Ферокс ничего не понимал. Он держал в руках послание от светлых эльфов и перечитывал его уже не в первый раз. То, что в нём было написано, в голове не укладывалось. До этого письма, повелитель драконов считал, что его жена, напав на светлый лес, просто убила парочку этих остроухих святош и всё. Но, судя по письму, всё было совсем не так…

«Повелителю всех драконов, императору стихий и хозяину неба, Фероксу Деймарру Айрелл Нэррету! Светлый лес обращается к Вам, находясь в скорби и печали, ибо эра нашего Светлого короля закончилась. Светлый лес взывает к Вам и Вашему чувству справедливости!..»…

На десяти листах, исписанных витиеватыми эльфийскими буквами, Светлый лес гневался и жаловался на то, что Милена Кавэлли, вероломно и неожиданно напавшая на него, совершила ужаснейшее преступление. Она изничтожила эльфийскую королевскую династию, убив всех членов правящей семьи. И теперь, эльфы требовали искупления этого. Искупление, по их мнению, заключалось в казни Милены Кавэлли. Причём, желательно, самими светлыми эльфами. В противном случае, эльфы грозились объявить войну драконам.

«Значит, эти головы принадлежать членам королевской семьи Светлого леса? — дракон покосился на «сувениры» Милены, лежащие на столе. — Интересно… Как Милене, вообще, могло прийти подобное на ум?».

Разумеется, о том, чтобы казнить Милену или отдать её светлым эльфам, и речи быть не могло. Войны со Светлым лесом Ферокс не боялся. Во-первых, эльфийская раса была несколько слабее драконьей. А во-вторых, чёрный дракон сильно сомневался, что эльфы, на самом деле, объявят ему войны, если он не выполнит их требования. Над Светлым лесом сейчас навис призрак анархии — ему сейчас не до конфликтов. В таком плачевном положении, пусть и с армией, Светлый лес не рискнёт ввязываться в войну с расой, которая сильнее и в войне с которой, заведомо, известен итог — поражение.

«А моя жёнушка меня удивила. Ожидать от неё такого… нереально! Пусть и не без помощи ангела смерти, но эта получеловеческая девчонка осмелилась замахнуться на правителя Светлого леса. И, ведь, убила же его! Конечно, действие совершенно не обдуманное. Убивать правителя другой страны только потому, что захотелось… Так может поступить только демон! И то, близко не сталкивающийся с властью и политикой. Пообщаться с ней надо по этому поводу».

Ферокс связался со слугой своей жены — Драйком, чтобы тот сообщил Милене, что хочет её видеть. Но, демон ответил, что его госпожа так и не вернулась с Совета Преисподней. «Осталась с кем-то из своих покровителей? Или…». Ферокс вспомнил, что Милена говорила ему о том, что приказ Люцифера — это проучить светлых эльфов. Проучить… Но, никак не убивать кого-то из высшей эльфийской знати и уж, тем более, их короля. Вряд ли, повелителю Ада могла понравиться подобная инициатива. Слишком уж она выходила за рамки приказа. Значит, его супругу, вполне, могли и наказать.

Связующим средством для общения с Люцифером стала гладь чёрного зеркала. Самому являться в мир демонов у чёрного дракона никакого желания не было. Ему не нравился тот мир. Нет, сами демоны ему импонировали. Их безжалостность, жестокость, эгоизм… Он их понимал. Да он бы никогда и не заключил союз с теми, кто ему не нравится. Даже ради продолжения рода (в таком случае, он бы просто похитил женщину). Дело было в небе Преисподней. Чёрное, без малейшего признака солнца или луны. Оно давило на дракона и угнетало его. Небо, в котором только тьма. Несмотря на то, что самого Ферокса, за глаза, часто называли не чёрным драконом, а драконом тьмы, такая чернота его, нисколько, не привлекала.

— Где моя жена? — спросил Ферокс, обойдя официальные приветствия, как только лицо повелителя Преисподней в зеркале стало различимо.

— Несёт наказание за излишнюю инициативность, — Люцифер тоже не последовал традициям, да и к чему они были с тем, кого знаешь не одну тысячу лет. — Она перешла за рамки данного мной приказа, за что и поплатилась. Надеюсь, у тебя нет возражений по этому поводу?

