- Господин барон, - включился корсар в его монолог, - Не хотите ли вы сказать, что возглавите атаку «Штурмов» по центру капища?
В его голове буквально сквозила уверенность в том, что услышит сейчас положительный ответ, и уже готовился выдвинуть аргументы против подобного необоснованного риска, но Эдвард поспешил его разочаровать.
- Нет, конечно, - барон отрицательно покачал головой, не отворачиваясь от карты, - Я высажусь лишь после того, как «Штурмы» зачистят первый плацдарм вместе с группой бойцов, и мы попробуем захватить живым хотя бы одного из их лидеров. Мне необходимо точно знать, действительно ли мы перебили большую часть дикарей здесь, либо же только нанесли тяжелое, но не имеющее решающего значения поражение. А для этого необходимые пленные, как минимум, способные разговаривать...
- Эдвард, это мало напоминает охоту, - заметил Рокфор, молчавший до этого момента и только внимательно слушавший весь разговор. Он задумался на пару секунд, подбирая наиболее подходящее слово, - Это больше напоминает резню... Ты собираешься уничтожить всех? И женщин, и детей, тех, кто никак себя не может защитить. Неужели это действительно так необходимо?
- Господин барон, - повернулся к нему Эдвард, - Это действительно необходимо. Единственное, что мы можем от них ожидать, так это новых нападений, но что самое главное, я не желаю видеть на территории этой колонии даже оседлых и прирученных мутантов, в каком бы обличии они не показались. Эти твари опасны в любом своем проявлении, точно так же, как мне совершенно не нужен дрейф мутировавших генов среди населения колонии, если мы попытаемся ужиться с ними.
- Мутанты? Все-таки они мутанты? - удивился Рокфор, - Судя по данным снимкам, внешне они вполне похожи на самых обычных людей, только диких...
- У них очень сильные мутации внутренних органов, - уточнил Северед, вмешавшись, - Мы препарировали несколько трупов и нашли множество ярко выраженных отклонений от норм человеческого тела. Под воздействием агрессивной внешней среды у них изменилась практически вся система дыхания и большая часть пищеварительного тракта. Они люди только внешне, внутри это безумие генного и гормонального уровней. Скорее всего, отсюда и столь ярко выраженная агрессивность и атрофированные мыслительные процессы. Мои познания в возможностях биологического прогресса или регресса слишком малы, чтобы утверждать точно, но могу предположить, что еще несколько десятков поколений, и мутации достигнут такой стадии, что мыслительные процессы окончательно будут заменены инстинктами. Людьми их можно будет назвать с очень большой натяжкой...
- Они загрязняют генофонд Аверии, и у меня нет другого выбора, кроме как полностью уничтожить их, - кивнул Эдвард, получив подтверждение словами корсара, - до последнего существа, чтобы не осталось и следа от подобных мутаций. Я понимаю, что это жестоко, но это все же намного легче и реальнее, чем потом по крупинкам выковыривать зараженный генокод из всего социума. И не пытайтесь заставить меня передумать, других решений здесь просто быть не может. - Молодой барон покачал головой, видя, что Рокфор все равно не убежден в правоте принятого решения. - Вы сами не хуже меня знаете, что необходимо делать с мутантами...
Тристанский барон знал, что Рокфор не придерживается того же мнения. Карийский феодал уже не раз публично делал замечания о том, что Рейнсвальд проводит слишком жесткую политику по отношению к мутантам и гибридам, вне зависимости от того, что они сами собой представляют. В Известном Пространстве существует огромное количество анклавов, где к мутациям и межрасовым бракам относятся с куда большей толерантностью, но к таким вещам в королевстве мало кто относился с пониманием. Даже самому Эдварду была противна одна только мысль о том, что придется жить в обществе с загрязненным мутациями генофондом.
- Если считаешь это нужным, делай, - кивнул Рокфор, не тсав спорить. - Отговаривать тебя больше не буду. Только я все равно буду рядом, помощь все же может пригодиться. Не думай, что из-за этого я стану отказываться от уже сказанных слов.
- Спасибо, - искренне поблагодарил Эдвард и посмотрел на часы, - Скоро уже подлетаем, осталось меньше часа. Прикажите перейти пилотам на режим маскировки, не будем вызывать лишнего шума...
