают. И в каждой хате зыбка цепная подвешена к потолку, и рыбка златая в каждом колодце живет, а в каждой зыбке – жирный младенец, прибыль в нашем полку, и у младенца тоже с гороха пучит живот. И высокоудойная мамка песню поет сынку о царе-Горохе, от которого мальчика понесла, и мальчик вырастет крепким и обрадуется пинку, потому что после пинка цена его возросла. И поведет его, возросшего, постаревшая мать на невольничий рынок, под стеклянными крышами корпуса, будет битого сына на двух небитых менять, а из глаз ее бабья слеза – Божья роса. 16 июля 2015 «Еще твоя жизнь может показаться чем-то…» еще твоя жизнь может показаться чем-то напоминающим живопись кватроченто без доски без золотого фона без предвечного Бога и предсмертного стона и еще твоя жизнь может показаться и скрыться или быть грудой хлама в котором приятно рыться вдруг что-то мелькнет блеснет на мгновенье не менее чем ничто не более чем дуновенье и еще твоя жизнь и вообще как тебе на свете все что нужно держать в узде или держать в секрете от греха подальше сохранней от сглаза нескладнее чем в стихе слишком длинная фраза и еще городской пейзаж кривой переулок пуст и утренний воздух влажен и гулок и еще страна канатный завод первая смена пивной киоск на углу высокая пена 17 июля 2015
«Апокриф – незаконный полукровок…» Апокриф – незаконный полукровок от святости и вымысла: неловок, никак не может втиснуться в канон, пролезть в догмат, вписать кого-то в святцы, взлететь, над колокольнею подняться и сверху слушать колокольный звон. Но он живет, без славы и огласки, ему довольно прав волшебной сказки о глиняных оживших воробьях, святых кентаврах, силачах псоглавых, о чертиках, чумазых и лукавых, плодящихся в неведомых краях, родителях Марии престарелых, об ангелочках пухлых, крыльях белых, растущих сквозь рубахи, о слезе окаменевшей, о целебных водах, об озлобленных, проклятых народах, идущих по неправедной стезе. Апокриф – незаконный брат Писанья, он обречен на долгие скитанья из церкви в церковь да из уст в уста, минуя ухо, разум потрясая, идет фигурка темная, босая, чтоб с покаяньем пасть к ногам Христа. 18 июля 2015 «Священный гимнарий российских военных побед…» священный гимнарий российских военных побед торжественны оды обилен дворцовый обед алмазами звезды сверкают на лентах атласных мундиры к лицу молодежи но и стариков они украшают глядят из седых париков глаза завидущие на убиения праздник так ламех кичился убийством и жен призывал внимательно слушать как юношу он убивал мол цила и ада послушайте мужа красотки он крепкий убивец отмстится стократ за него и жены развесили уши не зная того что жизнь человека не стоит табачной щепотки щепотки понюшки из той табакерки златой подаренной маршалу вместе с надгробной плитой из царственных рук ничего что красны и опухли и кольца на пальцы не лезут и что там кольцо когда из тебя выпирает рябое лицо как лес раздвигая седые парадные букли священный гимнарий российских военных побед когда человек есть застывший парадный портрет над пышным столом и фелица глядит благосклонно как славные воины пищу глотают рыча и что там одежда что там кружева и парча когда под одеждой зудит похотливое лоно и оды гремят с пожелтевших старинных страниц и толпы ревут вот опять расширенье границ вот вражеской крови бадья вот плененные гады вот нелюди в чуждых мундирах с чудным языком вот в спальню фелицы любовник крадется тайком вот высятся над петербургом соборов громады |
