Х а р ы б и н. Со сбрыком ты, парень. (Многозначительно.) Ты помни: Османов вот-вот спишется на пенсию. Догоняешь?
Т и м о н и н. Я тоже это слышал в управлении.
Х а р ы б и н. Ты слышал, а я реку.
С о к л а к о в. Старая сказка. Он уже пятый год уходит на пенсию и в каждый новый рейс опять идет капитаном. С ним тупеешь, хуже причального кнехта становишься!
Х а р ы б и н. Не спорю, Османов — человек характерный. Как глазом поведет — хоть стой, хоть падай. Но справедливый.
С о к л а к о в. Вы Османова по личному делу знаете, а я который год с ним на промысел хожу!
Х а р ы б и н. А именно?
С о к л а к о в. Скажу. Тут все свои, а вы, товарищ Харыбин, вообще отец родной.
Х а р ы б и н. Все шуточки шутим?
С о к л а к о в (с досадой). Какие шуточки! Не могу больше с ним по одной палубе ходить. Все безразлично стало, одна только мысль — лишь бы глазами не вращал. Вот ведь не кричит, а страшно. Сдашь вахту, придешь к себе в каюту, а чувство такое, будто сказал кому-то, что говорить вслух не следовало бы, то еще что… Не могу так работать, сомневаться начал в себе…
Я р ы к а л о в. Штурман Соклаков сложный, как Печорин на перевале.
С о к л а к о в. Вроде того. Ярыжка.
Я р ы к а л о в. Брось эти курсантские шуточки, Соклаков, пора.
С о к л а к о в. Хреново мне, ребята. Олег, возьми к себе на «Ниву». Хотя бы третьим штурманом?
Т и м о н и н. Настроение у тебя, Женя…
С о к л а к о в. Хуже не бывает. Возьми. Может быть, я с тобой обретусь.
Т и м о н и н. Не сработаетесь вы с Ярыкаловым. Как, товарищ Харыбин?
Х а р ы б и н. Психологическая несовместимость налицо. Соклаков, я, тебя любя, еще раз намекаю — останься на «Невельском» старпомом. Уйдет Османов.
С о к л а к о в. Благодарю за намек. Все равно мне пора менять воду в аквариуме. Останусь на «Невельском» — заржавею. Дайте «добро», товарищ Харыбин.
Х а р ы б и н. Не имею права так легко штурманами бросаться. Но пусть решает Тимонин. Эксперимент так эксперимент. А мы потом будем судить да рядить его кандидатуры. Ох, будем!
Т и м о н и н. А ты что скажешь, Николай?
Я р ы к а л о в. Мое дело старпомовское.
С о к л а к о в. Мы с Ярыкаловым не к теще на блины собираемся, а в море.
Т и м о н и н. Не скажи! Мне свара ни к чему.
С о к л а к о в. Я буду стараться, Олег Владимирович. И цель появилась — работать так, чтобы Ярыкалова с его старпомовского места стряхнуть и сесть в него самому.
Т и м о н и н. Потом начнешь копать под меня?
С о к л а к о в. А что? Не боги, говорят, лепят фаянсовые вазы. Мне капитанские нашивки тоже к лицу.
Х а р ы б и н. Плохо он выглядит. А если в резерв, Соклаков, как? На время. Отдохнуть, развеяться, с семьей в Сочи съездить…
С о к л а к о в. Мне Сочи не поможет. Врачи рекомендуют только Гавайские острова. Но туда дорого стоит, да и путевок профком не продает.
Т и м о н и н. Я подумаю, Женя.
Я р ы к а л о в. А теперь идите, Соклаков. Зайдете завтра.
С о к л а к о в. Отчего так грубо?
Я р ы к а л о в. Считаете, что мы при вас сможем обсудить вашу же кандидатуру?
С о к л а к о в. Не поняли вы меня. (Уходит.)
Пауза.
Я р ы к а л о в. Зашел вчера в магазин колбасы купить к ужину. У прилавка очередь, время после работы, а продавщица в сторонке с какой-то теткой треплется. Все мы стоим с чеками в руках и терпеливо ждем, будто так и полагается. Наконец я вежливо говорю: пора, мол, товарищ продавец, и нами заняться. Ноль внимания. Я опять намекаю. Тогда тетка, что с продавщицей трепалась, поворачивается ко мне и заявляет: «Постоишь, ноги не отвалятся. Ее муж бросил». Сообщает так, будто факт этот давал продавщице все основания в свою очередь бросить работу и трепаться. Объясните мне — почему? Почему к нам на новое, наисовременнейшее судно приходят наниматься на работу так, словно на прием в поликлинику? У одного, видишь ли, зубы болят, другой — боится спиться, у третьего, извините, душа раненая!
