Тарваил был выдающимся воином и мастером боя в рукопашном бою и с использованием холодного оружия. До сих пор ходят легенды о том, как он в одиночку зарубил гигантского огра, ростом превышавшим его больше, чем в пять раз, но, при всем этом, он никогда в своей жизни не командовал крупными воинскими соединениями при современных, ведущихся с учетом всех последних технологических разработок, военных действиях. Его пределом были гарнизоны на поверхности, сражавшиеся с мутантами и дикарями, где и заработал свою заслуженную славу непревзойденного рукопашника.
Де Андрил пытался вызвать в своей памяти образ этого человека, последний раз которого видел на турнире в Охсхорте, года три назад. Высокий, сильный и мускулистый, управлявшийся со своим боевым костюмом так, словно в нем с самого рождения, с нехарактерными для Гористаров крашеными черными жесткими волосами, затянутыми в длинный хвост. Из-за этого многие подозревали в нем бастарда старого барона, признанного лишь потому, что его жена родила вот уже восемь дочерей, но так и не обзавелась ни единым прямым наследником. Строгое, словно выточенное из камня грубым напильником лицо с волевым подбородком и холодными фиолетовыми глазами, в которых читалось лишь первобытное желание сражаться и побеждать. Он с таким азартом выступал на арене, что казалось, еще немного и отбросит турнирный меч в сторону, выхватив настоящий, стремясь разрубить соперника от плеча до бедра.
Тарваил будет действовать так, как привык. То есть, прямо и решительно, навалившись всей силой в одной точке, с упорством пробиваясь сквозь все выставленные заслоны и круша всех, кто встречается у него на пути. Не стоит даже и думать, что можно заставить его испугаться или отступить. Пока под началом этого человека будет хотя бы один живой солдат, он будет продолжать наступление. Де Андрил вздохнул, представив, какие же будут потери, прежде чем наступление под командованием этого человека будет остановлено, но при этом в нем крепла уверенность в том, что сможет отстоять Тристанский замок. Надо только продержаться достаточно долго, чтобы подкрепления и резервы с острова смогли ударить по флангам и закончить сражение разгромом противника. Надо только продержаться... ценой любых потерь.
***
- Этот день мы с вами вынуждены начать с прискорбного известия, которое до самого основания потрясло наши представления о чести и достоинстве, какие должны быть присущи каждому, кто носит гордый титул дворянина королевства, - голос звучал так, словно еще немного, и этой человек перейдет на плач, не в с илах больше сдерживать те эмоции разочарования и боли, что его душат.
Глава Стражей, скорее всего, был избран на эту должность еще и потому, что являлся отличным оратором, способным задеть за живое даже феодалов Рейнсвальда и придворных, с самого детства оттачивавших умение выживать и даже бороться в условиях постоянных интриг, лжи и недоговорок светского общества королевства. Эдвард, слушавший его слова, медленно закипал от бешенства, копившегося в его душе. Сейчас, в этом зале, должна произойти самая большая несправедливость, какую только видел в своей жизни, но сам он при этом не мог ничего поделать, чтобы остановить все происходящее. Наоборот, он должен сидеть, поджав хвост как последний трус, в надежде на то, что его обойдут стороной и не заметят. Еще раз бросив взгляд на графа, он обратил внимание на то, что Дэлай больше смотрит на него, чем на Главу Стражи Трона, опасаясь, что сейчас молодой барон Тристанский выкинет какую-то глупость, о которой в скором времени все очень сильно пожалеют.
- Сегодня нам поступило известие, что герцогство Росс, являющейся частью королевства Рейнсвальд, было самым подлым и бесчестным образом атаковано превосходящими силами другого феодала нашего королевства. Нарушившего таким образом закон пятисот часов, один из самых древних и почитаемых законов, созданный еще на заре нашей цивилизации с целью поддерживать мир и порядок во время междуцарствования после смерти короля. И сейчас я хочу спросить потерпевшую сторону, либо сторону, представляющую интересы потерпевшей стороны встать и назвать виновного, лишившего себя чести и достоинства, - Глава Стражи протянул руку в центр зала, приглашая в центр того, кто решится предъявить подобное обвинение. В данном случае наказание за лжесвидетельство будет едва ли мягче, чем само преступление, но без всякого стеснения и страха под всеобщее обозрение молодой граф Гористарский, тоже принявший расстроенный и разочарованный вид.