В маскировочном режиме гирокоптеры отключали все внешние источники света и осветительные приборы. Только в закрытых пассажирских отсеках, где не было ни одного иллюминатора, и свету все равно невозможно было пробраться даже сквозь тонкую щель, с мягким красноватым светом работали аварийные лампы, не мешавшим глазам привыкать к темноте. Отключались и складывались вертолетные винты, и машины полностью переходили на антигравы, из-за чего скорость уменьшалась, но единственным звуком, какой теперь издавали гирокоптеры, было лишь тихое гудение ветра, рассекаемого обшивкой корпуса.
Пилоты, подключив зрительные нервы напрямую к внешним камерам, продолжали вести машины даже в состоянии полной темноты, ориентируясь лишь на трехмерное моделирование, выстраиваемое сканерами, и ту картинку в режиме ночного видения, что получали с обзорных камер ближнего действия.
Машины продолжали двигаться тем же ровным строем, держась на два километра выше уровня ядовитых туманов, застилавших все равнины, но постепенно понижая высоту с каждой последующей минутой полета. Густой и плотный, издалека похожий на кисель, туман растекался повсюду, закрывая этот участок острова толстой пеленой, скрывая от любопытных глаз все, что могло происходить под его покровом. Иногда внизу можно было различить отдельные всполохи света, проявлявшиеся на несколько секунд, и, вспыхнув в тумане наподобие фонарика под одеялом, снова исчезнуть, чтобы потом так же загореться совсем в другом месте. Сами туманы порой лежали спокойно и ровно, как вата, но местами вдруг начинали бурлить как растревоженный вулкан, рассыпаясь клубами во все стороны. Где именно находился их источник, никто точно не знал, а о причине их появления по острову ходили самые разные легенды, но никто не мог сказать ничего точного. Скорее всего, это была еще одна аномалия этого безумного мира, нарушавшего свои же собственные законы, и в это объяснение Эдвард предпочитал верить.
Наконец, впереди показались яркие костры капища и расположившихся вокруг него племен. Чуть притушенные туманами, они казались словно размазанными по горизонту, но с каждой секундой отблески становились ярче и точнее. И здесь же эскадрилья разделилась на несколько групп, размеченных по плану молодого барона, каждая отправлявшись к своей цели. Как стая хищных птиц, они окружали ничего не подозревающую добычу, быстро, бесшумно и уверенно занимая указанные позиции. Опускаясь в туман, каждый гирокоптер зависал на расстоянии нескольких метров над поверхностью, задерживаясь не больше, чем на полминуты, сбрасывая бронетранспортер, тут же включавший двигатель и, с громким стуком приземлившись на каменистую почву, тут же отъезжая в сторону, освобождая место для нового гирокоптера, уже заходящего на посадку.
В тумане все казалось совсем иным, чем привыкли видеть солдаты. Свет фонарей заканчивался уже на расстоянии нескольких метров, дальше приходилось полагаться только на сканеры и детекторы. Даже сами звуки звучали здесь совсем по-другому, словно приглушенные. Закручиваясь в спирали, туман обвивал колеса бронетранспортеров, вытягиваясь за ними длинными щупальцами и забирался в каждую щель, уже через пару минут пробравшись в салоны автомобилей, застилая приборы управления и линзы противогазов. Солдаты затихли, закончились и шутки, и бессмысленные разговоры.Слышны были только щелчки проверяемого оружия, перезаряжаемого и в последний раз уточняемого по всем параметрам.
Только три машины все еще кружили в воздухе, над самым центром капища, где еще ничего не подозревавшие дикари начинали проводить какие-то свои обряды. Даже невооруженным взглядом Эдвард видел в свете разожженных костров скопившиеся толпы народа перед высокими идолами, вырезанными из камня и размалеванными различными красками. Под ритмичный стук барабанов жрецы в ритуальных одеяниях уже приступили к казни пленников, заживо разделывая их на жертвенниках и щедро окропляя кровью основания каменных истуканов. Отвернувшись от иллюминатора, барон молча кивнул, отдав приказ к действию, убедившись в том, что все войска заняли указанные позиции и готовы к быстрому удару. Теперь можно было атаковать, но сначала требовался быстрый и дерзкий удар по противнику, ошеломивший и деморализовавший бы его силы.