Х а р ы б и н. Открою секрет. Не утвердили Соклакова капитаном на «Невельском». Османов-то действительно уходит на пенсию. От обиды к вам Соклаков пришел.
Я р ы к а л о в. Эта обида дает ему право дурака валять? Будь моя воля, искусственно безработицу создал бы!
Х а р ы б и н. Только осторожней в выражениях.
Я р ы к а л о в. Именно безработицу! Чтобы такие, как Соклаков, или бичара этот, Горьков, посидели бы недельку-другую без хлеба и вина и поняли наконец, как следует относиться к работе!
Х а р ы б и н. Мы ничего не слышали, Олег Владимирович.
Я р ы к а л о в. И вы так думаете! (Показывает на Тимонина.) И он тоже! Только трусите, прикрываетесь пустыми словами! Как страусы спрятали голову в песок, а зад, вот он — голый торчит, и никуда от него не денешься!.. Решать надо кардинально, а не играть в разные соревнования, «маяки» и конкурсы! Надо не просить, а требовать с каждого, чтобы он добросовестно исполнял свою работу, за которую получает зарплату!
Т и м о н и н. Создать искусственную безработицу, как ты выразился, это значит нарушить главный принцип государства — право на труд.
Я р ы к а л о в. Слишком много прав — и никаких обязанностей!
Х а р ы б и н. Не обращайте внимания, Олег Владимирович! Ярыкалов так в сердцах говорит, накипело. А вообще он наш, хороший человек, патриот своего дела…
Т и м о н и н (кричит). Да за кого вы меня принимаете, черт возьми?!
Я р ы к а л о в. Задохнуться можно от всеобщего разгильдяйства! И никто ничего не делает!
Т и м о н и н. Не дай бог, чтобы тебе дали волю. Что же касается Соклакова, то он пойдет в рейс вторым штурманом. Это я тебе говорю!
Я р ы к а л о в. Ты на меня Полкана не спускай!..
Х а р ы б и н. Тише вы! Охолонитесь!.. (Осторожно выглядывает за дверь, сталкивается с Османовым.)
Входит О с м а н о в.
О с м а н о в. Принимай гостей, Тимонин.
Вслед за Османовым в каюту входит У р в а н ц е в.
(Принюхивается.) А у вас паленым пахнет. Поджаривали друг друга?
Х а р ы б и н. Приветствую, Иван Васильевич. (Пожимает руку Урванцеву.) Нет, Егор Ибрагимович, просто беседовали на отвлеченные темы. «Ниву» зашли посмотреть?
О с м а н о в. С инспекцией меня управление послало.
Я р ы к а л о в. И отлично! Я вынужден подать рапорт со своим «особым мнением»!
О с м а н о в (ворчит). Теперь у всех появилось свое особое мнение. Подожди, Ярыкалов. Сперва познакомьтесь со своим помполитом.
Х а р ы б и н. Извините, товарищи, забыл представить. Прошу любить и жаловать — помощник капитана по политической части Урванцев Иван Васильевич. А это наши крупные экспериментаторы эпохи научно-технической революции — капитан Тимонин и старпом Ярыкалов.
У р в а н ц е в. Рад познакомиться, товарищи.
Х а р ы б и н. Иван Васильевич бывший, теперь уже бывший, инструктор райкома партии. Сам выразил желание перейти к нам на флот.
У р в а н ц е в (шутливо). Надеюсь, что не пожалею о своем опрометчивом решении.
О с м а н о в. Остыл, Ярыкалов? Теперь выкладывай, что у тебя накипело.
Харыбин делает предостерегающий жест.
Не семафорь, Харыбин, вижу.
Я р ы к а л о в. Лучше я изложу все в рапорте на имя начальника управления.
О с м а н о в. А я зачем здесь? Говори. Заодно и помполита своего задействуете.
Х а р ы б и н. Иван Васильевич сразу попадет с бала на корабль.
Я р ы к а л о в. Слушаюсь. Я не согласен с капитаном Тимониным. То есть с его принципом подбора команды.
О с м а н о в. Видал-миндал? Он с капитаном не согласен! Нет, эти игры добром не кончатся. Есть отдел кадров, он и должен заниматься комплектованием экипажа.