— Нет, возражений у меня нет, но… — Ферокс, на мгновение, задумался, решая — оставить всё, как есть или, всё-таки, вмешаться. — Я бы хотел, чтобы её наказание не было, чересчур, долгим.

Люцифер, явно, не ожидал от повелителя драконов таких слов. Он знал, что пока Милена беременна от человека, Фероксу она не сильно нужна. Разве что, только для постели. А желающих согреть чёрному богу-дракону постель — владыка Ада был уверен — предостаточно.

— Она нужна тебе, Ферокс или… тебе её жаль? — демон даже сам не сильно верил, что задал последний вопрос.

— Нет, мне её не жаль, — дракон презрительно фыркнул — жалость была ему, в принципе, не свойственна, и уж кто-кто, а Люцифер должен был это знать.

— Тогда, зачем?

— Она потеряла своего человеческого ребёнка в Светлом лесу. Поэтому теперь я хочу, чтобы Милена, как можно быстрее, забеременела моим наследником. Я слишком долго этого ждал, Люцифер.

Дракон назвал одну из причин. Второй причиной было то, что Милена, действительно, стала ему… интересна. Из Светлого леса к нему пришёл чистокровный демон. Так это было по ощущениям. Демон наглый, развратный и жестокий. Фероксу это понравилось. Он бы не сказал, что та Милена, которую он знал до этого, вызывала совсем уж отторжение. Та Милена тоже привлекала его, но, скорее, как жертва хищника. Беспомощная, беззащитная… А Милена, вернувшаяся от эльфов… она сама была хищницей. Никак не жертвой.

Милена-хищница и Милена-жертва. Какая из них для него была предпочтительнее? Ферокс и сам пока этого не знал. Конечно, управляемы были обе. «Оковы неволи» не позволят ни «жертве», ни «хищнице» ослушаться его в чём-либо. Но… «Жертва» ненавидела его, боялась. Отрицала любую возможность того, что и без драконьей крови, может желать своего мужа. Делала всё, чтобы находиться от него, как можно, дальше. Она ненавидела и демонов и драконов и свою новую жизнь. В начале, за этим было забавно наблюдать. Как Милена, перешагивая через себя, делает что-то, по её мнению, ужасное, отвратительное. Но, потом Фероксу это наскучило. Приелось. Стало раздражать. «Хищница» стала, как глоток свежего воздуха для чёрного дракона. Яркая, сумасшедшая… Абсолютно не скрывающая своих желаний и не стесняющаяся их. Она обожала Ферокса, хотела его. И он был уверен, что не будь драконьей крови, ничего бы не изменилось. Она улыбалась, смеялась… То, что «жертва», при нём, никогда не делала и, вряд ли, когда-нибудь сделает. И «хищница» не боялась. Однако… вместе со всеми своими яркими, привлекательными для Ферокса, качествами, у «хищницы» минус, всё же, был. Её необузданность и спонтанность действий. «Жертва», конечно, тоже зачастую делала первое, что придёт в голову, но… повелитель драконов чувствовал, что «жертву» можно научить, успокоить её. «Хищница» обучению, вряд ли, поддастся. Если бы только «хищницу» и «жертву» можно было соединить в одно…

«Ты уже начинаешь думать, что будешь её чему-то учить?! — Ферокс сам несколько удивлён самому себе. — Похоже, эта девчонка плохо на тебя влияет!».

Но, на самом деле, Ферокс уже решил про себя, что просто «игрушка для спальни» его, всё же, не устроит. А раз так, то он сам и должен обучить свою жену тому, какой должна быть повелительница мира драконов. И неважно — кого именно ему придётся учить — «хищницу» или «жертву». Она, всё равно, была его женой, за которую он нёс ответственность. Этого Люциферу не понять. Это было ещё одно отличие демонов от драконов. Демоны, называющие друг друга «мужем» и «женой», ничего друг для друга не значили. При случае, они могли, с лёгкостью, убить своего партнёра и через секунду забыть о нём, прожив вместе, до этого, сотни лет. Они не любили друг друга, не заботились друг о друге. Ферокс всегда считал, что он такой же. Что девчонка-полукровка будет для него просто развлечением, которое выносит его ребёнка. Теперь же… он понял, что слишком… дракон. Что ему нужно что-то большее. Но, не объяснять же это демону.

— Хорошо, я сокращу время её наказания, — тем временем, произнёс Люцифер. — Три дня тебя устроят?