Я в столице при ясной луне до глубокой ночи гулял.
Вернулся домой, смотрю — на ложе — четыре ноги.
Две — мои, а другие две — чьи?
Прежде были мои, а теперь их забрал чужой. Как мне быть?
Тогда дух лихорадки явил свой подлинный облик и, преклонив колени перед Чхоёном, сказал:
— Я пленился женой господина и посягнул на неё. Но господин не разгневался. Я потрясён и хвалю за это. Клянусь, что отныне и впредь, если увижу облик господина на картине, не войду в те ворота, на которых она будет висеть.
Вот потому с тех пор люди нашего царства вешают на ворота изображение Чхоёна, чтобы отогнать бесов и зазвать в дом удачу.
А государь, возвратившись с прогулки, тотчас велел погадать о счастливом месте на восточном склоне горы Ёнчхвисан[234] и построить там монастырь. Его назвали Манхэса — «Монастырь, откуда видно море». Он посвящён дракону Восточного моря.
История Ёно и Сео
Перевод М. И. Никитиной
В те времена, когда Адалла[235], восьмой по счёту государь Силла, взошёл на престол и уже царствовал четыре года, в год чонъю, на берегу Восточного моря жили муж и жена. Звали их Ёно и Сео. Однажды Ёно отправился к морю собирать водоросли, как вдруг объявилась какая-то скала (некоторые говорят, будто рыба), захватила его и уплыла в Японию. Жители того царства, увидев Ёно, решили, что он не простой человек, и сделали его своим царем. Правда, если заглянуть в «Записи правления императоров Японии»[236], то можно увидеть, что ни до, ни после не случалось ставить царями людей из Силла. Верно, это был какой-то маленький правитель прибрежной земли, а вовсе не настоящий государь.
Сео удивилась, что муж не вернулся, и отправилась его искать. Тут она увидела башмаки, снятые мужем, поднялась на скалу, а скала так же, как и прежде, двинулась в море к тому берегу. Люди того царства удивились и почтительно доложили государю. Так супруги встретились, а жители тех мест признали её своей царицей.
А тут в Силла вдруг перестали светить солнце и луна. Астролог доложил государю:
— Прежде божества Солнца и Луны обитали в нашем государстве, а теперь они ушли в Японию. Вот отчего случилось такое диво.
Тогда государь повелел вернуть тех двоих, однако Ёно отказался:
— Я прибыл в это царство по воле Неба. Как же я посмею вернуться?! Но у нас есть прекрасный шёлк, который выткала государыня. Было бы хорошо принести его в дар Небу, — и с этими словами он пожаловал шёлк посланцу.
Посланец возвратился и всё доложил государю. Воспользовавшись советом Ёно, шёлк принесли в дар Небу, и тогда солнце и луна засияли как встарь. Тот шёлк поместили в государственное хранилище и берегли его как величайшее сокровище. Хранилище назвали «Сокровищницей государыни», а тот уезд, где приносили жертву Небу, назвали Ёниль[237] — «Уезд, где встречают солнце».
Юный Ким Хён растрогал тигрицу
Перевод Л. Р. Концевича
По обычаям царства Силла, каждый год с восьмого и до пятнадцатого дня второй луны мужчины и женщины столицы спешат к монастырю Хыннюнса и там бегают наперегонки вокруг строений и каменных пагод, чтобы соединиться в счастье.
Во времена царствования государя Вонсона некий юноша по имени Ким Хён до глубокой ночи без устали кружил там в полном одиночестве. И тут же какая-то девушка с молитвой Будде бегала следом за ним. Охваченные одним чувством, они встретились глазами и остановились. Юноша тут же увлёк её в укромное место, и они соединились в любви. Вдруг девушка собралась домой, Ким Хён последовал за ней. Она хотела проститься с ним, но Хён упорно шёл следом. Так они оказались у подножия западной горы и вошли в какую-то лачугу. Старуха, которая была там, спросила девушку:
— Кого это ты привела?
