— Привет! — Я резко поднялась, и пожелтевшие листочки, словно осенние листья, рассыпались по ковру. — Я Элоиза…

Молодой человек быстро собрал разлетевшиеся письма, сложил в сундук и захлопнул крышку.

— Кто позволил вам трогать эти бумаги?

Я была так шокирована его недружелюбным поведением, что не сразу нашлась с ответом.

— Кто мне позволил? — тупо переспросила я. — Миссис Селвик-Олдерли, конечно.

— Тетя Арабелла! — загремел красавец.

— Миссис Селвик-Олдерли разрешила мне…

— Серена, пожалуйста, приведи тетю Арабеллу!

Барби закусила губу.

— Пойду спрошу, готова ли она, ладно? — пробормотала девушка и бросилась вон из гостиной.

Золотоволосый парень уселся на сундук, будто я пыталась его украсть, и с вызовом посмотрел на меня.

Только сейчас я поняла, что прижимаю к груди несколько писем Амели. Может, он просто не понял, чего ради я роюсь в их семейном архиве? Может, принял меня за оценщицу из британской информационно-поисковой службы, собирающуюся оштрафовать его тетушку на крупную сумму за то, что она укрывает ценности государственного значения? Или я похожа на владелицу частной библиотеки, пытающуюся таким образом пополнить свою коллекцию? Раз существуют охотники за предметами искусства, то и за ценными документами тоже наверняка кто-нибудь охотится. Неужели я похожа на воровку? У меня ведь на лице все написано… Хотя воры бывают всякие.

— Миссис Селвик-Олдерли любезно позволила мне воспользоваться этими письмами для написания диссертации, — попыталась прояснить ситуацию я.

Молодой человек продолжал смотреть на меня так, будто я была судомойкой, осмелившейся надеть бриллиантовую диадему хозяйки.

— Я пишу кандидатскую в Гарварде…

Ну кто меня тянул за язык? Зачем причислять себя к сухарям в очках с роговой оправой, произносящих «Гарвард» с придыханием?

— Да плевать мне, кто вы и что пишете! — рявкнул племянник. — Эти письма не для посторонних глаз, они принадлежат семье!

Золотой мальчик? Черта с два! Его волосы быстро темнели, превращаясь в тусклую бронзу.

— А я не посторонняя! — дерзко заявила я, увидев, что Барби вернулась в гостиную, осторожно притворив за собой дверь. — Меня пригласила ваша тетя и разрешила воспользоваться письмами.

— Черт знает что! — раздраженно выругался красавец.

— В самом деле, Колин, — начала Барби в замшевых сапожках, — я не думаю, что…

— Колин? — Я храбро шагнула к племяннику, озаренная внезапной догадкой. — Уж не мистер ли Колин Селвик из Селвик-Холла?

Теперь все стало на свои места. Я бросила пожелтевшие листочки в стоящее рядом кресло.

— Мистер Колин Селвик, пишущий гадкие письма американским ученым?

— Ну, я бы не сказал… — раздраженно начал парень, но я не дала ему договорить.

В конце концов, если уж меня вышвырнут из дома, то можно хотя бы хлопнуть дверью.

— «На вашей стороне Атлантики считается нормальным изводить занятых людей дерзкими просьбами»? — процитировала я.

— Колин, ты так писал? — ужаснулась Барби.

Может, мне простить ей шикарные сапоги?

— Да, к сожалению.

— У меня был тяжелый день, — пробормотал Колин Селвик, беспокойно ерзая на сундуке. Надеюсь, он всадил занозу, а лучше несколько! — Послушайте, зачем все драматизировать?

— Разве я драматизирую? — улыбнулась я. — Вы очень четко выразились, мистер Селвик. Как же вы написали? «Ученые тратят деньги налогоплательщиков на исследования, которые нужны людям не больше, чем бутерброд с заплесневелой ветчиной».

— Я никогда…

— Ну, заплесневелую ветчину я добавила от себя, потому что не припомню, какую именно аналогию употребил мистер Селвик, дабы описать бесполезность моего существования.

— Вы что, заучиваете все письма наизусть? — спросил Колин, вскакивая с сундука.

— Только самые памятные! А ваши письма не забудешь, столько яда!

— У вас больное воображение!

Два широких шага, и Селвик подошел ко мне вплотную.

