Как насчет потайной двери? Отвернувшись от окна, Амели посмотрела на гобелен: типичный стиль рококо: бельведеры, сады, пышнотелые любовники. С убранством коридора совершенно не сочетается. Красные обои с бордюром скорее наводят на мысль о классике: статуи, строгие линии и никаких бельведеров.

А пастушки и их кавалеры предавались любовным утехам рядом с… единорогом. Как так можно? Что любовники восемнадцатого века делают рядом с древними единорогами? Внезапно охота на единорога превращалась в классическую трагедию: молодая женщина в обугленной белой одежде рыдала на фоне пылающего храма. «Троя, — тут же узнала Амели, — а плачущая — Гекуба[14]». Боже мой, это же не один гобелен, а три. Совершенно не сочетающиеся, их повесили рядом, как одно полотно. Зачем? Наверняка чтобы что-то скрыть.

Мисс Балькур осторожно коснулась пыльного полотна в том самом месте, где копье Патрокла[15] упиралось в грязный бок единорога. Амели искала дверь, но ее не оказалось, и она чуть не упала в скрытую гобеленом комнату.

— Папа… — бормотала Амели. — Мама…

Погрузившись в воспоминания, девушка вошла в покои родителей. Эдуард даже чехлы на мебель не надел: все посерело от пыли, но осталось так, как было, когда они с мамой уехали в Англию. Письменные принадлежности мадам де Балькур, покрытые слоем пыли, по-прежнему лежали на секретере, чернила высохли. В гардеробной на специальных распорках висели папины парики. Амели зажмурилась, будто запутавшись между прошлым и настоящим. Кажется, сейчас войдет мама и возьмет ее на руки.

Теперь ясно, почему Эдуард закрыл комнаты родителей.

Взяв себя в руки, Амели прошла в кабинет отца и по изящной витой лестнице спустилась на первый этаж. Ступеньки негромко скрипели, но ни одна не провалилась. Вот и библиотека, где до отъезда в Англию она провела столько приятных минут. Книги заросли пылью и паутиной, и все-таки Амели узнавала их, словно лица старых друзей: вот «Илиада» на греческом, а вот целая полка книг на латыни в изящных, инкрустированных серебром переплетах. Все эти сокровища когда-то собрал папа, который часто сажал дочь на колени и рассказывал чудесные истории о кентаврах, превращенных в деревья красавицах и спасавших их героях.

Задумчиво почесав затылок, Амели поспешила дальше. Папины книги подождут до следующего раза — пока не вернулся Эдуард, нужно осмотреть западное крыло.

Это же танцевальный зал! Элегантные стулья и кушетки расставлены по периметру, освобождая центр. Огромный зал занимал почти все крыло, и свет проникал через несколько застекленных дверей, выходивших на внутренний дворик. По крайней мере так было задумано. Сейчас от скопившейся за пятнадцать лет грязи стекла казались матовыми, и Амели пожалела, что не принесла свечу. Стены украшали кружева паутины, и жирные пауки раскачивались под им одним слышную музыку. В самом конце зала имелось возвышение, где когда-то играли музыканты. Там по-прежнему стояли клавесин, арфа и… целая стопка бумажных свертков.

Раздираемая любопытством, Амели бросилась к сверткам. Странно, но паркетный пол до сих пор был скользким, и девушка несколько раз падала.

Интересно, что упаковано в коричневую бумагу? Так, тут еще деревянные ящики. Интересно! Воображение Амели заработало со скоростью почтового экипажа, несущегося из Кале в Париж.

Драпировки? Как бы не так! Скорее уж плащи для шпионов вроде Пурпурной Горечавки.

Страшно хотелось просто разорвать бумагу, однако девушка сдержалась. Ну кто завязал такие тугие узлы? Явно не женщина. Покончив с веревкой, Амели аккуратно развернула бумагу.

Белый муслин! Мисс Балькур смотрела, как ткань белой рекой растекается по пыльному паркету. Бесконечные ярды индийского муслина…

Ну конечно! Лицо девушки так и просияло. Наверняка в середине этого свертка пистолеты, шпаги или, на худой конец, маски… Кто догадался спрятать их в рулоне ткани? Отличная идея!

Амели разворошила рулон. Ничего, только качественный индийский муслин.

