— Они там пишут о почетном звании Дональдсона.

— Ну и что из этого?

— Там у них есть группа борцов за общественный порядок, они-то и наводят смуту. Вот, послушай: «Университет чествует босса из Министерства безопасности… Связи с Холтом Беллингом… Правительственное финансирование Глостера уходит на разработку технологий промывания мозгов и управляемого оружия»… Это правда?

— Стэн, ты же знаешь, что Минобороны финансирует часть нашей работы.

— А промывка мозгов?

— Может, они имели в виду наши программы по интерактивной виртуальной реальности?

— Постой, Ральф, давай без научных словечек.

— Извини. Ну, есть, например, программа «Элиза», которая выступает в роли консультанта-психоаналитика. Ты загружаешь ее, и она спрашивает: «Как ты себя чувствуешь?» Ты отвечаешь: «Дерьмово». Элиза спрашивает: «А почему ты чувствуешь себя дерьмово?» И так далее. В конце концов, ты рассказываешь ей свою историю, и тебе становится легче. — На другом конце линии хохочет Стэн. Ральф продолжает: — В министерстве нас попросили создать нечто вроде электронного «следователя» для тренировки служащих, чтобы они учились отвечать, если их поймают и начнут допрашивать. Именно это они и подразумевали под «технологиями промывания мозгов».

— А оружие?

— Министерство поддерживает наши исследования по созданию роботов, которых можно будет использовать при минировании и разминировании объектов.

— Минировании? Это уже хуже, Ральф. Разминирование — еще куда ни шло.

— Куда ни шло?

— Ну да, по крайней мере, политкорректно. Эта группа угрожает демонстрацией. Собираются пикетировать заседание Совета, которое должно состояться на следующей неделе.

— Что? Я-то думал, все эти демонстрации давно вышли из моды вместе с рваными джинсами и бородами под Иисуса Христа.

— Как видишь, нет. Этих ребят не так уж много, но они могут доставить нам неприятности. Если об этом узнает Дональдсон, то нам урежут финансирование.

— Я поговорю с редактором газетенки, — говорит Ральф.

— Постарайся вести себя как можно осторожнее. Может, лучше напиши в их газету и приведи конкретные факты, для пущей убедительности.

— Я подумаю, что можно сделать.

— Вот и молодец! Кстати, мы с Вив так и не застали тебя в твоей сельской обители.

— Да, жаль. Я как раз вышел прогуляться, а на обратном пути нашел твою записку.

— Отдыхаешь от работы? Да, нам всем полезно почаще отдыхать.

— Мне в деревне думается легче.

— Еще бы. Как Кэрри?

— Нормально. Только что вернулась из Штатов. У нее отец заболел.

— Очень жаль… так ты был там один?

— Где?

— В коттедже.

— Ну, да.

— Ладно, мне пора идти, Ральф. Инаугуральная речь нового декана металлургии.

Ральф кладет трубку: «Черт!» Потом спускается вниз и рассказывает Кэрри о звонке Стэна.

— Беда не приходит одна, — говорит она.

— Интересно, кто слил эту историю в студенческую газетенку? — говорит Ральф.

Во вторник утром Хелен звонит Ральфу в офис.

— Хелен, я как раз собирался тебе позвонить…

— Правда?

— Неприятности валятся на меня, как снежный ком.

— Как анализы?

— Невразумительные. Нужно пройти дополнительные процедуры в понедельник.

— Вот незадача…

— В самом деле. Скоро конференция, а тут еще эта идиотская буря в стакане воды с почетным званием Дональдсона. Не читала «Кампус» на этой неделе? Такая студенческая газетенка.

— Нет, а что?

— Долго рассказывать. Через несколько минут у меня встреча с их редактором.

— Когда мы увидимся?

— Приезжай в Подковы в воскресенье. Нет, черт, мне же в воскресенье в больницу!

— Я хотела сказать, когда мы увидимся наедине, Мессенджер?

Ральф на минуту замолкает:

— Хелен… я не расположен сейчас встречаться.

— Я говорю не о сексе, Мессенджер, просто хотелось поговорить с тобой.

— Извини… Я сказал Кэрри, что работаю сегодня допоздна. Давай, заскочу к тебе по дороге домой. Около семи, хорошо?

Соседи Хелен выходят из дома поиграть в теннис как раз в тот момент, когда Ральф подъезжает к дому по дороге вдоль террасы. Сделав вид, что изучает какой-то документ, он ждет в машине, пока соседи скроются из виду. Звонит, Хелен тотчас впускает его и запирает дверь. Они прислоняются к косяку и сжимают друг друга в объятиях.