— Хотите сказать, что я все придумала? — закричала я.

— Ну, многократно преувеличили, — пожал плечами Селвик.

— Правильно, а то, что вы сейчас вели себя как дикарь — тоже плод моего гиперактивного воображения?

Чтобы окинуть Колина презрительным взглядом, пришлось запрокинуть голову.

Оказывается, быть низкорослой иногда полезно: я смогла разглядеть, как работают голосовые связки — золотой племянник бормотал отборные ругательства.

— Послушайте, как бы вы отреагировали на то, что в ваших вещах роется кто-то чужой?

— Это не ящик с нижним бельем. Насколько я понимаю, письма принадлежат не вам.

Мои слова мистеру Селвику явно не понравились. На покрытом бронзовым загаром лице проступили красные пятна.

— Они принадлежат семье.

— Но ведь права распоряжаться этими документами у вас нет? — сладко улыбнулась я.

— Эти. Письма. Принадлежат. Семье.

Ну разве можно говорить, не размыкая зубов? Неудивительно, что английские стоматологи загружены работой.

— Почему? — дерзко спросила я. — Что вы хотите от меня скрыть? Чего боитесь?

— Колин…

Барби беспокойно тянула его за руку, но Селвик даже не взглянул на подругу.

— Пурпурная Горечавка продался французам? Связался с дурной женщиной? Или все дело в Розовой Гвоздике?

Судя по тому, как судорожно дернулся Колин (наверное, очень хотел меня придушить, но передумал), я попала в цель.

Надменно тряхнув волосами, я посмотрела золотому красавцу прямо в глаза. Все, сейчас он меня убьет.

— Поняла! Розовая Гвоздика был французом!

В этот самый момент в гостиной появилась миссис Селвик-Олдерли, переодевшаяся в элегантный черный костюм. Мы с Колином так и застыли, будто застигнутые за дракой школьники.

— Простите, что заставила вас ждать. Колин, вижу, ты уже познакомился с Элоизой?

Что ж, можно и так сказать.

Селвик потупился и пробормотал что-то неразборчивое.

— Элоиза пишет диссертацию о Розовой Гвоздике, — объявила миссис хозяйка, дополняя костюм кашемировой накидкой. — Милая, вы должны рассказать об этом Колину. Уверена, он захочет помочь.

— Уже поняла.

Мой голос был суше, чем марочный херес.

Колин бросил на меня многозначительный взгляд, а я ответила язвительной улыбкой.

— Жаль, что ей пора идти, — отплатил мне Селвик.

Пора идти?.. Улыбаться тут же расхотелось. Не стоило дразнить Колина. Хорошо смеется тот, кто смеется последним, а первый раунд остался за золотоволосым красавцем. Хотя, если хозяйка собиралась уходить, мне все равно пришлось бы идти домой в крохотную квартирку на первом этаже, где ждет ужин из полуфабриката, а на десерт какой-нибудь фильм…

Если Колин добьется своего, меня в этот дом больше не пригласят.

Который же сейчас час? Довольно поздно, судя по цвету неба за кремовыми шторами. Наверное, миссис Селвик-Олдерли спешит на ужин. Я с тоской посмотрела на брошенные в кресло письма. Жаль, что не успела узнать, кто скрывается под маской Розовой Гвоздики. А теперь еще буду думать, решится ли лорд Ричард поцеловать Амели Балькур. Может, посреди ночи он неслышно проберется через перегородку, встанет на цыпочки и… по ошибке поцелует мисс Гвен? Остается только гадать, как после очередной серии «Далласа».

Миссис Селвик-Олдерли закуталась в кашемир и была готова к выходу.

— Простите, — с чувством проговорила я. — Мне давно следовало уйти, но я так увлеклась письмами Амели, что потеряла счет времени. Огромное спасибо за вашу доброту и гостеприимство.

— Разве вас не ждут друзья? — вмешался Колин.

— Нет, я собиралась домой.

— В таком случае… — начала миссис Селвик-Олдерли.

— Вам пора, — грубо сказал молодой человек. — Всего хорошего.

— В таком случае, — повторила хозяйка, с укоризной глядя на племянника, — почему бы вам не остаться?

Она действительно так сказала или мне послышалось? Чудо, какое чудо!

— Вы серьезно? Я не доставлю вам лишних проблем?

— Она не должна здесь оставаться!