– И де же ево похоронили?

– А кто знат! Там своих секретов не любят раскрывать! Эт щь ищё хорошо, что раз и всё, конец всему! А то пришлось ба по тюрьмам скитатца, да гнить заживо!

Я, думаю, эту историю уместно назвать «Пожалел!».

Отец, как человек умный и рассудительный, скорее всего не стал засвечивать это матери. Зная ее характер, и то, что она в сражениях за правое дело в пылу атаки может пустить в ход «тяжелую артиллерию», он благоразумно об этом умолчал. А этот человек, если его можно так называть, знал, кому и что можно говорить! Я тоже решил опустить имена – потому, что мы хорошо знаем, о ком идёт речь. У этой семьи в Кевде остались не виновные дети, которым будет стыдно за такого отца, а родственники очень мстительные люди, если их можно к этой категории отнести. Их в Кевде знают многие.

Возникает, наверное, вопрос? А как же появилась на свет эта история? Оказалось, что кроме двух выпивавших за столом мужчин был еще и третий, в возрасте 5 лет, сидевший незаметно у второго окна около «кута» (складываемое спальное место) и мирно рисовавший трактор на стружке от фугана. На следующий день я показал нарисованный трактор отцу. Он внимательно посмотрел на мое художество и сказал:

– Похож. Надо спрятать! И положил эту стружку с краю на полечку (угловая полочка для икон).

Теперь этого старенького дома уже нет, но события, произошедшие в нём, продолжают жить!

Прошло много лет с тех пор. Воскресила в мельчайших деталях это событие музыка из фильма «Холодное лето 53-го». По Кевденским нормам, да и по нормам многих других мест, вещи умершего раздают нуждающимся людям. После смерти этого тайного помощника НКВД, его жена никому ничего из его одежды не раздавала!? Уж она–то, наверняка, догадывалась обо всем! Как говорили люди, она собрала всё на тачку, вывезла в конец деревни, и там сожгла всё в костре у одинокого дерева, где когда-то многие пастухи ютились в тенёчке во время обеда. Сидели и мы с братом Володей…

Теперь, наверное, это дерево засохло.

– Маньча, ты на улицу-то ходила, ай ищё нет? Ты поглиди чо там творица? От Кондрашовых до Майщки Борисовой все до чистонька истоптано! Эт чаво ш такое произошло ночий? Заплуталси штоль кто? Эт как жа надо было усватца, штоб плутать кругами? Видать всю ночь до свету нарязал!

– Да уш как в такую ночь заплутаца? Луна – та в полную харю, хоть иголки считай! Уж какой день без метели все стоит не шелохнеца! А по следу-то кто? Мужичий ай бабскый?

– Да вроди как на бабскый боли сходит.

– Ну, тады значит Майнька Васляева, аль Петрунина к тебе за самогонкой приходили! А то можить и оби сразу. В дверь-то не стучали?

– Да нету к дверям слядов-то! И ведь ниде ни упал! Так стоймя все и исходил. Вот ведь загадка!

– Эт как жа ты спала, что ничево ни чуила?

– А об чем мне перживать? Кот мой в потемках возвернулси, где-то цельную неделю блядовал! Я на печь забралась, вздрямнуть маненько, и так наскрозь в сон и провалилась, хоть за ноги тащи до отрезов, видать, не проснулась ба!

Я сидел – ушки топориком и молчал.

Нарезали-то до четырёх часов утра мы с Ваней Курдиным. Погода ночью была чистая, лунная вот мы и решили всё поле «перепахать». Поделили участок пополам, и ходили, тарахтели, как тракторы – «пахали». Наша мать решила, что я ночую у Курдиных, а тётя Поля решила, что мы у нас. Такое бывало достаточно часто и матери были спокойны. Наутро наша мать пришла с проверкой к т. Поле:

– Мой, акаянный-то у тебя?

– Ну а где же?! Вон на полатях спят.

– А ну-ка живо домой!

– Да ты уж погоди маленько. Не кричи. Сщас блины поедят и за дела.

Тётя Поля была всегда женщиной мягкой и доброй. Приятно добрым словом за добро вспомнить.

