— Хм-м, — протянула Амели и, глубоко вздохнув, призналась: — Ваше присутствие мне не в тягость.

— Очень рад слышать.

— Просто мне бы хотелось, чтобы вы проявили немного уважения…

— …и убрался подобру-поздорову?

— Нет!

От отчаяния Амели начала прыгать на одной ножке, что в детстве было признаком приближающегося рева.

Но сейчас ей уже двадцать лет, а не восемь или девять, и последствия оказались непредсказуемыми. Селвик с явным удовольствием наблюдал за волнующими движениями округлой груди.

— А можете повторить? — с надеждой попросил он.

— Ни за что!

— Не понимаю, зачем так нервничать? — примирительно улыбнулся Ричард. — Хотите, чтобы я ушел…

— Нет! — К сожалению, на этот раз Амели не стала прыгать, а бессильно подняла руки вверх. — Дело вовсе не в этом… Умоляю, не надо перевирать мои слова. Я только хотела, чтобы вы объяснились с мадам Леклерк.

— Не понимаю, зачем мне с ней объясняться? — недоумевал молодой человек.

Раз соблазнительного танца грудей ему больше не покажут, стоит разобраться, при чем тут Полина. Может, она рассказала Амели слезливую историю о сотнях оставшихся без ответа писем? А что, очень в духе мадам Леклерк! Полина, стоит отдать ей должное, относится к любви чисто по-спортивному: отдает борьбе всю себя, с достоинством принимает поражения и почти никогда не хнычет.

— Как можно быть таким бессердечным?

Взглянув на покрасневшее от гнева лицо Амели, Селвик внезапно все понял.

— Хотите сказать, что у нас с Полиной… Нет, вовсе нет.

— Что значит «вовсе нет»? Вчера в салоне мадам Бонапарт я все видела собственными глазами. Вы по-прежнему отрицаете, что между вами что-то есть?

С минуту Ричард пытался понять, что имеет в виду Амели. Случившееся в кабинете Эдуарда де Балькура заслонило остальные события, а все приемы в Тюильри похожи один на другой. При чем же тут мадам Леклерк?

Ах да, она прижала его к стене и попыталась соблазнить. Уже в который раз… Неужели Амели все видела? Да, судя по ее настроению. Напрашивался вопрос, каким образом мисс Балькур могла стать свидетельницей этой сцены? Они с Полиной ведь не обнимались в центре салона, а отошли подальше от толпы, собравшейся вокруг Бонапарта и мисс Гвен. Раз Амели в этой толпе не было, значит… она за ним следила.

Ричард улыбнулся прямо в хмурое лицо мисс Балькур.

— Видите? Вы не можете отрицать очевидного, — убитым голосом проговорила Амели.

— Отрицать? Зачем отрицать? — пожал плечами Селвик. — Какому мужчине не хочется, чтобы его видели с Полиной Леклерк? Она ведь очень красивая женщина, не находите?

Амели безжизненно кивнула.

— А глаза? — продолжал терзать ее Ричард. — Словно два лесных озера, в которых хочется утонуть.

У мисс Балькур был такой несчастный вид, что молодой лорд решил временно прекратить пытки.

— И полное отсутствие мозгов, — чуть слышно добавил он, заговорщицки подмигнув собеседнице.

От удивления Амели едва не раскрыла рот.

— Полина ничего не знает о Розеттском камне и не читала Гомера, — с деланным равнодушием добавил Селвик.

Совершенно сбитая с толку, Амели устало прислонилась к двери. Спрашивается, зачем вообще она заговорила о мадам Леклерк? Теперь вот все испортила.

— Амели! — тихо позвал Ричард. — Между мной и Полиной ничего нет и никогда не было.

— Ничего, кроме ее платья, — пробормотала мисс Балькур.

Она не рассчитывала, что Селвик расслышит последнюю фразу, но слух у него оказался на редкость острым. Он смеялся так, что гипсовый Брут лишь чудом не слетел с постамента. Смеялись и рот, и нос, и зеленые глаза, в которых появились золотые искорки.

— Вообще-то я искал Бонапарта…

— Он ушел вместе с сестрой, — перебила Амели.

— …но страшно рад, что встретил вас, — широко ухмыляясь, закончил Ричард.

— Ума не приложу почему.

— Правда, не понимаете?

