ЧУДЕСНАЯ ЖЕМЧУЖИНА
Рассказы о необычном. Корейские предания, легенды и сказки
А. Ф. Троцевич. О ЧЕМ РАССКАЗЫВАЮТ СТАРИННЫЕ КОРЕЙСКИЕ ПРЕДАНИЯ
Достопочтенный историк полагал, что история государства — это сочинение, которое должно в строгости воспитывать поколения, и негоже поучать потомков россказнями о чудесах. <….> Когда же я постарался вникнуть в смысл этих рассказов, оказалось, что речь в них идет вовсе не о странных превращениях, а о совершенной мудрости! И не о проделках бесов, а о деяниях божественных!
Ли Кюбо. Государь Тонмён
С давних пор корейские мудрецы спорили, о чем пристало писать уважающему себя мужу. Одни жёстко следовали замечанию древнего философа Конфуция: «Я передаю, но не творю» и считали непристойным делом записывать «болтовню женщин в переулках и у колодцев». Для других удивительные события, появление необычных людей и странных знамений суть знаки грядущих событий и оставить будущим поколениям «записи о невероятном» не менее важно, чем передать сведения, которые «могли бы служить назиданием для потомков». Так в процессе полемики рядом с официальными историческими сочинениями появилось множество сборников исторических преданий, занимательных рассказов и вообще информации о «всякой всячине».
Такого типа собрания в Корее получили общее название яса, что значит «неофициальные истории» (буквально — дикие, некультивированные). Авторами-составителями, как правило, были «чиновники не у дел» — те, кто ушли в отставку или оказались в опале, либо учёные-литераторы, для которых служение государству, да и сами государственные институты были неприемлемы по их даосским убеждениям (даосизм, как известно, отрицал саму идею долга и служения).
В традиционной Корее и у приверженцев «правильных исторических записей», и у ценителей необычайного понятие «преданности государю» и идея «древности корейской цивилизации» не подвергались сомнению. Поэтому в исторических записях фигура правителя всегда в центре, а на первом месте — история образования государства и появления царя-основателя.
Царь-основатель имеет необычное происхождение и даже приходит из соседней страны — «другого мира». Его задача — цивилизовать «неустроенную территорию» и «неорганизованный» народ. Он — устроитель, и с ним всегда связано «начало». Основатель государства наделен эпическими чертами. Надо сказать, что в Корее не обнаружены тексты эпических сказаний типа монгольской «Гесериады» или киргизского «Манаса», но с самого начала корейской государственности велись исторические записи.
На рубеже нашей эры на территории Корейского полуострова образовалось несколько царств, в наше собрание включены предания, рассказывающие о создании четырёх — двух северных (царства Чосон и Когурё) и двух южных (царства Силла и Карак). Идеалы государственного устройства в значительной мере формировались под воздействием китайской цивилизации, которая в начале нашей эры принесла в Корею иероглифическую письменность и литературный язык вместе с историческими сочинениями и философскими трактатами — «китайской классикой». В период образования ранних государств появилась и своя письменная традиция. Это были прежде всего исторические сочинения: в каждом из корейских государств составлялась своя история, но памятники того давнего периода не сохранились, остались лишь названия и некоторые тексты, которые были включены в исторические сочинения позднего времени (XII–XIII вв.). В дальневосточной культуре государство, имеющее свою историческую традицию, приобретало знак цивилизованности.
Ранние истории впитывали мифы и предания о героях, научивших людей разным умениям — возделывать землю и сеять злаки, добывать огонь и варить еду, а также правилам социальных отношений. Чудесное происхождение этих героев, их необыкновенные деяния приписывали реальным племенным вождям, которые создавали государства и величали себя царями — ванами. В процессе историзации эпических сказаний история сменяла эпос.
