Что было, что будет… Главное — контракт. Да, контракт, партнерские отношения, а что было, то было. У всех что-нибудь да было! Но еще ни у кого не было так тщательно продуманного проекта, каким мог стать журнал «Приключения в мире природы». И сегодня он под угрозой полного провала из-за паршивых денег Боцемана. Из-за Тони Гриффин, если уж начистоту.

— И ты начала работать самостоятельно? — спросил он с напускной бодростью.

— Что мне еще оставалось? Я не смогла найти работу в Нью-Йорке, так как у меня было мало опыта. После бесчисленных отказов и когда у меня кончились деньги, я вернулась домой залечивать раны.

— Ну а потом?

— Потом во мне появилась злость. Я хотела фотографировать, и фотографировала все, что попадалось под руку. Свадьбы, дни рождения, юбилейные торжества пожарной части — все это стало моим хлебом, и я удержалась на плаву. При первой возможности я выезжала из города на природу. Звери, цветы, ландшафты — все это не приставало ко мне с навязчивой идеей запечатлеть для потомков какие-то свои юбилеи.

Сказав это, Тоня начала паковать вещи в рюкзак, стоявший в углу.

— Очень мило с твоей стороны, что ты интересуешься, что же со мной было после увольнения… Я стала посылать свои работы в различные издательства, и очень радовалась, когда у меня купили первую фотографию. Затем еще и еще. И однажды мне позвонили из маленького журнала в Висконсине. Мне заказали первый фоторепортаж.

Она помолчала. Потирая пальцами лоб, Вебстер спросил:

— А дальше?

— Дальше все пошло как по маслу. Уж ты мне поверь!

Надо было что-то сказать, но Вебстер не нашелся. Узнай он раньше, до приезда сюда, что Тоня была той женщиной, которая так пылко поцеловала его в такси, он бы вел себя совершенно иначе. А сейчас он чувствовал себя неуверенно.

— Хорошо, что хорошо кончается. Верно, Вебстер? — сказала Тоня. — И хватит копаться в прошлом. Если мы не отправимся в путь, то и этот день станет прошлым.

Она с треском затянула ремни рюкзака.

Ему вдруг пришло в голову, что, может быть, не надо подбирать слова. Может, лучше всего было бы сделать то, что он не смог сделать тогда: самому обнять Тоню и поцеловать…

Правда, это создало бы новую проблему. Одного поцелуя, хотя бы и такого же долгого, ему было мало. Он не только хотел поцеловать Тоню, но и переспать с ней.

Проблемы росли как снежный ком.

Стоило ему выйти за порог, как в шею укусил комар. Да, его ожидали сложные дни. Во всех отношениях.

Их первой целью стал арендованный Вебстером автомобиль. Найти его было нетрудно. Его останки никуда не подевались из ямы. Вода стояла в салоне на уровне руля. Правда, самого руля они не увидели — верх машины и салон были разгромлены стволом довольно толстого дерева.

Вебстер горделиво глянул на Тоню, словно бы это он так удачно завалил это дерево и теперь ожидает заслуженной похвалы.

В метре от ямы Тоня нашла вещицу серебристого цвета, и Вебстер ее узнал: мобильный телефон! Он понажимал кнопочки, но без толку. Вздохнув, Вебстер швырнул трубку в салон.

— Пусть их похоронят вместе… — сказал он.

— Дорога будет непроходима еще несколько дней, — отозвалась Тоня. Надежда на то, что Вебстер скоро исчезнет, умерла.

Все шло еще так-сяк, пока он не вспомнил о ее позоре… И когда увидел ее розовое нижнее белье и выспался на полу у ее ног, съел яичницу, приготовленную ее руками… Еще она сняла ему рубашку, коснулась его кожи — что могло быть ужаснее?!

А запах Вебстера!..

Нет, какой еще запах! Она должна забыть о том поцелуе в такси! Фу, как пульс участился…

Она успешный фотограф, рак-отшельник. Он успешный издатель, холодный циник и язвительный наблюдатель. Сейчас фотограф понадобился цинику для осуществления каких-то планов, но это ничего не меняло — они жители разных миров.

Ну и ладно! Когда-нибудь дороги снова станут дорогами, и Вебстер исчезнет.

Тоня скомандовала идти на озеро. Надо проверить, как пережила бурю лодка Чарли, а потом за работу.

