— Разумеется, нет. Хани! — крикнул он в переднюю. — Где вы нашли ножны царского кинжала?

— В комнате мистера Сальветера, господин, как вам это хорошо известно, — без колебаний ответил Хани.

Вэнс продолжал:

— Видите ли, Маркхэм, Блисс положил ножны в комнату Сальветера и потом запустил кинжалом в изголовье своей кровати. Он телефонировал мне и, когда мы приехали, он рассказал старательно приготовленную, правдоподобную историю о том, как на него напал неизвестный.

— Он чертовски ловкий актер, — заметил Хис.

— В общем, да. Но он упустил одну психологическую подробность. Если бы на него действительно было совершено покушение, он не стал бы спускаться в темноте, чтобы телефонировать мне. Он раньше бы забил тревогу.

— Но вы сказали тогда, что картина еще не полна… — начал Маркхэм.

— Письмо! — сказал Вэнс, ухмыляясь. — Вот был недостающий фактор. Я не мог понять, почему поддельное иероглифическое письмо не появилось этой ночью. Его нигде не было, и это меня смущало. Но когда я увидел, что Скарлетт работает в музее, я понял. Доктор, очевидно, хотел подложить поддельное письмо, которое хранилось в ящике стола, в комнату Мерит-Амен или в какое-нибудь другое место, где мы могли бы его найти. Но, заглянув в музей, он увидел, что Скарлетт работает именно за письменным столом. Он поэтому отложил письмо до другого случая. А когда я не арестовал Сальветера после эпизода с кинжалом, я знал, что письмо должно вскоре появиться. Я боялся, что Скарлетт может встать поперек дороги планов Блисса, и поэтому предупредил его, чтобы он не приходил в этот дом. Но он, к сожалению, меня не послушался.

— Так вы думаете, что Скарлетт подозревал истину?

— Не сомневаюсь в этом. И он заподозрил ее очень рано. Но он не был уверен. Он не хотел быть несправедливым к доктору. Как английский джентльмен, он молчал. Я думаю, его это начало беспокоить, и он отправился к Блиссу…

— Но что-то должно было его убедить?

— Кинжал, Маркхэм! Блисс совершил большую ошибку. Скарлетт и Блисс были единственными, кто знал про это украденное оружие. И когда я показал его Скарлетту и сообщил, что при помощи этого кинжала было совершено покушение на Блисса, он знал, что Блисс сам выдумал эту историю.

— И он пришел сегодня вечером, чтобы изобличить Блисса?

— Именно так. Он знал, что Блисс старается обвинить Сальветера. Он хотел дать ему знать, что его чудовищный план разгадан. Он пришел сюда, чтобы защитить невинного, несмотря на то, что Сальветер был его соперником в отношении Мерит-Амен. Когда я услал Сальветера в Бостон, я думал, что устранена всякая опасность. Но Скарлетт чувствовал, что ему следует взять дело в свои руки. Он поступил благородно, но неосторожно, и этим дал Блиссу тот шанс, которого он ждал. Ему нужно было пустить в ход свой туз: поддельное письмо. Когда Скарлетт пришел сюда сегодня вечером, Блисс наверное дипломатично его выслушал и затем, под тем тли иным предлогом, завел его в музей. В такую минуту, когда Скарлетт не мог этого ожидать, Блисс ударил его по голове, вероятно, одной из этих же палиц и засунул его в саркофаг. Домкрат он достал из своего автомобиля.

— А письмо?

— Разве вы не видите, как все это сходится? Нападение на Скарлетта произошло между восемью и половиной девятого. Сальветер был наверху — наверное, прощался с м-с Блисс. Чтобы доказать, что Сальветер действительно убийца Скарлетта, Блисс скомкал поддельное письмо и положил его Скарлетту в карман. Он хотел изобразить дело так, будто Скарлетт пришел, чтобы говорить с Сальветером; что он упомянул ему о найденном письме и что Сальветер тогда его убил.

— Но почему же бы Сальветер не взял бы тогда письмо?

— Можно было бы предположить, что Сальветер не знал, что у Скарлетта письмо в кармане.

— Хотел бы я знать, — вставил Хис, — как Блисс нашел подлинное письмо Сальветера!

