Две жены государя Юри
Перевод А. Ф. Троцевич
Зимой в десятой луне у Юри, государя царства Когурё, скончалась супруга Сон. Государь женился снова и на этот раз взял в жёны двух женщин. Одну из них звали Хва — Колос, и была она из местных, дочерью в семье, что жила в Кольчхоне[78]. Другую звали Чхи — Фазаночка, и была она дочерью из семьи, что жила в стране Хань — Китае. Женщины постоянно ссорились, и никак не получалось их помирить. Тогда государь повелел построить для них в месте под названием Янгок два дворца — восточный и западный и поселил жён в этих дворцах, каждую по отдельности.
Однажды государь отправился на охоту в горы Кисан и семь дней не возвращался домой. А жёны тем временем снова поссорились, Хва — Колос принялась бранить Чхи — Фазаночку:
— Ты, китайская служанка, вести себя не умеешь! Правилам приличия не обучена, что ли?
Чхи так обиделась, что взяла и убежала.
Когда государь об этом узнал, он тут же вскочил на коня и помчался за ней, но Чхи рассердилась и не пожелала вернуться. Тогда государь, опечаленный, сел под дерево и, увидев стайку иволг, растрогался и тут же сочинил песню:
Порхают, порхают иволги жёлтые,
Он и она всю жизнь неразлучны.
А я одинок, об одном лишь страдаю,
С кем же домой мне вернуться?
Государь Хёсон забыл про своё обещание
Перевод М. И. Никитиной
Хёсон[79], государь царства Силла, будучи ещё наследником, любил играть в шашки с просвещённым мужем Синчхуном в дворцовом саду под кедром, при этом он часто повторял:
— Для меня когда-нибудь тебя забыть все равно, что кедру перемениться — сбросить свою зелень.
При этих словах Синчхун вставал и кланялся. Но вот прошло несколько месяцев, государь вступил на престол и стал награждать подданных, а про Синчхуна забыл, в списки его не внёс. Синчхун обиделся, сложил песню и прикрепил лист бумаги с песней к кедру. Кедр вдруг пожелтел и зачах. Государь удивился и послал осмотреть его. Посланный снял с дерева лист бумаги с песней и подал ему. Тогда Хёсон вдруг вспомнил:
— Вот ведь, за множеством трудных государственных забот почти забыл, как говорится, о луке, вделанном в рог! — И тут же, призвав Синчхуна, дал ему титул и жалованье. Кедр сразу ожил. А в той песне сказано:
Густой зелёный кедр
Не вянет осенней порой.
А вы обещали меня не забыть,
Но вскоре свой лик изменили.
В старом пруду луна отражалась,
Теперь же песком замутилась вода.
И лик ваш неясен, дрожит, как луна на волнах!
Теперь вслед за вами весь мир стал другим.
Учитель Чхундам и «Песня о том, как умиротворить народ»
Перевод М. И. Никитиной
Великий государь царства Силла Кёндок правил страной двадцать четыре года, в его царствование божества-хозяева пяти священных вершин и трёх знаменитых гор приходили во дворец и служили там.
Однажды, в третий день третьей луны, государь, занимаясь делами в башне над западными воротами Квиджон, обратился к приближённым:
— Кто увидит монаха в хороших одеждах, пусть приведёт его ко мне.
А тут как раз невдалеке появился один, высоких достоинств, со строгой осанкой. Свита увидела его и привела во дворец. Государь сказал:
— Это не тот монах в хороших одеждах, о котором я говорил.
И его отослали. Появился ещё один монах в стёганом одеянии, который нёс круглую корзину из вишнёвого дерева. Он шёл с южной стороны. Государь поглядел на него с радостью и пригласил к себе. Заглянув к нему в корзину, он увидел там чайную утварь и спросил:
— Кто ты такой?
— Чхундам, — ответил монах.
— Откуда ты пришёл?
— Обычно в третий день третьей луны и в девятый день девятой луны я завариваю чай и подношу Майтрейе в горах Намсан на вершине Самхва. Вот и ныне я уже поднес чай и возвращаюсь.
Государь осведомился:
— Нельзя ли и мне отведать вашего чая?
Монах заварил чай и поднес государю. Аромат и вкус чая были удивительны. От чашки веяло благоуханным теплом. Государь спросил:
— Я слышал некогда про «Песню о хваране Кипха», сложенную учителем. Говорят, смысл её весьма глубок. Правда ли это?
— Это правда.
— Тогда сложи для меня такую песню, чтобы подданные мои пребывали в мире и довольстве, — обратился к нему правитель.
Монах исполнил повеление и, сложив песню, поднес её государю. Государь восхитился песней и пожаловал монаху звание государева наставника. Тот дважды поклонился, поблагодарил государя, но от награды отказался.
В его «Песне о том, как умиротворить народ» сказано:
Государь — наш отец,
А сановники — добрая мать.
Весь народ — это малые дети,
Разве можно детей не любить?
Живыми существами управляя,
О пропитании заботьтесь.
Тогда народ вам скажет:
«Никогда мы эту землю не покинем!»
Вот так и должно царством управлять.
Ая! Государь идёт царской дорогой,
Сановники — помощники ему.
Ну, а народу — подданными быть!
Пусть каждый долг свой исполняет — и воцарится мир.
Небо дарует нефритовый пояс
Перевод М. И. Никитиной
На четвёртом году правления под девизом Цин-тай[80], в пятой луне года чоню, первый министр Ким Пу[81] преподнёс государю Тхэчжо[82] пояс, расшитый золотом и украшенный нефритом, длиною в десять обхватов. Золотых блях было шестьдесят две. Говорили, что это и есть тот самый пояс, который некогда преподнесло Небо государю Чинпхёну[83]. Тхэчжо принял его и спрятал в дворцовой сокровищнице.
У Пэкчона, двадцать шестого государя царства Силла, посмертное имя было Чинпхён, а происходил он из рода Кимов. Государь вступил на престол на одиннадцатом году правления под девизом Тай-цзянь[84], в восьмой луне года кихэ. Ростом Чинпхён был огромен, одиннадцати чхоков. Однажды, когда он прибыл в храм Нэджесок и встал на каменные ступени, три плиты сломались. Обратившись к свите, государь промолвил:
— Не трогайте эти камни, пусть их увидят потомки!
Ныне одна из каменных плит находится среди знаменитых пяти камней крепостной стены, которые ещё никому не удавалось сдвинуть с места.
В начальном году правления Чинпхёна во дворец сошёл посланец Неба и сказал государю:
— Небесный император велел мне поднести вам в дар нефритовый пояс!
Государь принял дар, стоя на коленях, а посланец вернулся на небо.
Чинпхён всегда надевал пояс, когда совершали большие жертвоприношения в храме Неба и Предков.