Девушка поведала ей про их любовь, и старуха на это сказала:
— Хорошее, конечно, дело, но уж лучше бы не надо! А теперь-то, раз так вышло, ничего не поделаешь. Надо бы спрятать его где-нибудь, а то, боюсь, братья твои рассвирепеют!
Они спрятали юношу в кладовку. Вскоре с рёвом ворвались три тигра и заорали человеческими голосами:
— В доме пахнет скотиной! Вот хорошо бы поесть!
Старуха с девушкой принялись браниться:
— Что это с вашими носами?! Чего разорались?
Тут с небес раздался голос:
— Вы сгубили тысячи жизней! Одного из вас надлежит казнить, чтобы другим злодеям было неповадно!
Тигры перепугались, а девушка и говорит:
— Вы, мои братья, можете скрыться в дальних краях, там вы сами себя накажете, а я приму возмездие вместо вас.
Братья обрадовались, опустили головы и, вильнув хвостами, исчезли.
Девушка подошла к молодому человеку и сказала:
— Сперва мне было стыдно оскорблять благородного человека видом моей порочной родни, вот потому я и запрещала вам следовать за мной. Теперь мне нечего таиться, и я открою вам всё, что у меня на душе. Презренная служанка, я совсем не той природы, что господин, и не гожусь для вас, но у меня была радостная ночь, и отныне верность вам крепко завязана, как говорится, узлом на поясе невесты. Зло, которое творили мои братья, потрясло Небо, и ныне я решила взять на себя наказание, назначенное всей моей семье. Люди всё равно меня убьют. Так не лучше ли принять смерть от меча господина, чем быть убитой чужими людьми!? Это будет воздаяние за ваше добро. Завтра я приду в город и натворю там много бед, а люди не будут знать, как со мною справиться. Государь непременно пожалует высокую должность тому, кто сумеет меня изловить. А господин пусть без тени боязни следует за мной в лес, что к северу от столицы. Я буду ждать вас там.
Ким Хён на это сказал:
— Соединение человека с человеком — в обычае людей. Соединение с существом иной природы само по себе необычно. Но раз так вышло, значит, это счастье, дарованное Небом. Так могу ли я торговать смертью любимой ради получения должности, пусть даже и высокой?!
— Прошу вас, не говорите таких слов! — ответила ему девушка. — Моя жизнь подходит к концу — это веление Неба и мое желание тоже. И тогда мой господин обретёт награду, моя родня — счастье, а народ царства — радость. Если одна смерть принесёт столько пользы, так зачем же чинить препятствия? А для меня вы постройте храм, пусть там толкуют истинное учение, и если будет мне воздаянием райская земля, то большая милость господина и не возможна.
Они расстались со слезами.
А на следующий день и на самом деле в столицу ворвалась свирепая тигрица. Она бесчинствовала всюду, и никто не мог с ней справиться.
Государь Вонсон, узнав об этом, повелел:
— Тому, кто изловит тигрицу, пожалую высокий чин!
Хён явился во дворец и доложил государю:
— Ваш ничтожный слуга сможет это сделать.
Чтобы ободрить Хёна, государь заранее одарил его обещанным чином.
Взяв короткий меч, Хён отправился в лес. Тигрица тут же обернулась девушкой и с улыбкой сказала ему:
— Очень прошу, пусть господин не пренебрегает той любовной встречей, что случилась у нас прошлой ночью. А те, кто пострадал от моих когтей, пусть смажут раны соевой пастой из монастыря Хыннюнса. Как услышат звуки монастырского гонга, всё у них заживёт.
С этими словами она выхватила у Хёна меч, перерезала себе горло и, упав, тут же превратилась в тигрицу.
Хён выбежал из лесу и закричал:
— Только что расправился с тигрицей!
О том, что было на самом деле, Хён никому не сказал. По её совету он стал лечить раненых, и они все выздоровели. До сих нор в народе пользуются этим способом.
