– Ну что? – спросил Истаккальцин, предоставляя собеседнику самому выбрать тему разговора.

– Она не жилец, – покачал головой Уэмак, – говорят, кровотечение так и не удалось остановить.

– Кто она? – спросил жертвователь.

– Просто женщина из людей Чикаутлатонака. Незнатная. Не доживёт и до утра. Целитель из их калана и жрец пытаются облегчить страдания несчастной, но… – Мужчина махнул рукой.

– Ясно, – со вздохом проговорил Истаккальцин. – Больше ничего?

– Ничего, – повторил предводитель изгнанников. – Но знаешь, не нравится мне здесь. Всё тут какое-то, как бы сказать лучше, угрожающее, что ли, враждебное. Как посмотришь на эти стволы, этот мох, похожий на изношенное тряпьё, который висит повсюду, сразу делается не по себе. Сам воздух нагоняет дурноту. А ещё мне всегда кажется, будто за нами кто-то наблюдает. Иногда прямо чувствуешь взгляд, буравящий спину.

Не успел вождь договорить, как из жаровни с треском вылетел сноп искр. Уэмак отпрянул назад.

– Ну вот видел? – продолжил он. – Я постоянно чувствую на себе взгляды. А как обернёшься, так ничего – одни деревья вокруг, будто они следят за нами. Порой кажется, что вот-вот вылетит стрела, и на нас побегут тоуэйо. Но ведь нет, ничего не происходит. И, может быть, я уже начинаю придумывать, но мне кажется, и воины часто оборачиваются. Конечно, они не говорят ничего вслух. Но я чувствую, они также обеспокоены. Чего же ты молчишь, Истаккальцин, неужели ты сам не замечаешь то же самое?

Возжигатель копала действительно не проронил ни звука. Рассказать о мучивших его опасениях значило бы вывести из себя и без того находившегося на пределе Уэмака. Наконец, решив солгать, мужчина произнёс:

– По-моему, выводы делать слишком рано. Мы тут и дня не пробыли. Признаю, здешние топи выглядят необычно и на первый взгляд даже враждебно, но лишь из-за того, что мы пришли сюда из совершенно другой страны. Вот источник твоей тревоги. Но подожди, пройдёт время, и мы все привыкнем к лесу. Да, нападение крокодила напугало людей. Но не стоит искать здесь зловещих предзнаменований. Просто в Атекуаутлане живут крокодилы – вот самое естественное объяснение. В наших краях обитают пумы, койоты, ягуары, гремучие змеи. Они тоже нападают на человека.

– Однако смерть несчастной женщины, а она всё равно умрёт, не придаст людям уверенности в правителе. Думаю, уже сейчас некоторые начали обвинять меня в случившемся. Ещё один-два таких случая, и бунт неизбежен. Несчастье уже распускает свои цветы.

– Перестань, Уэмацин, – оборвал жрец. – Несчастье скорей наступит, если ты будешь предаваться унынию и видеть знамения беды везде и всюду. Помни, правитель – образец для всех. Тебе следует ободрять сердца, и, прежде всего, твоё собственное. Посмотри, главное – мы до сих пор вместе, Кецалькойотль не нагнал нас, не схватил. Мы успеем уйти далеко-далеко в дебри, где нас не найдут. В пути никто не посмеет выступить против тебя, а как придём на место, придётся держать всей мёртвой хваткой. Но об этом мы подумаем потом.

– Воистину ты – факел, который не дымит, – согласно кивнув, произнёс царевич.

Вскоре принесли блюдо с кусочками жареного крокодила с фасолью и кукурузные лепёшки. А потом вернулся Косицтекатль. Мужчина выглядел уставшим и озабоченным. Сухо поприветствовав друзей, он сложил щит с оружием в угол палатки, снял шлем и устроился на циновке. Подождав, пока командир воинов-ягуаров поест, жрец спросил:

– Что скажешь, Косицтекацин?

– Да ничего, – отмахнулся тот, – расставил часовых. Ребята надёжные, не подведут. Так вроде бы всё спокойно. Раненая уже не кричит и стонет еле-еле, скорее всего, не доживёт до утра.

Истаккальцин заметил, как натужно говорит молодой полководец, слова явно давались ему с трудом. Какая-то мысль тяготила душу, но мужчина не хотел делиться тайными раздумьями с товарищами.

– Ты не заметил ничего странного в лесу? – снова принялся за своё Уэмак.

– Странного? – усмехнувшись, переспросил воин. – Да тут всё странное. Главное, чтобы ребята не пугались. А они немного не в себе. Ну да ничего, денька два – и привыкнут. Нужно только начало пережить, дальше станет легче. В любом случае мои бойцы всегда готовы обагрить дротики кровью врагов, – продолжил он. Сказав, командир, положил себе ещё мяса и лепёшек, всем видом показывая полнейшее нежелание продолжать неприятный разговор. А Истаккальцин многозначительно взглянул на вождя, будто говоря: «Видишь, и Косицтекатль говорит то же самое».

Утренний туман, словно хлопковым пухом, покрыл лагерь изгнанников. Было холодно и промозгло. Уэмак с трудом открыл глаза и встал. Мужчина совершенно не выспался. Всю ночь ему снилось, будто огромные деревья сошли с мест и, размахивая ветвями, двинулись на людей, из воды начали выпрыгивать свирепые крокодилы и хватать зубастыми челюстями всякого, кто попадался поблизости, а гигантские летучие мыши пикировали с высоты и вгрызались в плоть тонкими и острыми, как обсидиановое лезвие, клыками. Бежать некуда, спастись нельзя. Молодой правитель несколько раз просыпался, а затем вновь проваливался в кошмар. Неужели сон должен стать предостережением? На всякий случай мужчина надел хлопковые доспехи, а поверх них перьевую тунику эуатль[39] и взял копьеметалку атлатль[40], макуауитль и щит.

