— Она не умерла и не осталась в мире людей. Она живёт в тебе, Милена.

— Чушь! — резко ответила я. — А теперь, верни меня в нормальный сон.

— Если ты не собираешься вспоминать Адалиссу добровольно, Милена, то у меня нет выбора, — вздохнула дракониха. — Я сама буду будить Адалиссу, но, в таком случае, ваши с ней сознания начнут сливаться. Точнее, твоё сознание с её. Ты начнёшь вспоминать то, что происходило с ней. Ты будешь воспринимать её воспоминания, как свои. Медленно, постепенно… ты забудешь всё, что происходило с тобой, забудешь всех своих знакомых и друзей. Перестанешь узнавать любого, кого не знает Адалисса. Твой характер изменится. И, в конце концов, от тебя ничего не останется, Милена. Ты исчезнешь. Останется только Адалисса. Этот процесс может начаться через годы, века, тысячелетия… Но, у меня есть это время. А теперь скажи — ты хочешь такого развития событий?

— Я не верю в то, что ты говоришь. Я не верю ни единому твоему слову. А если я не верю, то какой смысл бояться, воспринимать твои угрозы всерьёз и делать то, что ты говоришь? В конце концов, я даже не уверена до конца, что ты не плод моего больного воображения.

— Значит, ты не будешь пытаться вспомнить мою сестру? — Дайона спрашивала спокойно, но за этим спокойствием чувствовались гнев и ярость.

— Нет.

— Что ж… Тогда, не обвиняй меня, когда твоё самосознание полностью растворится в Адалиссе.

Когда Дайона договорила, поляна, солнце и она сама — исчезли. А я попала в, уже ставший обыденным, простой ночной кошмар.

— Просыпайся, сладкая моя, — разбудил меня голос Асмодея.

Я открыла глаза и обнаружила себя лежащей на коленях демона похоти. Его рука перебирала мои волосы, и этот жест можно было бы назвать нежным и интимным, если бы я не видела в этом отношения к себе, как к домашнему питомцу. Это раздражало и злило, но… В этом мире (да и теперь, наверное, в любом другом) я ничего не решала. Я всё больше и больше убеждалась в том, что сила — это единственное, что правит всем. А тем, у кого силы нет, могут только подчиняться, угождать и, иногда, пытаться как-то повлиять на события через постель, связи или ещё как-то.

— Асмодей, ты не мог бы… перестать трогать мои волосы? Мне это не нравится.

— Ничего, потерпишь, сладкая моя, — ответил Асмодей, не собираясь выполнять мою просьбу. — А теперь, нужно начать день с хорошего, верно? — я промолчала, так как посчитала, что этот вопрос не требовал ответа, но болезненный рывок за волосы заставил меня пересмотреть свою позицию. — Я спрашиваю: верно, сладкая моя?

— Верно, — поспешила сказать я — испытывать боль мне, совершенно, не хотелось.

— А раз ты с этим согласна, то я хочу, чтобы ты сделала мне приятное. Я хочу, чтобы ты сделала всё возможное, чтобы удовлетворить меня. Ты же хочешь, чтобы я оказал тебе свою поддержку, не так ли?

— Ты говорил, что окажешь мне покровительство за то, что я соглашусь, добровольно, остаться с тобой, — напомнила я. — Такое ощущение, что ты сейчас переделываешь свои собственные слова, Асмодей.

— Я их не переделываю, сладкая моя, и я от них не отказываюсь, но… Я же не говорил, что — согласиться добровольно — это только то, что ты остаёшься.

— Ложь! Говорил! Ты именно это и имел в виду!

— Ничего подобного, — мужчина улыбнулся так, как улыбнулась бы змея, при поимке добычи, если бы она это умела. — Я не делал никаких уточнений. И ты же не думала, что я оставил тебя здесь, лишь, для того, чтобы ты поспала?

— Нет, не думала.

— Тогда, в чём проблема, сладкая моя?

Я и сама не знала. Я знала, с самого начала, что Асмодей оставляет меня не просто так. Я понимала, что желания демона похоти и сексуальных извращений будут ему под стать. И я, также, понимала, что мне придётся исполнять эти желания. Но, видимо, я себя переоценила, думая, что смогу просто это сделать. Оказалось, что нет — не смогу я сделать это просто. Да, я не шарахалась от Асмодея так, как от Рейфа и Лекса в последнее время. Возможно, даже, что секс с Вельзевулом и Асмодеем полностью излечил меня, но… Так запросто исполнять желания Асмодея… мне казалось это нереальным, однако…

— Проблемы нет, Асмодей. Но, в таком случае, я хочу точно знать, что именно за это я получу твоё покровительство. Я хочу, чтобы ты дал клятву Тьмой, что за то, что я исполню твои прихоти, твоя поддержка на Совете мне будет обеспечена.