С Курдиным Ваней мы почудили. Весной, когда под снегом уже полно воды, из развлечений у нас популярными были «капканы». На дороге, в плотном снегу, выкапывается до воды ямка – ловушка. Сверху эта ямка закладывалась травой. Для этой цели очень удобно подходила полынь. Сверху над полынью настилался тонкий слой снега, на котором для обмана делался ложный след. Люди ничего не подозревая, наступали и попадали в ямку с водой! Для большего эффекта, и большей радости делались две или три ямки подряд, и пройти, не попав, было трудно. В такую ямку влетел дядя Паша Улогий. Шёл пьяненький. Был в гостях у няняки, это значит у бабушки Стенякиной. Ямка оказалась для него выше колена. Когда вынимал мокрый чёсонок, калоша осталась там.

– Ах, мать твою под чугунчик! Это как же я не углядел?

Достал калошу, вылил воду из чёсонка, одел, и, бормоча и ругая себя за невнимательность, задним ходом влетел во вторую ямку другой ногой.

– Ну, всё. Теперь мне от Анюты (жена его) попадёт. Надо обратно к няняке итить.

Повернулся и пошёл к Стенякиным. Это его и спасло от третьей ямки.

В подобные капканы и сами попадали не раз. Это была долгожданная радостная Весна с проказами. Время весенних хлопот: чистка скворечников, прокладывание дорог для весенних ручейков. Когда начинались летние каникулы, начинались регулярные поездки в «Земнишний» лес за сушняком. Народу была целая армия: Володя и Петя Шумилкины, Коля Настин, Коля Попов, Горневых трое (Толя, Шурка, Коля), Витька Батякин, Кульгины, нас двое, Курдиных двое, Блохины, Блинковы. В «Земнишнем» вырубали крючки и ими ломали сухие сучья. Вместе с сухими сучьями собирали и сухие гнилые пни, которые ночью светились. По дороге домой надо было преодолевать подъём на «Косишную» гору. Тачки и тачанки с грузом на эту гору вывозили сообща дружно и поочерёдно. Это была очень приятная солидарность. В одиночку сделать это было невозможно. Сушняк в лесу «Земнишнем» лесники почему-то не запрещали собирать. Это, пожалуй, единственное действие, за что не было репрессий. Но, Боже упаси, ехать хотя – бы с одной единственной зелёной веткой! Замотают штрафами и тюрьмой. Чистку леса для дров тогда никакой не давали. Тётя Таня Асаева, наша соседка, например, топилась по – чёрному, полынью и репейниками. Что на этой «топке» приготовишь? Её мать от холода не слезала всю зиму с печки. Одну картошку сварить – сколько надо полыни? Когда надо печь хлеб, т. Таня ходила по огородам собирала над снегом стебли от подсолнухов. Вот такая была жизнь! Начальству не было дела до того, как живут люди? Потом стали давать «чистку» для дров за кору с корней клещатника. Она использовалась для производства резиновых колёс. Потом давали «чистку» просто так, за небольшие деньги. Потом стало никому ничего не надо, после появления в Кевде Валентины Михайловны (моей сестры). Она организовала подключение Кевды к магистральному газу. Но эта сказка появится ещё не скоро. А тогда нам с Володей за лето надо было заготовить столько дров, чтобы хватало на растапливание печки на всю зиму. Пеньки складывали на назём (сухой навоз вперемежку с соломой). Параллельно ещё делали «кизяки», сушили их, складывая в круглые конуса. Отец делал для изготовления этих «кизяков» специальные приспособления, которые брали для пользования все соседи. Заготовленное для домашнего скота сено, вывозили на тачках. Лошади, во время уборочной, были в дефиците.

Когда начинали поспевать яблоки, это была золотая пора.

У Курдиных хозпостройки стояли против дома, повёрнутые торцем. Мазанка и погреб. В мазанке, как у всех хранилась сезонная одежда, зерно, мука и место для летнего ночлега детей. В одной части «ларя» у них ещё было зерно, а во второй половине, уже пустой, были яблоки! Ох, какие же они были ароматные и вкусные! У них по Кевде было много доброжелательных родственников Болоцкие с ул. Бочкарёвка, Курдины с ул. Бражников порядок и др. Родственники привозили им эти яблоки и мы кайфовали от них.

Потом д. Паша Курдин, одновременно с нашим отцом займутся разведением собственных садов с такими яблоками. Посадят много новых молодых яблонь. Но кайф станет уже совсем другим.