Смущенная и разочарованная, она смотрела на белую ткань. Но ведь еще есть ящики. Снова опустившись на грязный пол, Амели попробовала поднять крышку. Три заусеницы плюс один сломанный ноготь, а результата нет. Да, крышку приколотили на совесть.

— Черт!

Мисс Балькур раздраженно пнула ящик. Содержимое подозрительно зашуршало.

Заинтригованная, Амели, приподняла ящик и попробовала встряхнуть. Слишком тяжело… Судя по звуку, внутри что-то сыпучее.

Может, порох?

С трудом встав на ноги, Амели обхватила крышку обеими руками. Чем бы ее поддеть? Жаль, под рукой нет ни палки, ни кочерги… Может, крышка слетит от резкого удара? Кажется, это лучше, чем искать кочергу… Амели зацепила пальцами крышку и подняла, не обращая внимания на то, что обдирает кожу. Бесполезно! Заскрипев зубами, она снова потянула крышку на себя.

С жутким треском ящик упал на бок, а крышка осталась на месте.

Потирая ободранные в кровь пальцы, Амели в ярости смотрела на ящик. Да, нужно было найти кочергу.

Именно тогда девушка услышала звук, напоминающий полувздох-полустон. Похоже на плач измученной души. Амели задрожала от ужаса. Святые небеса, она ведь не верит в привидения! Раздраженно бормоча себе под нос, мисс Балькур подошла к стеклянной двери. Скорее всего она слышала ветер, в таком старом доме всегда гуляют сквозняки. Или крысы? Их еще не хватало! Амели не хотелось считать себя кисейной барышней, но крысы… Приподняв подол, она стала внимательно смотреть на пол.

Кто-то оставил у кушетки сапог… Вместе с ногой! Подняв глаза, девушка увидела, что на кушетке под портретом мадам де Лавальер[16] спит какой-то мужчина с окровавленной повязкой на лбу.

— Джейн, ты не представляешь, что я нашла!

Влетев в комнату кузины без стука, Амели захлопнула дверь и чуть не задохнулась от возбуждения.

— Два скелета, три призрака и дохлая крыса в придачу? — равнодушно предположила Джейн.

— Вот и не угадала! Я нашла раненого!

— Что? — От неожиданности Джейн выронила тяжелую книгу. — Ну вот, даже страницу не запомнила. Амели, слуга с перебинтованным пальцем еще не раненый.

— Очень смешно! Кстати, у него перебинтован не палец, а голова! У тебя есть нюхательные соли?

— Конечно, есть, но с каких пор ты ими пользуешься?

Мисс Вулистон отложила книгу и удивленно посмотрела на кузину.

— Ну, мне нужно его расспросить, а как привести в чувство тяжелораненого, я не знаю… Ох, у нас нет времени! Пора возвращаться в западное крыло.

— Не думаю, что в таком состоянии человек может куда-нибудь уйти, — мягко заметила Джейн и, порывшись в вязаной сумочке, достала небольшой флакончик из зеленого стекла. — О чем ты хочешь его спросить?

Пританцовывая от нетерпения, Амели потащила сестру к двери.

— О Пурпурной Горечавке, конечно же!

— Почему ты уверена, что… — начала Джейн, но ее кузина уже переключилась на то, как быстрее попасть в западное крыло.

— Здесь мы спустимся, а потом повернем направо… — рассуждала девушка, бегом бросаясь к лестнице.

Джейн схватила ее за руку:

— Если будем бежать, привлечем больше внимания.

Амели подняла на сестру измученные глаза, однако согласилась. Ей повезло и, поднимаясь по лестнице, она не встретила слуг. Однако второй раз надеяться на удачу наивно. Стоп! Попался камердинер Эдуарда со стопкой мятого белья в руках. Если он донесет, можно будет рассказать брату, как она любовалась гобеленом, а тут жирная крыса… Ну, или что-нибудь в таком духе.

По лестнице они спускались так медленно и степенно, что у Амели от возбуждения зачесались ладони. На первом этаже девушки воровато огляделись по сторонам. Кажется, слуг нет, хотя свечи в фойе еще горят. Итак, слева от них анфилада восточного крыла, а справа замаскированный тупик.