— Хочешь, чтобы я дал клятву? А так не веришь?

— Разумеется, нет.

— Интересно, а что ты будешь делать, если я откажусь? Я же, всё равно, смогу тебя заставить делать то, что я хочу. Так, в чём смысл в этом для меня?

Такого поворота событий я не ожидала никак. Мне и в голову не приходило, что Асмодей может просто взять и передумать. А если Асмодей мне откажет, то мне придётся обращаться к кому-нибудь другому. И не факт, что у меня что-нибудь получится. А чем я могу повлиять на решение Асмодея? Ничем. Если он не захочет, заставить его будет невозможно.

— Как же мне нравится страх на твоём лице! — засмеялся демон похоти. — Любовался бы и любовался! Хотя, похотливое желание мне нравится больше — такое, какое было у тебя недавно.

— Это было, всего лишь, твоё заклинание.

— Уверена? — смех демона резко прервался. — Ты уверена, сладкая моя, что всё то время, что мы с Вельзевулом развлекались с тобой, ты была под моим заклинанием?

— А как же иначе?

— А иначе могло бы быть так, что я снял своё заклинание задолго до того, как ты достигла последнего оргазма.

— Ложь! Это не может быть правдой! Я не могла сама, по собственному желанию, хотеть всего этого!

— А какой смысл мне лгать, сладкая? — поинтересовался Верховный демон.

— Например, для того, чтобы унизить меня.

— Унизить? О, сладкая моя, существует очень много способов сделать это и, такой банальный и скучный, я бы использовать не стал. Так что, в этом случае, я не лгу. А ты так боишься признаться самой себе в том, что ты, без всякого заклинания, хотела этого? Признаться в том, что эта похоть была твоим собственным желанием? Признай уже, сладкая, что ты самая обыкновенная похотливая демонесса, ловящая истинный кайф от траха с двумя Верховными демонами.

Мне не хотелось верить Асмодею. Не хотелось верить в то, что я сама наслаждалась сексом с ним и Вельзевулом. Я хотела верить, лишь, в то, что всё, что я делала, я делала под заклинанием.

«Неужели, демон похоти прав, и я боюсь признаться в своих собственных пороках? Боюсь признаться в том, что мне нравилось? Но, тогда получается, что я сама же бегу от того, чего хочет добиться от меня Лилит — наслаждения. Демонесса разврата хочет, чтобы я научилась получать удовольствие и если Асмодей говорит правду, то у меня это получилось. Но, смириться с тем, что я сама хотела Асмодея и Вельзевула? Что я сама исполняла то, что они хотели? Как я могу?».

— Даже если я это признаю, — чуть помолчав, произнесла я. — То, что это поменяет?

— Ничего. Абсолютно ничего. Но, ту похоть, которую я видел в твоих глазах вчера, я хочу видеть и сегодня, сладкая моя.

— И что мне за это будет? — спросила я, помня о том, чего именно я хочу от Асмодея.

— Если я захочу, то не будет ничего, — усмехнулся Асмодей. — Ты просто будешь вынуждена подчиниться.

— Асмодей, пожалуйста… Я соглашусь на все условия, которые ты сейчас скажешь, но, пожалуйста, выполни мою просьбу.

Ни о какой гордости здесь речи уже не было. Надо покровительство — надо быть, по крайней мере, вежливой. Не возникать, не кричать… Во всяком случае, постараться это сделать.

Асмодей улыбался, глядя мне в глаза:

— Я могу быть очень добрым, сладкая моя. Я могу быть ласковым с тобой. Но, за это, я жду того, чтобы ты была послушна мне во всём. Если же нет, я буду груб и жесток. Ты же этого не хочешь, сладкая?

— Нет. Я буду… я буду послушной. Только… сделай то, что я прошу.

— Всё будет зависеть от тебя, сладкая. Будешь умницей — получишь только ласку и удовольствие. А по поводу покровительства… я дам его тебе. Ну, раз мы пришли к взаимному пониманию, — продолжил демон похоти. — То, я был бы не против, чтобы моя сладкая сделала мне приятное.