Это была чистейшая правда. Спок мог и не казаться сонным или под лекарствами, но выглядел он так, словно у него был жар — лицо покрывала испарина, щеки и острые кончики ушей позеленели, и все равно Спок выглядел каким-то осунувшимся, сдутым. Джима снедало желание прикоснуться, но он знал, что им сначала надо поговорить.

— Я оставлю вас двоих, — громко заявил Маккой.

— Спасибо, Боунз. Я серьезно.

— Да, да, ты это уже говорил.

И дверь еще раз закрылась.

Спок посмотрел на него снизу вверх и что-то было… не так. Румянец на его щеках расползался на скулы и нос, а пристальное внимание в его взгляде почти вибрировало.

— Спок?

Его губы раскрылись, но не раздалось ни звука, только тяжелое дыхание, и Джиму показалось, словно грудь Спока с каждой секундой вздымалась все более нерегулярно.

— Эй, — Кирк наклонился, обеспокоенно нахмурившись. — Эй, что случилось?

— T-tu… — выдохнул Спок едва слышно. — Tu, Джим, t-t’hy’la, ashaya, slor-veh, ashalik, t’hy’la, t’hy’la… — он звучал так, словно бы умолял, но о чем — Джим не знал.

— Эй, эй, — прошептал Кирк в попытке успокоить, и подумал, не позвать ли Маккоя обратно на случай, если он только делал Споку хуже. Не считая своего имени, он понял только «tu», что значило «ты» по-вулкански, но Кирк понятия не имел, что еще Спок пытался ему сказать, о чем просил. — Спок, что… ты хочешь, чтобы я сделал?..

Вулканец мгновенно отреагировал. Он резко подался вперед и схватил Джима за шею, вдавливая большой палец в чувствительную точку над кадыком.

— Нет. Пожалуйста.

Секунду спустя Спок разжал хватку, и Кирк закашлял, шокированный.

— Ч-что?.. Что Ставок с тобой сделал?

Джим ожидал… многого. Придумал множество ответов и сценариев для этого вопроса за то короткое время, когда он бодрствовал. Ничто из всего этого не содержало того, что произошло на самом деле.

Спок выскочил с кровати настолько быстро, что его движения размазались, белый халат упал на пол, так что Спок остался голым, а потом бледно голубую рубашку Джима нетерпеливо разорвали, пока их прикосновение кожи к коже не стало как можно более обширным.

— Чт…ух…

Он уперся в край кровати и, потеряв равновесие, наполовину сел и наполовину съехал с нее, а Спок продолжал водить носом вдоль его горла и вжиматься ладонями везде, где мог дотянуться, начиная с бёдер Джима и до его спины и лица, и ох, когда ладони обхватили его лицо, Кирк почувствовал толчок, нечто горячее и наэлектризованное, почти умирающее, оно прижалось, а потом протиснулось внутрь, одним долгим толчком ментальной силы…

— Чёрт, чёрт, Спок, всё в порядке, я здесь…

Джим не понимал, что происходит, не знал, что Спок делал, почему ему это было нужно, почему вкус и ощущение мыслей вулканца были не просто отчаянными — откровенно изголодавшимися, Спок психовал из-за этого, здоровые кончики пальцев на его раненной ладони так сильно впивались в плоть Джима, что он чувствовал даже ногти.

— Б-бери, всё в порядке, слышишь? Бери, что тебе нужно, я помогу, с нами всё будет в порядке…

Джим знал Спока, мог уже предположить последствия этого слияния разумов, но с этим они тоже разберутся, позже. Прямо сейчас Спок лизал и покусывал в точке под челюстью Джима, очевидно для опоры, потому что здоровая ладонь вулканца легла ему на лицо и мир потемнел.

Разум Джима теперь был его телом, он неограничен, лишь сознание, одно только пустое пространство и мчащиеся мысли

Что-то тёмное и израненное одновременно пытается зарыться в разум Джима и попробовать его всего на вкус, ощущение, лучше всего описываемое словом «облизывать», оно похоже на омывающую теплоту вокруг каждой золотой струны мысли, которую это «что-то» — Спок — может найти

Джиму кажется, что жар омывает его естество, и даже не представляет, как еще это описать

Т‘hy’la, ashaya, slor-veh, ashalik…

Я… я не понимаю, Спок

Ты, Джим, мне нужен… ты

Что я могу сделать? Спок, чем я могу помочь?