— Ты босс, тебе виднее, — сказал Вебстер и поплелся за ней.

Пока здесь не было Вебстера, она могла не беспокоиться о своей внешности. Здесь нужны только практичные вещи. И сейчас ее раздражало, что Вебстер запомнит ее угловатой девчонкой со шрамами на коленках и грязью на лице. Плохо, что ей приходится идти впереди, и ее жалкие бедра все время перед его носом…

Если бы Вебстера спросили, какая часть тела Тони ему кажется самой привлекательной, он, наверное, назвал бы ее бедра. Увидев их идеальные формы под широкими шортами, теперь он фантазировал о том, как он гладит их обеими руками.

Были у Тони и другие плюсы. Например, ее волосы. Сегодня Вебстер находил сексуальной ее косу, а вечером ему казались сексуальными ее распущенные волосы, мокрые и шелковистые. И ее глаза, голубые, как весеннее небо, и ее рот, мягкий и чувственный, как слива. Вебстер любил сливу. Он представил, как надкусывает плод и пьет сладкий сок.

Черт, он чуть не врезался в ее бедра… Повнимательней, Вебстер!

Он замедлил шаг.

Надо поменьше о ней думать. А что еще делать? Деревья, скалы, тишина и отдых — только и мечтать…

Двенадцать часов назад он бы многое отдал за возможность иметь такую выгодную позицию, чтобы завоевать расположение Тони. Сейчас он должен сдерживать себя, чтобы не соблазнять.

Они шли и шли, и Вебстер давно махнул рукой, оставив попытки запоминать дорогу. Все одно и то же — деревья, скалы, тишина…

Но вот и берег озера. В этом месте оно образовало бухточку, вершина которой терялась в топких, непролазных зарослях, тянувшихся за горизонт. Канат, удерживавший лодку у причала, лопнул во время бури, и лодку вынесло на противоположный берег бухточки. Ее нос увяз в гальке, а корма под неестественным углом погрузилась в воду.

— Этого я и боялась, — сказала Тоня, вздохнув. — Но хорошо, что лодку не вынесло в озеро. Она бы затонула, а Чарли ее очень любит.

Вебстер присмотрелся к лодке. Он не заметил признаков руля, ветрового стекла, мотора, наконец. Это была примитивная весельная лодка, несомненно требовавшая покраски. К тому же она была очень старой. Вебстер не удивился бы, если бы оказалось, что лодка досталась Чарли по наследству.

— Как можно любить такую жалкую посудину? — с недоверием спросил он. Увидев, что Тоня сняла сапоги и носки, он возмутился: — Ты же не хочешь…

— У Чарли и этой лодки одно прошлое, — объяснила она, подворачивая штаны.

— Не верится, что их ожидает общее будущее.

— Именно это я и хочу проверить.

И Тоня зашла в воду.

Вебстер знал, что пожалеет о словах, которые выдавливала из его груди мужская гордость, но он все-таки сказал:

— Тебе нужна помощь?

— Разве ты умеешь плавать? — спросила Тоня, скептически сощурясь. — Ну ладно, раз ты хочешь, я обязательно позову, если ты понадобишься, хорошо?

Ему это подходило. Был теплый день, но вода наверняка была чертовски холодной. Уж кто-кто, а он после прошедшей ночи в этом не сомневался.

Тридцать метров, отделяющие их от лодки, Тоня прошла вброд.

— Ну что там? — крикнул Вебстер, когда она, по-видимому, закончила осмотр.

— Нос застрял, а корма трется о камни у берега. Лодка немного повреждена, но пока что на плаву. Надо вычерпать воду, чтобы сдвинуть ее с места.

Он достаточно спокойно созерцал, как она идет по воде. Совсем другое дело видеть, как она вычерпывает воду, а потом еще и потащит лодку, пока комары будут спокойно попивать его кровь! Вебстер снял сапоги и носки, подвернул штаны и с обреченным видом вошел в воду.

Что должно случиться, то и случится, напутствовал он себя.

Ноги обожгло холодом. Что ж, можно только надеяться, что ноги онемеют быстрее, чем отвалятся, отказавшись служить такому плохому хозяину. И как Тоня выносит это? И еще галька — ее острые, скользкие ребра врезались в ступни. Но его вела гордость. Если Тоня не жаловалась, он тоже не будет.