— Мессенджер, эта неделя была ужасной, — говорит Хелен.

— Да и у меня не лучше, уж поверь мне.

— Бедненький! Расскажи мне об анализах. — Она проводит его в гостиную и спрашивает, что он будет пить.

— Сок. Хендерсон сказал, что алкоголь пока нельзя.

— Хендерсон?

— Мой врач-консультант.

— А… я спутала его с тем, другим, из газеты. Взяла сегодня почитать.

— Того зовут Дональдсон. — Ральф входит вслед за Хелен в маленькую гостиную. Удобно усаживается в кресле, а она разливает по стаканам сок из пакета.

— Встречался сегодня с редактором. Хитрожопый малый с культурологического факультета, явный кандидат на карьеру редактора бульварной газетенки. Я спросил, откуда он получил такую информацию, и у него хватило наглости сказать, что это — общеизвестный факт.

— А разве не так?

— Конечно, все знают, что Дональдсон — большая шишка в Министерстве обороны. А в сенатской газете, издающейся очень малым тиражом, можно найти краткую информацию о том, что они финансируют некоторые наши исследования… Но как связать эти факты воедино? Кто его надоумил? Хитрожопый проныра не захотел мне этого выкладывать. А может, и сам не знает. Скорее всего какой-нибудь анонимный недоброжелатель, которому по какой-то причине не нравится наш Центр. Или я. Спасибо. — Ральф берет сок, а Хелен садится на диван.

— Расскажи подробнее, что было в больнице, — просит она.

Ральф описывает обследование, которое он прошел вчера, и свой разговор с Хендерсоном.

— Что такое колоноскопия? — спрашивает она.

— В тебя запихивают миниатюрную камеру и смотрят, что там у тебя внутри происходит. Этакий медицинский «Пятый канал».

Хелен морщится:

— Бедняжка!

— Да, всю жизнь мечтал об этой процедуре. — Ральф смотрит на часы и ставит стакан на стол. — Мне пора.

— Так быстро?

— Извини. Кэрри, наверное, уже звонила в офис и беспокоится, почему меня нет.

— Мессенджер…

— Что? — Хелен не отвечает, но краснеет и, кажется, вот-вот расплачется.

— Ну, что с тобой? — Он пересаживается на диван и обнимает ее за плечи.

— Я запуталась и не знаю, чего ты от меня хочешь.

— От тебя?

— Три недели мы встречались почти каждый день и занимались сексом, как сумасшедшие. И вдруг — бах! — опустился занавес… Я не вижу тебя целыми днями, постоянно сижу на телефоне, а ты все не звонишь…

— Милая, извини, у меня просто голова забита всей этой ерундой…

— Я знаю.

— Я люблю тебя, Хелен, и эти три недели были поистине чудесными, но сейчас мне не до секса.

— Мне тоже, Мессенджер, — продолжает она. Он смотрит мимо нее. — Неужели это все, что тебе было нужно от меня? Ты хочешь, чтобы сейчас, когда ты заболел, я исчезла из твоей жизни? Просто ушла с дороги?

— Конечно, нет.

— Тогда не отдаляйся от меня. Пусти меня в свои мысли, расскажи, что ты чувствуешь, дай мне помочь тебе.

Ральф с минуту молча смотрит на нее.

— Ты действительно хочешь помочь мне?

— Конечно. Всем, чем смогу.

— Всем? Ты действительно так думаешь? — Он пристально смотрит на нее.

— Почему ты так говоришь? — Хелен немного встревожена.

— Я хочу сказать тебе одну вещь, и ты должна пообещать мне, что сохранишь ее в тайне.

— Хорошо.

— Если опухоль окажется злокачественной, я не стану ждать, пока она сделает свое дело. Знаю, что ты хочешь сказать. Да, методы лечения постоянно совершенствуются и прочая болтовня… Но рак печени — это очень серьезно. Я кое-что прочитал в Интернете. Можно поддерживать себя с помощью химиотерапии, но вылечиться практически невозможно. Трансплантация тоже ничего не даст, метастазы могут перейти и на здоровую печень. Я не собираюсь разыгрывать из себя смельчака. Не хочу страдать год или два, а потом подохнуть — несчастным, слабым и лысым. Нет уж, спасибо! Я видел, как умирал от рака отец и не хочу повторить его судьбу. Как только я пойму, что болезнь неизлечима, я направлюсь к Выходу, пока еще буду в состоянии сделать это без посторонней помощи… ну, почти без помощи… — Он останавливается и многозначительно смотрит на Хелен.