Он снял свой перламутровый телефон с венецианского табурета и вызвал номер окружного следователя.

— Привет, дорогой Маркхэм. Погода отвратительная, не так ли? Кстати, Бенджамин Кайль отправился к своему создателю и при этом — не добровольно. Он лежит на полу в Блиссовском музее с раздробленным черепом. Вас это интересует? Я так и думал. Я намерен сделать несколько наблюдений на месте преступления. Думаю, что и вам хорошо было бы приехать. Буду вас ждать.

Вэнс повесил трубку и объявил:

— Окружной следователь скоро приедет, и мы наверное успеем произвести некоторые наблюдения до прихода полиции. Я знаком с Блиссовским музеем. В этом деле есть увлекательные возможности… Ведь парадная дверь была открыта, и, когда вы крикнули, никто не ответил.

Скарлетт кивнул. Он был, видимо, озадачен спокойным отношением Вэнса к происшедшему.

— Где были слуги? Они не могли вас слышать?

— Едва ли. Они в другой части дома. Внизу. Единственный, кто мог меня слышать, это доктор Блисс, если он был в своем кабинете.

— Вы могли позвонить у парадной двери, и кто-нибудь пришел бы на звонок, — заметил Вэнс.

Скарлетт беспокойно задвигался на стуле.

— Совершенно верно, — признал он. — Но знаете, старина, я растерялся.

— Да, да, вполне естественно… Но и очень подозрительно, не правда ли? У вас не было никаких причин желать, чтобы старика убрали с пути?

— Боже мой, нет! — Скарлетт совсем побледнел. — Он же оплачивал счета. Без его поддержки раскопки Блисса и его музей не могли бы существовать.

— Да, Блисс говорил мне об этом, когда я был в Египте. Не принадлежал ли Кайлю тот дом, где расположен музей?

— Да, оба дома. Видите, в одном из них живут Блисс с семейством и молодой Сальветер, племянник Кайля. А музей занимает другой дом. Пробито было два прохода, а вход с улицы в музей был замурован.

— А где жил Кайль?

— В коричневом каменном доме рядом с музеем. Ему принадлежали шесть-семь домов подряд на этой улице.

— Знаете вы, как Кайль заинтересовался египтологией? — спросил Вэнс. — У него раньше была слабость к больницам и к этим ужасным английским портретам школы Гэйнсборо. Он пытался купить «Мальчика в голубом». На его счастье, ему это не удалось.

— Это молодой Сальветер подбил своего дядю, чтобы тот финансировал Блисса. Этот юноша был учеником Блисса, когда тот преподавал египтологию в Харварде. Старый Кайль очень любил своего племянника.

— А Сальветер с тех пор жил у Блисса?

— Почти что так. Он не покидал его со времени первой поездки в Египет. Блисс назначил его помощником заведующего музеем. Он заслуживает это место. Славный мальчик — живет и дышит египтологией.

Вэнс вернулся к столу и позвонил Карри.

— Да, тут открываются большие возможности, — заметил он. — Кстати, какие еще имеются домочадцы у Блисса?

— Прежде всего, миссис Блисс. Вы встречали ее в Каире. Странная женщина, наполовину египтянка. Много моложе Блисса. Затем Хани, старый египтянин, которого Блиссы привезли с собой, или, вернее, его привезла миссис Блисс. Хани был старым служителем отца Мерит.

— Мерит?

— Я имею в виду миссис Блисс, — смущенно объяснил Скарлетт. — Ее имя Мерит-Амен. В Египте принято называть дам по имени.

— О, конечно, — Вэнс слегка усмехнулся. — А какое положение занимает в доме Хани?

— Весьма своеобразное. Он сопровождал Аберкромби, отца Мерит, в его многочисленных исследованиях и составлял каталог Каирского музея. Когда Аберкромби умер, то он был как приемный отец для Мерит. Он участвовал в экспедиции Блисса в качестве инспектора древностей египетского правительства. Он большой знаток египтологии.

— Кто еще имеется в доме?

— Два американских служителя. Лакей Браш и повар Дингль.

В эту минуту в комнату вошел Карри.

— Слушайте, Карри, — сказал Вэнс. — Здесь поблизости убит почтенный джентльмен, и я иду осмотреть тело. Приготовьте мне мой серый костюм и, конечно, темный галстук.

