Колесо смеха Летят носы клубникой, подолы и трико. А в центре столб клубится — о-го-го! Девчонки и мальчишки слетают в снег, визжа, как с колеса точильщика иль с веловиража. Не так ли жизнь заносит министров и портных, им задницы занозит и скидывает их? Как мне нужна в поэзии святая простота, но мчит меня по лезвию куда-то не туда. Обледенели доски. Лечу под хохот толп, а в центре, как Твардовский, стоит дубовый столб. Слетаю метеором под хохот и галдеж… Умора! Ой, умрешь. 1953 В. Б Нет у поэтов отчества. Творчество – это отрочество. Ходит он – синеокий, гусельки на весу, очи его – как окуни или окно в весну. Он неожидан, как фишка. Ветренен, точно март… Нет у поэта финиша. Творчество – это старт. 1957 Гойя Я – Гойя! Глазницы воронок мне выклевал ворон, слетая на поле нагое. Я – Горе. Я – голос войны, городов головни на снегу сорок первого года. Я – голод. Я – горло повешенной бабы, чье тело, как колокол, било над площадью голой… Я – Гойя! О, грозди возмездья! Взвил залпом на Запад — я пепел незваного гостя! И в мемориальное небо вбил крепкие звезды — как гвозди. 1957 «Кто мы – фишки или великие…» Кто мы – фишки или великие? Гениальность в крови планеты. Нету «физиков», нету «лириков» — лилипуты или поэты! Независимо от работы нам, как оспа, привился век. Ошарашивающее – «Кто ты?» нас заносит, как велотрек. Кто ты? Кто ты? А вдруг – не то?.. Как Венеру шерстит пальто! Кукарекать стремятся скворки, архитекторы – в стихотворцы! И оттаивая ладошки, поэтессы бегут в лотошницы. Ну а ты?.. Уж который месяц — В звезды метишь, дороги месишь… Школу кончила, косы сбросила, побыла продавщицей – бросила. И опять, и опять, как в салочки, меж столешниковых афиш, несмышленыш, олешка, самочка, запыхавшаяся стоишь!.. Кто ты? Кто?! – Ты глядишь с тоскою в книги, в окна – но где ты там? — Припадаешь, как к телескопам, к неподвижным мужским зрачкам… Я брожу с тобой в толщах снега… Я и сам посреди лавин, вроде снежного человека, абсолютно неуловим. 1958 «Меня пугают формализмом…» Как вы от жизни далеки, пропахнувшие формалином и фимиамом знатоки! В вас, может, есть и целина, но нет жемчужного зерна. Искусство мертвенно без искры, не столько Божьей, как людской, чтоб слушали бульдозеристы непроходимою тайгой. Им приходилось зло и солоно, но чтоб стояли, как сейчас, они – небритые, как солнце, и точно сосны – шелушась. И чтобы девочка-чувашка, смахнувши синюю слезу, смахнувши – чисто и чумазо, смахнувши – точно стрекозу, в ладони хлопала раскатисто… Мне ради этого легки любых ругателей рогатины и яростные ярлыки. 1953 Из книги «Парабола» Дорожная В одном вагоне – четыре гармони, Четыре чёрта в одном вагоне. Четыре чуба, четыре пряжки, Четыре, Четыре, Четыре пляски! Эх, чечеточка, барыня, барыня! Одна девчонка — Четыре парня. Четыре чуда, четыре счастья, Хоть разревись — Разорвись на части! Кончена учеба. Пути легли Во все четыре конца земли. Чимкент, Чукотка, Сибирь, Алтай… Эх, чечеточка! Выбирай! <1960> |
