За эту работу председатель выписал отцу трех литровый бидончик меда и еще денежную премию.

Я был свидетелем еще одной интересной и приятной сцены. Тракторист Левонкин приехал прицеплять силосоуборочный комбайн, на котором отец работал в уборочную страду. Отец всегда основательно готовил его к уборочному сезону около дома. На время уборки урожая, отца забирали из кузницы.

Для колесных тракторов этот комбайн был тяжелой нагрузкой. Надо было не только таскать его, но еще и вращать все механизмы в комбайне через вал отбора мощности. Гусеничному трактору это было посильно. Поэтому послан по наряду был Левонкин. Между трактористом и отцом был такой разговор:

– На наряде, дядь Минь, шофера заскандалили. Всем хотелось возить силос от твоего комбайна. Начальство осерчало:

– А кто будет возить от второго комбайна? Чего вы все рветесь к этому-то старому комбайну?

Шофера ему в ответ:

– На жуй он нам нужен этот новый комбайн! Он постоянно ломается. А у дяди Мини комбайн старый, но он никогда не ломается. Поэтому там и заработать можно что-то.

К великому сожалению, теперь все это затихло и умерло. А какую лавину всякого урожая давала земля Кевденская!

Коллега по институту, Галя Васильева, прочитав рассказ, была растрогана этими воспоминаниями. Вспомнила свою работу на молотилке и 100 % совпадение изложенных событий. В подтверждение этого прислала этот исторический снимок, где она стоит на пологе (площадка загрузки снопов в молотилку) в качестве подающей «с заплатой на пузе», как она выразилась.

Автору этого рассказа очень приятна такое трогательное восприятие трудового человека!

У нас в это время в Кевде был единственный человек, у которого был фотоаппарат – Шперов Иван Павлович (по Кевденски – Тимин Иван). Когда он приезжал на Родину в отпуск из Таллина, около их дома всегда толпились дети. Родители подсылали их, чтобы сфотографировать на память. Были там и мы с сестрёнкой Лидой. Где теперь эти фото?

Выполняю просьбу своей сестры Тани и уверен, что многим будет приятно окунуться в события тех далёких и счастливых дней нашего детства!

Несмотря на огромные лишения, по сравнению с сегодняшними сверстниками, не было тогда у нас компьютеров, да и света даже электрического не было, детство наше прошло удивительно счастливым, радостным и весёлым!

Смотрю я на современных обладателей «смартфонов», гоняющих всяких «блох» из серий американских игр и глубоко жалею таких детей! Как грамотно Америка отупляет, и ослепляет нашу молодёжь!

На конкретном примере собственного младшего сына очень показателен этот вред! Вечером часто дело доходило до слёз, не уложить спать из-за этих дурацких игр!

Польза нулевая, а вред очевидный! Все доводы вреда, в то время воспринимались в штыки! Теперь, когда получил права на управление автомобилем, понял прежнюю ошибку! В правах поставлена приписка: «управлять автомобилем только в очках!» Вот она расплата за слёзы с глупостью вперемешку!

Мы росли со здоровыми жизнерадостными играми. Они закладывали в нас спортивную подготовку, хитрость, выдержку, коллективизм, дружбу. Во время плохой погоды собирались у кого-то дома: у нас, у Блохиных, у Курдиных, у Жигаевых. Чаще всего это было у Горнеевых. У них было сразу 3 человека: Толя, Шурка и Коля. Их мать, тётя Оня была мягкой доброжелательной женщиной. Я не помню ни одного случая, чтобы она ругала или лупила своих ребят. К нам, посторонним, она была тоже терпеливой. В их доме, у нижней дороги, была редкая уникальная печка русская. Топка была ниже, чем у других. Чтобы женщине легче было возиться около печки и не мучить свою спину, около печки был выпилен пол. И тётя Оня могла либо распрямлять спину, встав в рост в этом углублении, либо посидеть на полу, как на скамейке, свесив ноги в это углубление перед печкой. Такая конструкция была только у Горнеевых! Главным развлечением в доме были карты игральные, либо «кулички». При игре в карты было столько безобидных интересных детских игр! Без злобы, без азарта! «Акулина», «Хлюсты», «Пьяница», «Шалаш», «Дурачок», фокусы всякие. При игре в «кулички» тому, кто «вадит», завязывают платком глаза, и он ловит на слух. Чтобы он не навредил в доме, когда ловит с завязанными глазами, его корректируют словами «горячо» или «холодно». Потом на «ощупь» надо правильно назвать того, кого поймал. Если кто-то из пойманных не выдерживает, когда его опознают, и захохочет, то поймавшему по голосу значительно легче узнать пойманного! Это развивало память слуха, память рук, память мозга. Кто от кого, чем отличается!