Повисла пауза (виси его жизнь на волоске, Джим не смог бы сказать, сколько она длилась, даже время, казалось, шло здесь по-другому, или, возможно, дело было в том, что его чувства полностью отключились) и мысли Спока начали собираться во что-то, напоминающее ту замысловатую структуру, какая у них раньше была

Он попытался разорвать… он нарушил и… он желал уничтожить меня и потому… он запер меня, отрезал, ментально, от… всего. Он запер меня в себе, так что я остался в большем одиночестве, чем когда-либо… но теперь это неважно. Он отыскал узы, потеря которых причинит мне самую сильную боль, и попытался уничтожить и их

Однажды, возможно, в отдаленном будущем, от подобных откровений, от подобных слов Джим не будет испытывать невероятную радость, какую испытывает сейчас, но казалось крайне маловероятным, что он когда-нибудь к этому привыкнет и адаптируется, что начнет принимать как должное — это казалось невозможным

Значит… между нами появились узы

Они начали формироваться. Я не мог… никогда не было времени объяснить, способа остановить это тоже нет

Не… я бы никогда не захотел это останавливать. Идиот

По темноте пробегает дрожь, Джим не знает, как еще думать об этом. Они так сильно переплелись, почти как если бы приближались к состоянию, достигнуть которое можно только на несколько бесконечных секунд, когда Джим не знал, кто он, а кто — Спок, потому что они были едины телом и, что более важно, они были в буквальном смысле едины разумом

Он попытался разорвать узы… но не смог?

Нет

Ты спас их?

Нет. Они сами выстояли. Им не было нужно спасение, узы были слишком сильны. Чтобы разорвать их требуется телепатический контроль как у целителя, а у Ставока его не было

Значит сама атака навредила тебе? Я ничего не почувствовал

И поскольку они были в этом месте, разум Спока разлит повсюду — кровоточащий, избитый и такой слабый, такой голодный — Джим чувствует это, улавливает, лишь на мгновение, но достаточно, чтобы он понял

Ты взял всю боль на себя

Его злость горит ярко на языке возмущенного пламени, и хотя она направлена на Спока, за то, что он такой идиот, идеальный, безответственный и опрометчивый, хотя он злится на Спока, а не из-за него, разум Спока все равно жаждет этого, купается в этом

Так как нам лечить тебя? Что нам делать?

Тебе надо только позволить это вторжение…

Ты? Вторжение?

…чтобы я выздоровел. Теперь я могу думать. Раньше не мог, когда ты потерял сознание, а надо мной одержали верх раны

Значит… ты будешь в порядке?

Да

Я могу как-нибудь ускорить этот процесс?

Он снова вспоминает это мгновение, на самой вершине блаженства, когда все сливается в размытое пятно, и Спок весьма красноречиво не отвечает

Ты думаешь то же, что и я?

Дрожь смеха

Это самая сильная из связей

Я… не чувствую своего тела. Может неловко получиться

Еще больше веселья

Маленькая волна ликования Джима по поводу того, что он вызвал у Спока такую реакцию, тоже немедля слизана

Здесь возможно достичь ментального эквивалента… но эти исследования оставим на будущее

Ладно. Хотя должен признать, это очень сильно похоже на офигенный способ тренировать твой мозг. Даже лучше, чем математика

Еще больше смеха, по крайней мере на вкус было очень похоже…

И именно с этим отзвуком ощущения Джим медленно пришел в себя, почувствовал свое тело и смог видеть, слышать и ощущать.

Спока.

Голого Спока.

— Тебе лучше? — выдохнул он в острое ухо, отмечая, что да, его тело было чертовски готово повторить это дело со слиянием.

— Лучше, — ответил Спок, низко и сипло. Потом он отстранился, чтобы посмотреть Джиму в глаза, но его взгляд, неосознанно, кажется, съехал ниже, пока он в открытую не уставился на рот Джима. — Но полностью не восстановился.

Кирк коротко фыркнул и провел пальцами по стояку вулканца, отчего бёдра Спока дёрнулись.

— Я могу с этим помочь, — самодовольно произнес Джим.