— Не с кем поговорить о Гомере? — подначила Амели, стараясь придумать что-нибудь наименее романтичное.

К сожалению, в воображении тут же возникла милая картинка: зима, они с лордом Ричардом сидят у пылающего камина, пьют горячий шоколад и по очереди читают вслух «Одиссею».

Нужно срочно закрыть воображаемую книгу и погасить камин.

— Почти угадали. Я как раз собирался послать вам записку и пригласить завтра взглянуть на мою египетскую коллекцию.

«Мою коллекцию» было сказано тоном школьника, притащившего в класс на редкость толстую жабу. Амели едва не рассмеялась. Но ведь на самом деле это не его коллекция, а Бонапарта, который собрал ее в Египте во время похода с армией революционеров. Ни один добропорядочный англичанин не решился бы хвалиться такой коллекцией, равно как ни одна разумная англичанка не стала бы общаться с лордом Ричардом Селвиком. А зеленые с золотыми искорками глаза здесь вообще ни при чем.

— К сожалению, ничего не выйдет, — церемонно ответила Амели.

Мельком взглянув на лицо мисс Балькур, Селвик сразу понял, что к чему.

— Взглянув на пару экспонатов, вы не станете соучастницей преступления.

Амели сделала вид, что не понимает, о чем речь.

— Только представьте, — продолжал умасливать ее Селвик, — эти статуи, украшения и хрупкие останки человеческого тела существовали за много веков до того, как мир впервые узнал о Бонапарте. Только подумайте, вы прикоснетесь к памятникам культуры, созданным, когда Франция была покрыта лесами, а на месте Лондона стояли первобытные хижины.

Тихий вкрадчивый голос творил чудеса, и Амели показалось, что она слышит шелест песка, видит мужчин в развевающихся белых одеяниях и женщин с прямыми черными волосами, оплакивающих своих братьев и мужей.

— Значит, договорились, завтра в полдень. Само собой, ваши кузина и компаньонка тоже приглашены. Думаю, если мисс Гвен действительно решит написать роман, ей очень понравится футляр для мумий.

— Я еще не согласилась.

— Но ведь вам хочется.

Коварный соблазнитель абсолютно прав. Несмотря на патриотизм, Амели сгорала от желания увидеть высеченные на камне иероглифы и орнаменты, возможно, вдохновлявшие Марка Антония. А футляры для мумий понравятся не только мисс Гвен.

— По-моему, вы чего-то боитесь.

— Да нет, чего мне бояться?

— Древних проклятий или того, что вам понравится моя компания.

Именно этого Амели и боялась, поэтому тут же встала на дыбы:

— Ничего подобного! Во сколько, вы сказали? В полдень?

— Или лучше в два часа. Сейчас экспонаты хранятся в восточном крыле, а завтра мы перевезем их в Лувр. Просто спросите любого часового, и он поведет вас ко мне, — с улыбкой объяснил лорд Ричард, от чего мисс Балькур почему-то стало не по себе.

Только сейчас Амели поняла, как ловко ее провели и заставили принять приглашение.

— А яблока у вас с собой не найдется? — мрачно спросила она.

— Чтобы сыграть сатану, заманивающего невинную Еву в сад? Не самый положительный образ, верно? А на вас многовато одежды, чтобы убедительно исполнить роль.

Румянец, заливший щеки Амели, был ярче самого спелого яблока. Странно, но восхищенный взгляд Ричарда делал желтое муслиновое платье прозрачнее фигового листа.

— Милорд, могу я попросить вас об одолжении? — смущенно спросила девушка.

— Что пожелаете: перо Феникса из диких аравийских пустынь или голову дракона на золотом блюде?

— Все гораздо проще, — отозвалась Амели. Этот Селвик настоящий хамелеон! В одну секунду такой милый и обаятельный, а в следующую — страшный и беспощадный. Жаль, что ему нельзя доверять. Он как флюгер, поворачивающийся из стороны в сторону. — Голова дракона пригодилась бы, если бы умела показывать дорогу.

Ричард галантно протянул руку:

— Готов сопроводить вас в любое место по вашему желанию.

Амели неуверенно коснулась голубого рукава:

— Очень любезно с вашей стороны, ведь вы даже не знаете, куда я направляюсь.

— Наверное, на край света? — лениво предположил Ричард.

— Нет, всего лишь ищу Гортензию!