Когда погода была хорошая, то играли в «лапту» на улице. Ещё часто играли в прятки. «Считалкой» определялся тот, кому «вадить», а остальные все от него прячутся. Первого, кого вадящий застукает, будет вадить следующим. Но всё равно надо обязательно найти всех до одного из спрятавшихся.

Вадил Юрка тёти Клавдин. Застукал первого. Нашёл всех, а Коли Горнеева нигде нет! Ну, как в воздухе растворился! Правила требуют найти всех! Юрка ходил, ходил по всем злачным местам, нигде нет! Пошёл в конюшню на той стороне речки. Речка была в то время такой что, разбежавшись хорошо, можно её перепрыгнуть! У многих против своих огородов на склоне к речке были небольшие плотинки, которые ещё назывались запрудами, для поливки и птицы водоплавающей. Чтобы они не уносились весенними паводками, их укрепляли деревьями. Чаще всего это были лозины. Они неприхотливы к условиям посадки. Воткнёшь ветку в тину и забудь! Она спокойно растёт без твоего внимания. А что же такое тина? Это чернозём, стащенный весенними паводками в речку! Там он раскисает в воде и становится как тесто. В нём можно спокойно утонуть по пояс. Только гуси и утки, со своими перепончатыми лапками, могут спокойно ходить по нему.

Плотинка такая была под «низом» и у Жигаевых. Лозины, посаженные когда-то дядей Мишей, а может быть и его родителями, вымахали ого-го какие! Колю Горнеева осенила мысль, а что если спрятаться в кроне этих лозин? Во, Юрка, поищет!

И когда, сбившийся с ног, Юрка пошёл искать Колю на конюшню, он решил опередить его. Быстро слезть с лозины и сохранить секрет, где можно спрятаться ещё раз, вот такой был его стратегический план! Но лозина имеет особенность плохую. Она не любит быстрых лазутчиков. На ветки надо наступать с осторожностью. Они хрупкие, как стекло, и могут легко и совсем отвалиться. Это и произошло с Колей. На высоте 10, а может быть и более метров, он наступил на сучок. Сучок легко отломился и полетел вниз. Правая половина тела устремилась за ним. Левая половина ещё раздумывала, находясь на дереве. Правая половина решила догнать и перегнать сучок. Развернув голову к земле и стащив с дерева левую половину, тело быстро устремилось вперёд. Лидером в соревновании с сучком оказался Коля. Он развил такую скорость, что первым долетел до земли и на финише ушёл в тину по самую попу!

Но попа, находясь на поверхности и оценив всю ситуацию, командовала высвобождением из плена достойно! Потерь не было. На берег возвратились все части тела в целости. Вид, к сожалению, был не для людей со слабыми нервами!

Юрка, увидев это чудовище, обильно облепленное тиной, передумал возвращаться через речку и заорал нечеловеческим голосом:

– Чёрт! Чёрт! Чёрт!

После воплей Юрки все дружно сбежались на место происшествия. Действительно, скульптура была редкая по достоверности! Потом мы всей компанией довели Колю до дома, где он забрался с головой в кадушку с водой!

Ах, как жаль, что в те времена фотоаппараты были в народе большой редкостью!

Сестра моего папы, Анна Николаевна, которую мы, все её родные племянники, звали крестной, была для нас, практически, второй матерью. Отличалась она удивительной добротой, щедростью, умом, и, как Валентина Леонтьева (известная телеведущая), любила устраивать приятные и неожиданные для всех (даже для самой себя) сюрпризы. Жила она в «Сельмаше». Жила очень скромно, как позволяла зарплата уборщицы телефонной станции на заводе. Свои дети умерли в раннем возрасте от свирепствовавшей скарлатины и поэтому огромную, неиссякаемую, как родник, материнскую любовь она перенесла на нас. Мы это чувствовали и тянулись к ней как к родной Матери. Как бы не были ограничены по времени, всегда выкраивали возможность навестить ее в «Сельмаше».