— Да, сэр. — Карри принял известие об убийстве как самое нормальное повседневное событие и вышел.

— Знаете вы какую-нибудь причину, Скарлетт, — спросил Вэнс, — по которой Кайля хотели бы устранить?

Тот слегка поколебался.

— Не могу себе представить… — сказал он, хмуря брови. — Он был добрый и великодушный старик, немного тщеславный, но вполне достойный уважения. Я, конечно, не знаю его частной жизни. У него могли быть враги.

— Однако, — заметил Вэнс, — едва ли вероятно, чтобы враг последовал за ним в музей и отомстил бы ему в этом незнакомом месте, где кто угодно мог появиться вслед за ним!

— Но вы же не хотите сказать, что это мог сделать кто-нибудь из дома? — воскликнул Скарлетт.

В эту минуту вошел Карри и принес херес. Вэнс налил три стакана. Когда мы выпили вино, Вэнс пошел одеваться. Скарлетт нервно расхаживал по комнате. В ту минуту, как Вэнс вернулся в библиотеку, под окном раздался автомобильный рожок. Маркхэм ждал нас внизу. Когда мы уже выходили, Вэнс спросил Скарлетта:

— Имел ли Кайль обыкновение приходить в музей в этот час?

— Нет, отнюдь не имел. Но доктор Блисс условился с ним на это утро, чтобы обсудить расходы прошлой экспедиции и возможность продолжения раскопок в будущем году.

— Вы знали об этом свидании?

— О, да. Доктор Блисс говорил с ним по телефону во время нашего совещания, пока мы составляли доклад.

— Так, так. — Вэнс прошел в переднюю. Наверное, и другие знали, что Кайль будет в музее сегодня утром?

— Вы же не хотите сказать… — начал Скарлетт.

— Кто слышал этот разговор? — спросил Вэнс, спускаясь по лестнице. Скарлетт последовал за ним с опущенными глазами.

— Дайте, соображу. Там были Сальветер, и Хани, и…

— Пожалуйста, не смущайтесь!

— И миссис Блисс…

— Все жители дома, кроме Браша и Дигль.

— Да. Но видите, Вэнс, встреча была назначена на одиннадцать часов, а бедный старик был убит раньше половины одиннадцатого.

— Запутанное положение! — пробормотал Вэнс.

Маркхэм встретил Вэнса укоризненными взглядом.

— Что все это значит? — спросил он сердито. — Я был на важном заседании…

— Бог с ним, с заседанием, — прервал его Вэнс, входя в автомобиль. — Причина вашего нежеланного присутствия здесь — весьма увлекательное убийство!

Маркхэм посмотрел на него и велел шоферу как можно скорее везти его в музей Блисса. Он узнал приметы волнения у Вэнса: легкомысленный тон всегда означал, что Вэнс настроен особенно серьезно.

На пути в музей, Скарлетт вкратце рассказал окружному следователю о своей мрачной находке. Маркхэм внимательно слушал его. Потом он обернулся к Вэнсу.

— Конечно, это мог бы сделать и какой-нибудь бандит с улицы…

— О, Боже! — вздохнул Вэнс. — Знаете, бандиты не имеют обыкновения заходить в частные дома среди бела дня и ударять людей по голове статуями. Они приносят с собой свое собственное оружие и выбирают более подходящую обстановку.

— Как бы то ни было, — проворчал Маркхэм, — я вызвал сержанта Хиса. Он сейчас приедет.

На углу 20-ой улицы и 4-ой авеню он остановил автомобиль и сказал дежурному полицейскому, чтобы тот сел рядом с шофером.

— Вы можете нам понадобиться, — заметил Маркхэм.

Когда мы достигли музея, Маркхэм оставил полицейского внизу лестницы, которая вела к большой входной двери, и мы поднялись в переднюю.

Оба дома, которые Скарлетт нам вкратце описал, имели фасад футов в двадцать пять каждый и были построены из больших глыб коричневато камня. Дом справа не имел входа и в нижнем этаже его не было окон. Дом слева однако остался неизмененным. Он был в три этажа вышиной с широкой каменной лестницей и высокими перилами, которые вели прямо во второй этаж.

Когда мы вошли в переднюю, я отметил, что тяжелая дубовая входная дверь, которая, по словам Скарлетта, была утром приоткрыта, теперь плотно заперта. Вэнс также это заметил и спросил Скарлетта: