История сотворения мира
Когда Солнце не сияло на небе, маис не рос, а сердца не гнали по жилам тёплую кровь, существовал только он один бог – Даритель Жизни, Ипальнемоуани. И всё, на чём зиждется мир, заключалось в нём: мужское и женское начало, день и ночь, жизнь и смерть, созидание и хаос. Владыка всего сущего проявлял себя во множестве образов и обличий. Каждое из них отражало какую-то одну силу или стихию мироздания. Так появились другие боги. Люди назовут их детьми Дарителя Жизни. С самого начала они принялись бороться между собой за первенство во Вселенной.
Тогда, на заре времен в первичном океане плавала богиня в виде жуткого чудовища, похожего на исполинского крокодила. Бог тьмы Тескатлипока и бог ветра Кецалькоатль вознамерились поймать её. Но та опасалась приближаться к ним. Тогда Тескатлипока оторвал свою ступню и с помощью неё приманил ненасытную хищницу. Боги убили ужасную рептилию. Из гребнистой спины чудовища они сотворили горы, из многочисленных пастей – пещеры, а из глаз – колодцы. Так возникла земля, и она пребывала в первозданной тьме.
Первым Солнцем стал Тескатлипока. Но тогда мир был уничтожен, а люди были съедены ягуарами. Вторым Солнцем стал Кецалькоатль, но тогда на землю обрушился неимоверной силы ветер, а люди превратились в обезьян. Третьим Солнцем стал бог дождя. Тогда прошёл огненный ливень, а люди стали индюками. Четвёртым Солнцем стала богиня воды, и случилось ужасное наводнение, а жители земли превратились в рыб. После этого боги собрались вместе и разожгли костёр. Солнцем должен был стать тот, кто пожертвует собой и сгорит в нём. Но никто не решался броситься в бушующее пламя. Тогда двое юношей начали поститься, приносить жертвы и курения. Первый был больным и немощным. А второй – красивым и сильным. По истечении четырёх дней обоих поставили перед очагом. Сначала пытался броситься здоровый бог, но убоялся. Больной же закрыл глаза и смело кинулся в огонь. Тогда и другой юноша последовал за ним. Оба сгорели. Через четыре дня взошло Солнце, а вместе с ним и Луна – вот кем стали молодые боги. Но светила стояли на месте. И дети Дарителя Жизни начали роптать. Они вопрошали, почему Солнце не движется, и оно ответило, что не начнёт свой ход, пока не получит крови. Тогда рассердился владыка Венеры и пустил в светило дротик, но не попал. Солнце же метнуло копьё и поразило бога Венеры. Тогда оставшиеся великие принесли себя в жертву. Они все погибли ради Солнца.
Конечно, боги потом возродились. Люди же теперь в неоплатном долгу перед детьми Дарителя Жизни. За страдания земли, за самопожертвование бога Солнца и за гибель всех прочих небожителей долг смертных – ежедневно приносить великим свою кровь, драгоценную влагу. В начале времён древние вожди заключили союз, каждый со своим покровителем. Все народы обрели своего племенного бога. Тот, даруя милости и испытания, вёл людей к процветанию. А государь был обязан обеспечить благодетеля одеяниями, пищей, курениями, чертогами, а главное – кровью собственной, своих подданных и пленных врагов. И не было на земле ни одной страны, где бы ни поклонялись кому-то из детей Дарителя Жизни.
Часть I. Сделка
Глава 1. Цена краденой короны
Уэмак шёл по извилистым переходам дворца в Ойаменауаке. Тяжёлые шаги гулким эхом отдавались в длинных коридорах опустевшего здания. Это был молодой воин высокого роста, худощавый и сильный. Внешне он напоминал юного бога Шочипилли[1], прекраснейшего из созданий, каких видел свет. Тем летом ему исполнилось двадцать шесть лет. Чело мужчины украшал венец шиууицолли[2], сплошь покрытый мозаикой из бирюзы. А позади него во все стороны рассыпались десятки зелёных перьев кецаля[3], столь длинных, что они касались стен и потолка, когда обладатель головного убора проходил по узким галереям. Такие короны подобало носить только царям. Но был ли Уэмак правителем? На сей вопрос даже он сам не смог бы дать ответ, положение хозяина роскошной диадемы казалось весьма неоднозначным.