Выйдя из палатки, царевич первым делом выслушал доклад от Косицтекатля. Военачальник выслал вперёд разведчиков, дабы те дали знать о приближении врага и прочих опасностях на пути. Ночью ничего не произошло, никаких нападений или попыток побега. Ближе к утру умерла женщина, искусанная крокодилом. Уэмак распорядился сжечь тело здесь же в лагере. Несколько человек отправились рубить дерево для погребального костра. Сырая древесина занималась долго и горела медленно. Предводитель изгнанников велел не дожидаться, пока тело обратится в пепел, а отправляться в дорогу. И вот, когда туман начал рассеиваться, длинная вереница странников потянулась в путь. Судя по всему, карта стала уже бесполезной, они успели миновать местность, изображённую на ней. Теперь приходилось идти без каких-либо ориентиров, дальше и дальше на восток.

Суша закончилась, и люди вновь зашагали по мелководью, тревожно оглядываясь по сторонам. К полудню вернулись разведчики и сообщили о большом участке суши чуть южнее их пути. Уэмак решил направиться туда, так как идти по твёрдой земле несравненно легче и быстрее, чем по скользкому илистому дну. Через некоторое время странники не без радости обнаружили перед собой обещанный остров, довольно узкую длинную гряду, поросшую вездесущими кипарисами и папоротником чистоустом. Настроение улучшилось, утренние тревоги притупились. Но стоило только паре десятков путников выбраться из воды, как в воздухе засвистели стрелы – несколько человек рухнули замертво. Воины, шедшие по краям колонны, мгновенно закрылись щитами и сомкнули ряды. «Они на деревьях, я их вижу!» – выкрикнул кто-то. Послышался второй залп. Кто припал к земле, кто с криком бросился наутёк, одновременно люди Уэмака ответили десятками пущенных копьеметалками дротиков. Началась перестрелка. Сам царевич вырвался из-под щита накрывшего его телохранителя и сделал несколько выстрелов в кроны, не прицеливаясь. Он ожидал новых жертв, но странно, из его отряда больше никто не погиб. На миг вождю показалось, будто стрелы врагов ломаются в воздухе. Действительно всё время слышался треск. Совсем рядом упала половина древка с оперением. А между тем несколько нападавших свалилось с деревьев. «Держи передо мной щит!» – крикнул Уэмак почти в ухо охраннику, а сам продолжал посылать дротики. Краем глаза он увидел, как то же самое делает и отважный Косицтекатль, в щите которого застряла не одна пара стрел.

Когда ответные залпы прекратились, воины поняли не сразу. Бойцы пустили ещё несколько копий и осторожно, поглядывая вверх, двинулись осмотреть тела поверженных врагов. Мертвы все до единого. Их оказалось четырнадцать. Полностью голые, если не считать перевязи с колчаном, без каких-либо доспехов с луками и стрелами самой примитивной конструкции. Тела тоуэйо, а то были именно они, покрывала особая раскраска, позволявшая оставаться незамеченным в игре теней на ветвях деревьев. Предводитель изгнанников поспешил вперёд. Очень странно, часть трупов оказалась истыкана дротиками, а часть имела раны совсем другого рода, будто им разрывали горло когтями. «Переверни», – приказал он молодому воину, стоявшему рядом. Похожие непонятные повреждения обнаружились и со стороны спины. Как же они погибли? Уэмак посмотрел вверх и обмер – на ветвях между раскачивающимися прядями пачтли сидели огромные, величиной с орла, летучие мыши и хищно скалили свои зубастые морды. Кажется, похожие нетопыри привиделись ему во сне ночью. Неужели они? Нет, быть не может. Почему же тогда теперь твари ведут себя так спокойно и ни на кого не нападают? Мужчина повернулся назад. Там безутешные родственники стенали над телами погибших. Кто-то до сих пор дрожал от страха, иные же звали убежавших товарищей. «Каждому предводителю отряда посчитать своих людей, доложить об убитых и пропавших, – отдал он приказ подоспевшему чиновнику. – Соорудите носилки для раненых. Рубите деревья, готовьте костры для погребения. Пусть лекари осмотрят каждого из пострадавших и сделают всё возможное. Луки и стрелы тоуэйо возьмём с собой. Пригодятся. Собрать все дротики. Вынуть наконечники из сломанных». Сам Уэмак решил проверить то, что показалось ему ещё во время битвы. Неужели правда древки стрел нападавших ломались в воздухе? Место, куда стреляли дикари, уже порядком истоптали. «Разойтись!» – крикнул царевич, вскинув руку в повелительном жесте. Ничего не понимающие люди нехотя попятились назад. Уэмак склонился над землёй. Так, вот одна, а здесь вторая – ему удалось выцарапать несколько стрел из мокрой земли. Обе оказались переломленными. Несколько половинок нашлись под листьями папоротника, которые сын почившего правителя собственноручно вырвал и отбросил в сторону. «Что вы делаете, господин?» – Косицтекатль подошёл ближе и склонился над Уэмаком. «Позже объясню», – буркнул тот, поскольку собственное предположение казалось вождю совершенно невероятным, а потому не следовало высказывать мыслей прилюдно. Молодой воин отступил на пару шагов, продолжая с любопытством глядеть на действия друга.