В а с ю т и н а. Такая уж уродилась!
Т р е у м о в. Что ж с тобой делать, выходи. Скажешь Соломину — я разрешил.
В а с ю т и н а. Вот спасибочки, Артем Николаевич! Век буду помнить!..
Треумов заходит в правление, где у кабинета его ожидает Соломин.
С о л о м и н. Здравствуйте, Артем Николаевич. Я организовал собрание на ферме, а вы не пришли. По поводу наших обязательств, помните?
Т р е у м о в. Что, передумал?
С о л о м и н. Почему же? И я, и доярки остались при своем мнении.
Т р е у м о в. Успел накрутить их?
С о л о м и н. Девчата и без меня понимают, что это будет игра в одни ворота, а не обязательства. А новых, повышенных, как предлагает Куликов, нам в этом году не осилить. Не те корма.
Т р е у м о в. Отчего ты такой настырный, Яша?
С о л о м и н. Просто я уважаю свое дело.
Т р е у м о в. Уважаешь? А может быть, ты просто не понимаешь, чем это может грозить лично тебе?
С о л о м и н. Чем же?
Т р е у м о в. Можешь испортить себе карьеру.
С о л о м и н. Артем Николаевич, нельзя же доить в грязное ведро — молоко скиснет! Ну кому от туфтовых обязательств будет выгода? Вам, мне, колхозу?!
Т р е у м о в. Куликов поставил вопрос о твоем поведении на партбюро. Не боишься?
С о л о м и н. Я уверен, что не все партбюро думает так, как Куликов!
Т р е у м о в. Я тоже так думаю. Но все же, на будущее, не лезь зря на рога, Яша. Люди — они разные. Будь тоньше. Главное — это дело, которому служишь, а не собственный гонор…
Появляются К о л я и Н а т а ш а.
К о л я. От имени всей нашей семьи молодой мы пришли поблагодарить вас, Артем Николаевич!
Т р е у м о в. За что, Коля?
К о л я. За чуткость. Вы вошли в наше сложное семейное положение. Куликов уже сказал, что для нас колхоз покупает дом у Васютиной!
Н а т а ш а. Огромное спасибо, Артем Николаевич!
Т р е у м о в. Дела… Заходите, товарищи. (Пропускает всех в кабинет.) Садитесь. Поспешили вы со своей благодарностью. Раздумала уезжать Васютина. Кстати, Яков Михайлович, она завтра у тебя на ферме появится, прими.
Н а т а ш а. А мы так обрадовались…
Т р е у м о в. Очень хотелось помочь вам, но так уж получилось. Нет пока в колхозе свободного жилья…
С о л о м и н. Знаете что, ребята? Переезжайте пока ко мне, а? Живем мы с мамой вдвоем, а дом у нас большой…
К о л я. Здесь нищих нет! Мы требуем то, что нам положено, не милости просим!
С о л о м и н. Временно, пока вам дом построят…
К о л я. Васютина может раздумать! Но мы с Натальей не Васютина, мы уедем! Это точно!
Т р е у м о в. Дело ваше, ребятки.
К о л я. Почему вы так, Артем Николаевич?
Т р е у м о в. Я устал. От вас устал, от всего устал. Идите себе, ребята.
К о л я. Пойдем, Наталья. Они еще пожалеют о нас!..
Коля и Наташа уходят.
С о л о м и н. Шебутные ребята, особенно Коля… Все жалеют о случившемся, Артем Николаевич, Все село… Надо же так… Я могу чем-нибудь помочь, Артем Николаевич?
Т р е у м о в. Спасибо, Яша.
С о л о м и н. Я, пожалуй, пойду, Артем Николаевич? Девчата ждут на ферме.
Т р е у м о в. Иди, Яша.
Потоптавшись, Соломин уходит. Раздается телефонный звонок. Треумов снимает трубку.
Г о л о с К о з и н ц а. Это Козинец.
Т р е у м о в. Здравствуй, Гаврила Иванович.
Г о л о с К о з и н ц а. Должен огорчить, Артем Николаевич: нет сейчас возможности построить вам дорогу. Ни грейдерной, ни тем более асфальтированной.
Т р е у м о в. Тогда передай там, что у колхоза «Вперед» тоже нет сейчас ни желания, ни возможности осваивать земли за Черной речкой.