— Это просто объясняется, сержант. Сальветер составлял это письмо, когда вошел Кайль. Он положил его в ящик стола и ушел в музей. Блисс увидел из двери своего кабинета, как он прятал бумажку и позже посмотрел, что это такое. Увидев, что это письмо к Мерит-Амен, Блисс скопировал его, внеся богатые изменения, а затем разорвал оригинал. Когда я увидел, что он разорван и брошен, я был убежден, что мы найдем другое письмо. А так как у меня был оригинал, это письмо могло явиться уликой против Блисса.

— Вот почему вы интересовались этими тремя словами!

— Да, сержант, я не думал, что Блисс употребил бы «тема», «уас» и «анкхет», так как не мог знать, что Сальветер говорил нам о письме и упоминал нам об этих трех словах. И действительно, ни одного из них не оказалось в поддельном письме.

— Но эксперт-графолог…

— Послушайте, сержант, не будьте так наивны. Эксперты-графологи весьма много фантазируют даже в тех случаях, когда имеют дело с хорошо им знакомым английским шрифтом. Никакой эксперт не может с уверенностью сказать, кто нарисовал данный чертеж или рисунок, а египетское письмо состоит преимущественно из рисунков. Кроме того, здесь, в доме, все пользовались словарем Эрман Грапова и пишут одинаковые египетские буквы.

— А тогда, — спросил Хис, — зачем же доктору было поддельное письмо, если его нельзя использовать в качестве улики?

— Видите ли, сержант, даже если нельзя доказать, что письмо написано Сальветером, все бы считали, что Сальветер виновен и что он избежал осуждения только из-за технической формальности. Конечно, Мерит-Амен подумала бы, что письмо написал Сальветер. А это и было нужно Блиссу. — Вэнс повернулся к Маркхэму. — Суть дела не в приговоре суда! Сальветера могли и оправдать, и тем не менее план Блисса удался бы. Блисс получил бы доступ к половине состояния Кайля через свою жену, разумеется, а Мерит-Амен порвала бы с Сальветером. Для Блисса был бы двойной выигрыш. Но вполне могло случиться, что Сальветера бы осудили, если бы Хани не убрал две главных улики из комнаты Сальветера — жестянку с опием и ножны. Кроме того, было еще это письмо в кармане Скарлетта.

— Однако, Вэнс, как же мы бы нашли это письмо? — спросил Маркхэм. — Если бы вы не заподозрили заговор и не стали бы искать тела Скарлетта, оно бы осталось в саркофаге неопределенно долго.

— Нет, Скарлетт остался бы в саркофаге только несколько дней. Блисс разыскал бы для нас тело через несколько дней вместе с письмом. Но как нам теперь привлечь к ответственности Блисса, если Сальветер был тоже в доме во время этого нападения?

— Если Скарлетт поправится…

— Если! Вот именно. Предположим, что он все-таки выживет — что тогда? Скарлетт, самое большее, может показать, что Блисс покушался на его жизнь. Мы можем судить его за это нападение, но вопрос об убийстве Кайля останется нерешенным. А если Блисс скажет, что он напал на него и, что он ударил его из самозащиты, мне далеко не ясно, что решат присяжные.

— А причем тут этот Али Баба, мистер Вэнс? — спросил Хис.

— Хани с самого начала знал, что случилось. И он разбирался в той сети, которой Блисс опутал Сальветера. Он любил Сальветера и Мерит-Амен и желал им счастья. Хани играл ловкую игру — единственную, в которую он умел играть. Он никогда не верил во мщение Сахмет. Он употреблял суеверные формулы, чтобы скрыть истину. Он боролся словами за спасение Сальветера.

— Прямо-таки невероятно! — сказал Маркхэм. — Я никогда не видел такого убийцу, как Блисс.

— Не переоценивайте его, — сказал Вэнс, закуривая папиросу. — Он ужасно перестарался с этими уликами. В этом была его слабость.

— Однако, если бы вы не вмешались, я бы привлек его к суду.

— И сыграли бы ему на руку! Так как я этого не хотел, то могло показаться, что я считаю его невиновным.

Хис встал и направился к двери.

— Доктор в кабинете, начальник, — сказал он. — Я сам отвезу его в главную квартиру.

— Слушайте, сержант, не торопитесь… — протянул Вэнс. — На вашем месте я бы запросил юридическое заключение от мистера Маркхэма раньше, чем арестовывать доктора.