- Братья! Как и вам, мне очень дороги и важны те законы, каким подчинены основы нашей жизни на Рейнсвальде, тот мир и покой, что они охраняют, - из него мог бы получиться неплохой оратор. Эдвард даже позволил себе ухмыльнуться краешком губ, если бы только новый гористарский граф обращал больше внимания тренировкам и следил бы больше не за собственными интонациями, а за тем, как на его слова реагируют окружающие. Сейчас же выходило так, что он явно переигрывал, но такое может быть простительно, поскольку обвинения, какие собирался сейчас объявить, вполне оправданны и справедливы. - Однако, среди нас есть люди, какие не чтут их так же свято, как и мы с вами. Герцогство Росс издавна находилось под защитой Гористарского феода, связанное с ним сильными торговыми и экономическими связями. И я, как и прежние мой предшественники, всегда чувствовал ответственность за наших друзей в герцогстве. Сейчас же, положившись на то, что по никто не смеет обнажить оружие в столь тягостный для нас момент, я ничем не смог помочь союзнику, когда на него так вероломно напали... Мы обнаружили на развалинах лишь свидетельства того, кто это сделал, а так же рассказы выживших, переживших этот жестокий и кровавый бой... Думаю, моих слов уже достаточно, чтобы вынести обвинения, но я хочу, чтобы вы сами приняли для себя решение, кто же виноват в случившемся!
Михаэль достал из кармана камзолу кусок внешней обшивки экзоскелета, и, высоко подняв руку вверх, продемонстрировал его всем присутствующим. Чтобы не возникало никаких сомнений, изображение перевели еще на большой монитор, спустившийся с потолка, и там отчетливо были видны символ полка - распустивший когти геральдический грифон, и герб Тристанского дома, чуть обугленный от попадания вражеского снаряда, но все еще вполне читаемый.
- Тристанский баронат обвиняется в нападении на герцогство Росс при нарушении всех допустимым законов королевства, а так же тяжелейшем преступлении против закона всеобщего мира в пятьсот часов, - объявил гористарский граф не сумев сдержать улыбки. Ему точно еще требовались тренировки в выдержке и умении контролировать свои эмоции, Эдвард даже подумал о том, куда смотрел старый барон, когда ставил в завещании его своим преемником...
- Вранье! - неожиданный голос с верхних галерей моментально разрушил всю атмосферу момента, разом стерев улыбку с лица Михаэля. Тот ждал чего угодно, и более всего ответных обвинений Эдварда, выступлений графа Фларского или барона Карийского, но точно не того, что скажут свое слово феодалы небольших феодов, преобразованных из старый колоний. Поднявшийся же дворянин в парадном камзоле ярких сиреневых цветов своего герба, повторил: - Все это бессовестная ложь, чтобы запятнать один из самых старых, справедливых и благородных родов нашего королевства!
- Тристанский барон взял свое право крови, что было у него с того самого момента, как Респир расстрелял его свадьбу, - поднялся другой феодал, пальцем ткнув в сторону барона Гористарского. - Данное преступление было оставлено без внимания, не смотря на его жестокость и бессердечие. Респир являлся протеже прежнего графа Гористара, и его преступление было гораздо страшнее, чем любое из всего того, что совершал или мог совершить тристанский барон. Он запятнал невинной кровью святые земли Первого храма! - феодал посмотрел по сторонам, ожидая поддержки, и общий одобрительный гул подкрепил его слова.
- Герцог Росса должен был понести ответственность за совершенные деяния, - встал кто-то из остезейских баронов, чем немало удивил всех остальных. - Гористарский феод несет ответственность за действия своих протеже, поэтому, с нашей стороны, поступки молодого барона Тристана являются оправданными, - остальные представители остезейского союза поддержали его поднятыми руками. - Нельзя обвинять дворянина в исполнении священного права мести, пусть даже и такого жестокого. Тем более, за столь страшное преступление, оскорбившее не только его, но и каждого из нас, ибо были нарушена самая священная заповедь неприкосновенности храмовой земли.