Как правило, появление основателя и создание государства относятся к древности, а «образцом древности» на Дальнем Востоке был Китай. Вот почему события корейской истории стремились соотнести с годами правления китайских династий, а если хотели подчеркнуть особую древность, то обращались к времени правления легендарных китайских императоров Яо и Шуня (конец XXII — начало XXI в. до н. э.), которые прославились как образцовые правители. Так, например, случилось с мифом о Тангуне, которого традиция называет основателем древнего корейского царства Чосон, некогда занимавшего земли, расположенные к северу от границ Кореи времени правления династии Чосон (1392–1910). Надо сказать, что до сих пор историками не установлены ни точное место, где это царство находилось, ни даты его «жизни».
История каждого корейского государства обычно открывается рассказом о появлении царя-основателя. Предания о чудесном рождении и удивительных подвигах создателей первых государств записывались и сохранялись особенно тщательно, ведь необычное происхождение и необычные деяния таких государей рассматривались как знаки «законности» их власти, данной им Небом.
Царя-основателя порождает союз Неба и Земли. В северных преданиях участники рождения представлены конкретными фигурами — сыном государя Неба и хозяйкой Земли или Воды. В предании о создании государства Чосон («Тангун создает древнее царство Чосон») герой назван сыном Индры, индийского божества грома и хозяина Неба. Имя Индры, конечно, появилось в результате поздней литературной обработки корейского мифа. В предании царства Когурё («Тонмён, рожденный солнечным лучом») сын небесного властелина появляется то в виде героя на чудесной колеснице в шапке, украшенной крыльями ворона (а ворон в Корее считался солнечной птицей), то в виде солнечного луча, который нисходит к «хозяйке воды».
Хозяйка земли или воды сначала представлялась зверем: в виде медведицы (хозяйки леса) в предании о царстве Чосон, некоего водяного существа (дочери божества реки) в предании царства Когурё. В процессе историзации преданий эти «звериные хозяйки» были превращены в женщин, которые стали супругами сына правителя неба. Брачное соединение этих персонажей порождает основателя царства. «Сын Индры» и «медведица» рождают Тангуна, создавшего царство Чосон, а «сын государя неба» и «водяная дева» — Чумона-Тонмёна, основателя Когурё. Но в Когурё «водяная дева» сначала порождает яйцо, а потом из него выходит будущий основатель государства.
Из яйца появились основатели и двух древних государств, которые некогда образовались на юге Кореи — Силла и Карак. В записях корейских историков эти предания дошли до наших дней, можно сказать, в первозданном виде. Действующие лица здесь не становятся людьми, а так и остаются «природными существами», хотя по традиции все события вводятся в историческую канву и датируются временем правления китайской династии Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.).
Так, в предании царства Силла («Хёккосе, „Красный царь“ — основатель государства Силла») яйцо с героем произвели на свет «дивная эманация, похожая на блеск молнии», которая спустилась к земле, и белая лошадь у колодца. Белые лошади в Корее, как правило, считались связанными с водой (колодец, озеро) и в рассказах об «удивительном» выступают в роли женской пары для дракона («Лошадь и дракон»). Слово «лошадь» встречается в названиях гор и водоемов, особенно в южных провинциях. Белую лошадь приносили в жертву божествам гор и рек, ее кровью скрепляли племенные союзы. Лошадь была тотемом, матерью-прародительницей. Она и появляется в предании как «мать», рождающая яйцо, из которого выходит основатель государства. Его назвали Хёккосе, что значило «Красный». По другой, видимо совсем забытой версии, герой-основатель рожден неким существом, его название записывали двумя иероглифами — «курица» и «дракон». Поэтому я назвала его Куродраконом. Надо сказать, что об этом персонаже в преданиях остались лишь глухие намеки. В дальнейшем обе «звериные матери» были заменены женщиной, дочерью китайского императора, которая прибыла на восточную землю и здесь родила мудреца, создавшего царство (предание «Совершенномудрая матушка Сондо»). Чтобы как-то увязать эту новую версию рождения государя-основателя царства Силла с прежними историями происхождения от лошади и куродракона, этих двух «природных существ» объявили «перевоплощениями матушки Сондо».