Г о л о с К о з и н ц а. Выходит, ты хитрил, когда подписывал проект? Решил надуть простака Козинца?
Т р е у м о в. Рано или поздно вы нам этот газ проведете…
Г о л о с К о з и н ц а. Если не согласишься осваивать, то поздно. Это я тебе обещаю! Хотя твой старик и мутит воду…
Т р е у м о в. При чем здесь Юсупов? Нам дорога сейчас нужнее, чем газ…
Г о л о с К о з и н ц а. Господи, далась тебе эта дорога! Сто лет жили без нее и еще столько же проживете!
Т р е у м о в. Нет. Теперь не проживем. В селе почти в каждом доме есть или мотоцикл с коляской, или собственная машина. При наличии дорог это же одно удовольствие — в свободное время съездить всей семьей в город. Всего и времени уйдет час-полтора! Зато люди и по магазинам могут походить, и в кино, и в театр тоже. Да куда хочешь! И не надо им будет на поезд спешить, толкаться в рейсовом автобусе. Сам себе человек хозяин!
Г о л о с К о з и н ц а. Скажи честно, Артем: может быть, я тебя чем обидел?
Т р е у м о в. При чем здесь наши отношения?! Пойми, пока нет дороги, людей чуть ли не силой приходится удерживать в селе, особенно молодежь! Хотя зарабатывают в колхозе в два раза больше, чем могли бы в городе! У моих, я знаю, сейчас в кубышке на три машины накоплено, а все равно рвутся в город! Там жить интересней. Нам позарез нужно асфальтированное шоссе, а не эта фронтовая дорога с грязью по пояс!
Г о л о с К о з и н ц а. Артем Николаевич, все уже знают о твоей беде, хотят помочь по мере возможности. Так что не дразни гусей. Не раздражай своей строптивостью. Прими это как дружеский совет. Подумай хорошенько.
Т р е у м о в. И все же я скажу тебе — нет. (Кладет трубку. Некоторое время сидит неподвижно, затем, вздохнув, открывает ящики стола, начинает не спеша разбирать бумаги, блокноты с записями… Одни, просмотрев, он рвет, другие кладет обратно. Достает из шкафа зеркальце, электробритву, флакон одеколона, зимнюю шапку-ушанку и все это засовывает в видавший виды портфель.) Ну вот, кажется, и все… (Выключив бормочущее радио, уходит.)
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
Вечер. Комната в доме Треумова. В прихожей перед трюмо репетирует К у л и к о в.
К у л и к о в. Проходите, товарищи, в кабинет, рассаживайтесь… Итак, сегодня у нас первое совместное заседание правления колхоза. Все мы сожалеем о трагическом случае, произошедшем с бывшим председателем Артемом Николаевичем Треумовым. Но, как говорится, от тюрьмы да от сумы… В общем, живым жить. Артем Николаевич много сил и энергии отдал нашему хозяйству, и я глубоко уважаю его стиль, методы и общее направление руководства. Но!.. Но многое Треумов недопонимал в силу своего возрастного консерватизма. Главным его просчетом, на мой взгляд, была недооценка освоения колхозом новых земель…
В комнату врывается Т о н я.
Т о н я (показывает повестку). Ты посмотри, что прислали папе!
К у л и к о в (читает). «…явиться в суд в качестве обвиняемого». Значит, завтра в десять утра начнется суд…
Т о н я. Папу будут судить!
К у л и к о в. Я знал об этом.
Т о н я. Почему он молчал об аварии?!
К у л и к о в. Не хотел раньше времени расстраивать, жалел тебя.
Т о н я. А ты? Все село знает, одна я как дурочка!
К у л и к о в. Мне очень жаль, что с Артемом Николаевичем произошла такая трагическая история…
Т о н я. Господи, а Димка, Димка Кормилицын мертвый!.. Мы с ним в это воскресенье собирались на Дальнее озеро за кувшинками… (Плачет.) Не могу представить себе этого… И сделал это папа… Что же теперь будет?!
К у л и к о в. Я уже говорил со знающими людьми. Они говорят, что, возможно, Артему Николаевичу дадут условный срок. Если суд не применит к нему уголовную часть статьи.
Т о н я. Уголовную? К папе?!
К у л и к о в. Машина была неисправна. Он не имел права выезжать на ней. Так мне объяснили. (Обнимает Тоню.) Тонечка, все в конце концов пройдет. Все опять будет хорошо…