Именно это и стало причиной тревог и горестей одиноко идущего человека. Какие настроения царят в городе? Примут ли его владычество ойамеки? На кого можно опереться, когда сама земля уходит из-под ног? В столице, кажется, все затаились, попрятались по домам и сидят, выжидают. Простые люди не желают вмешиваться в дела знати. Пусть великие сами выясняют отношения, сколько угодно. Вот и дворец опустел. Все боятся, не знают, какому правителю служить. Да и не до них теперь. Меньше всего сейчас хочется видеть вокруг армию толпящихся слуг, певцов, танцоров, музыкантов, сказителей, держателей опахал и прочих бездельников, гордо именующих себя царедворцами.
Золотые колокольчики на ножных браслетах, с которых почти до земли свисали перья кецаля и макао, предательски звенели при каждом шаге. Вот двор воинов. Здесь цари Ойаменауака награждали храбрецов, отличившихся в сражении. Длинная колоннада обрамляла его со всех сторон. В противоположном конце портика высилась статуя умершего тлатоани[4] Цинпетлаутокацина[5]. Отец. Уэмак подошёл ближе, посмотрел в невозмутимое каменное лицо, устремлённое, казалось, в мир былого и грядущего. Лишённые какого-либо выражения черты, плотно сжатые губы, чуть приподнятый подбородок, взгляд, обращённый вверх. Даже будучи каменным изваянием, он не желал смотреть на сына. В холодных зрачках, инкрустированных обсидиановыми бляшками, отражалось молодое лицо, раскрашенное в виде чёрной полумаски вокруг глаз с белыми кружками по краям. «Никого больше нет, есть только я», – пришло в голову царевичу.
Всё начиналось здесь, в том самом дворце. Из всех законных сыновей покойного Цинпетлаутокацина в живых остались только двое. Старшему Кецалькойотлю предстояло унаследовать престол. Правитель приставил к нему многочисленных учителей и советников из числа видных государственных мужей. Высокородные вельможи не только воспитывали юношу, но и определяли, кто и насколько мог к нему приближаться. Под предлогом охраны драгоценного наследника сановники окружили его почти непроницаемым щитом, полностью устраняющим любое общение с внешним миром. Что же до самого царевича, то он легко поддавался влиянию данного окружения, признавая чаяния наставников за свои. Младшему же брату Уэмаку отец уготовил другую судьбу. Думая, будто второй сын не нуждается в столь серьёзном контроле, тлатоани позволил ему воспитываться вместе с детьми видных аристократов Ойаменауака. Мальчиков с самых ранних дней готовили в полководцы, поэтому наибольшее внимание уделялось искусству обращения с оружием и премудростям боевой тактики. Такая школа не только позволила Уэмаку овладеть воинскими навыками, но и дала возможность завести множество важных друзей и знакомых. Столкновения на границах государства вспыхивали в то время регулярно. Небольшие стычки для захвата пленных, которых затем приносили в жертву ненасытным богам, считались наилучшими уроками для детей знати. Под присмотром бывалых ветеранов, они начинали участвовать в сражениях, едва достигнув совершеннолетия. Что может быть крепче боевой дружбы? Кровь прочно связала Уэмака с товарищами по битвам, постепенно занимавшими значительные должности в армии государства.
Тем с большим негодованием смотрел младший царевич на брата, окружённого дряхлыми стариками в пёстрых плащах и перьях. Кецалькойотль, чьё нечастое присутствие на поле брани всегда оказывалось формальным, выглядел в глазах Уэмака человеком недальновидным, несамостоятельным и неспособным ничего решать без указки членов совета. Безусловно, такое мнение являлось отчасти справедливым. Наследник действительно не блистал ни умом, ни хваткой, ни прозорливостью. И уж точно безвольный человек не умел разбираться в людях. Видел ли это отец? Возможно, хотя, скорее всего, безграничная любовь застила глаза Цинпетлаутокацину, после ранней смерти первых сыновей тот желал всеми силами сохранить и уберечь долгожданного мальчика. К тому же правитель редко виделся с ним – ограничение проявлений родительских чувств считалось добродетелью в знатных семьях. Ну а придворные вельможи, сами близкие друзья и доверенные люди царя, неустанно докладывали об успехах Кецалькойотля в делах военных и государственных.