Ее письмо Так ново все, что поневоле Не разберу, с чего начать (Как у меня мальчишки в школе, Когда выходят отвечать). С того ль, что все вполне обычно И чем-то необычно тут; Что все смешно и непривычно Меня по отчеству зовут; Что на столе тетради кипой, А в наши двери вечерком От сада пахнет желтой липой И тонко тянет табаком, И о Москве грущу нередко… Но знала ль я, что и во сне Так думать буду об отметках, Об этой шумной ребятне! Ведь все по-своему вихрасты, Глазасты, радостны, умны! Ведь с каждым, может быть, не раз ты И горя хватишь до весны, Но разве сердце на мгновенье Вдруг не замрет от торжества, Когда увидишь, как в волненьи Выводят первые слова! Как, всё в чернилах перепачкав, Еще не зная неудач, Мальчишка первую задачку Решит из будущих задач!.. А после пятого урока, Когда совсем уже темно, За синевой вечерних окон Блестит сырое полотно. Там в сумрак насыпь убегает, Там вдаль уносятся гудки И сильный ветер раздувает Чуть видных стрелок угольки. И я одна иду обдумать Свои дела, свой день — туда, Где в клубах пара, в море шума Спешат на Волгу поезда. Они проходят шквал за шквалом, И всё в твои, твои края, И мне навстречу даль по шпалам Идет огромная, своя. Ты, может, там письмо мне пишешь. Я жду. Пиши. Хоть в сто листов. …Уже привозят снег на крышах Вагоны дальних поездов. 1953 Верность В то мгновенье, когда Ты забыла, что я есть на свете, И с чужим руками Твои, как с моими, сплелись, Все осталось былым… Ничего не случилось на свете. Не обрушилось небо На землю, которой клялись. В то мгновенье в Москве Не качнулись, не рухнули зданья — То, где встретились мы, И второе, что слышало «да». С опозданьем, как раньше, Девчонки пришли на свиданья, И минута в минуту С вокзалов ушли поезда. Может, так мне и надо И в чем-нибудь был я виновен? Только что там считать, Если весь разговор ни к чему. …Ты была далеко. Пахло сыростью леса от бревен. Грузный кузов качался. Летели деревья во тьму. Лес шумел… Мои сосед, Повернувшись спиной против ветра, Закурил и сказал, Бросив по ветру спичку: — Теперь Понял я, почему И уйдя за пять тыщ километров Все я вижу крыльцо И ее незакрытую дверь… — Что? — откликнулся я. Он взглянул на меня удивленно И сказал: — Я молчу. Вам послышалось что-нибудь? — Нет. Ты была далеко. Пахло лесом. Высокие клены Расступались пред нами мгновенно, Чуть трогал их свет. Мы доставили в срок эти бревна. На самом рассвете. Нас дорожники ждали. Горели костры на шоссе. В то мгновенье, когда Ты забыла, что я есть на свете. В то мгновенье, когда Ты себе изменила… В росе Шевелилась листва. Рядом мост наводили. Устало Я в кабинке вздремнул И увидел тебя без труда. А потом, через час, Только солнце над кленами встало, Снова кузов качался. На трассу везли провода. Инженер, мой попутчик, Со мной находу распрощался. Мне шофер говорил: — Он дорожникам нужен — вот так. Тут письмо получил он. Веселый ходил. Все смеялся. Полстранички — а час, Будто книжку, читал ведь, чудак… — Ты была далеко. Но казалось, я вижу, как ветер Треплет пряди твои, Как рядит тебя в брызги волна. В то мгновенье, когда Ты забыла, что я есть на свете, Все осталось былым. Как всегда, просыпалась страна. Озарялись пути. Были в листьях всех радуг соцветья. Нас счастливые люди Встречали в счастливой стране. Было счастье обещано всем. Было ясно на свете. Мир мой помнил, что есть я, Как прежде нуждаясь во мне. 1952 На знакомом разъезде
Как тихо здесь! Как небо мглисто… А было, помнится, тогда Так много щебета и свиста Нанизано на провода. И на путях, на черных шпалах, Дрожал голубоватый зной, Где нас, веселых и усталых, Жара свалила под сосной. А рельсы новенькие плыли За поворот и, как во сне, Еще чисты от жирной пыли, Постукивали в тишине. И шпала каждая знакома Была, как отчая ступень. И остывали наши ломы, Впервые брошенные в тень… А нынче — тишь… Дыханьем тяжким Окрестность будит паровоз. Девчонка в форменной фуражке С флажками вышла на откос. Так важно местное начальство, Как будто «скорый» на Москву И впрямь отсюда слишком часто Отходит по ее свистку! Но вот она к губам подносит Свисток, почти не слышный мне. Но вот уже стучат колеса И все меняется в окне. Запели рельсы мерно, внятно, И вдруг — куда девалась мгла! Как будто с пеньем тем обратно Пора далекая пришла. Ведь шел по нашим рельсам поезд, По тем, что мы сюда везли, Оберегали здесь на совесть И вдаль по насыпи вели. Пусть проезжающие люди О нас и речь не поведут, Но крепок рельс под ними будет, И шпалы их не подведут. И пели рельсы внятно-внятно. И вдруг — куда девалась мгла! И словно с пеньем тем обратно Пора прошедшая пришла… И был июль, и птицы пели! И смех друзей и голоса! Хоть за окном леса летели В косом дожде уж полчаса. Леса, поля — все мимо, мимо… Распутья, стрелок огоньки… Ловили елки клочья дыма И кутались в них, как в платки. 1951 |
