Отцовство…

Приступ паники молнией пронзил его тело. Нокс не допускал мысли о том, что станет отцом. Он никогда этого не хотел. Его вполне устраивало, что он заботится о дяде Маке, управляет баром и внушает ответственному за него офицеру, что идет исключительно по прямой дорожке. Он ожидал лишь, когда Норт выйдет из тюрьмы, чтобы вместе с ним заботиться и о дяде Маке, и о «Роско». Этот бар принадлежал их семье уже семьдесят лет. «Роско» стоял на своем месте, когда на территории Свит-Хилла не было ничего, кроме перекати-поля. Теперь забота о том, чтобы бар продолжал существовать и дальше, перешла к Ноксу. Отцовство в его планы не входило. Ему это было не нужно.

Норт был другим. Он продолжал улыбаться. Продолжал находить вокруг себя что-нибудь забавное, заслуживающее того, чтобы над ним посмеяться, – даже в тюрьме. Норт мог когда-нибудь стать хорошим семьянином. Жениться и завести парочку детишек. Но только не он, Нокс. Он сломал достаточно судеб. И не собирался ломать еще и жизнь ни в чем не повинного малыша. И уж точно не хотел сделать несчастной Брайар Дэвис.

Если только не было слишком поздно. Возможно, ее, да и его судьба уже решена. В этом случае Нокс попытается исправить ситуацию, насколько это возможно. Это было единственным, что ему оставалось.

– Брайар…

Нокс замялся. Ему очень не хотелось предъявлять ей требования. Он знал, что не имеет на это права, но она должна была его понять. Она должна была верить, что он не оставит ее один на один с проблемой.

– Я хочу об этом знать.

– Хорошо. Договорились. – В ее голосе послышалось раздражение. – Я сообщу тебе.

Нокс вытащил из кармана телефон.

– Какой у тебя номер?

Она ответила не сразу, и он приподнял бровь, ожидая, пока она продиктует набор цифр. Нокс сохранил его в контактах и снова сунул телефон в задний карман джинсов.

– Я пришлю тебе сообщение, чтобы у тебя тоже был мой номер.

– Хорошо.

Еще один односложный ответ. Ноксу это не нравилось. Он хотел, чтобы она разговорилась. Чтобы хоть что-нибудь добавила. Чтобы не сидела, завернувшись в простыню, и не смотрела на него как раненый зверь. Но для этого он должен быть другим человеком. Мужчиной, который провел бы с ней ночь. Угостил бы ее завтраком. Сопроводил в церковь. Пригласил на обед к своим родителям. А это было невозможно.

– Ладно. – Нокс шагнул к двери, чувствуя себя законченным ублюдком. Он остановился на пороге ее комнаты. Все это было неправильно. И не имело значения, ушел бы он или остался. – Я дам о себе знать.

Он развернулся и вышел из квартиры. И попытался забыть, какой одинокой выглядела Брайар, сидя на кровати.

Вечер четверга был не самым лучшим временем для «Роско», и все же в баре было много народа. Сегодня закрывать должен был Бад, и поэтому Нокс уехал незадолго до полуночи. К этому времени толпа уже начала редеть: кое-кому нужно было рано вставать и идти на работу. У тети Элис сегодня был выходной, и она пообещала завезти дяде Маку ужин. Зная ее, Нокс не сомневался, что она наполнила холодильник старика продуктами и сегодня дядя Мак сытно поужинал. А завтра нужно будет встать пораньше и, перед тем как отправиться на пробежку, поджарить яичницу с беконом…

Нокс редко пропускал утренние пробежки. После восьми лет, проведенных взаперти, он никак не мог надышаться свежим воздухом и насмотреться на бескрайние просторы, открывающиеся его взгляду во время бега. Нокс больше не находился в камере размером десять на восемь футов. Или в тюремном дворе. И мог не думать о том, куда ему можно идти, а куда нельзя. Напряжение исчезло, сменившись полной свободой.

На парковке позади бара было пусто. Направляясь к своему пикапу, Нокс достал из кармана телефон и проверил сообщения. Ему мало кто звонил и присылал эсэмэски. Тетя и дядя. Двое-трое парней с работы, которые изредка уточняли график. И двоюродная сестра Бекки.

Но сейчас Нокса интересовало, не написала ли ему Брайар. Он понимал, что, скорее всего, она еще не знает наверняка, беременна или нет, но прошла уже почти неделя с тех пор, как он ее видел, и она не выходила у него из головы. Нокс говорил себе: «Это потому, что я причинил ей боль», – но знал, что дело не в этом. Он не мог отогнать мысли о ней. О ее податливом теле. О том, какая она на вкус. Ночь, проведенная с Брайар, не помогла ему избавиться от желания ею обладать. Скорее наоборот – теперь он хотел ее еще сильнее.

Нокс шел к пикапу. Под ногами хрустел гравий, которым была посыпана парковка. Вдруг Нокс резко остановился. Этот автомобиль принадлежал ему еще до того, как он попал в тюрьму. Нокс долго копил на него деньги. Сейчас пикап находился не в самой лучшей форме, но работал вполне исправно. И до того, как Нокс сегодня вечером вошел в бар, явно выглядел лучше. Теперь окна грузовика были разбиты. Все указывало на то, что кто-то ударил по корпусу бейсбольной битой.

На двери кабины красной краской было написано: «УБИЙЦА».

– Черт!

Нокс медленно выдохнул. Тетя говорила ему, что в «Роско» заходили двое парней, которые его искали. Она предположила, что это его старые друзья, но он сразу понял, что это не так. Отбывая срок, Нокс не общался почти ни с кем из своей прежней жизни.

Скорее всего, это были друзья Мейсона Лири. Парня, которого он убил. У Мейсона были друзья. И родственники. Люди, которые отказывались верить в то, что он совершил насилие. И Нокс наверняка их интересовал. Наверняка их не устраивало то, что он теперь на свободе и спокойно разгуливает по улицам. Только они могли так поступить с его грузовиком. И, возможно, имели на это право. В конце концов, он отнял у них близкого человека. Да, Лири изнасиловал Кэти и заслуживал того, чтобы оказаться в холодной могиле… но это не означало, что его смерть не причинила страданий другим. И виноват в этом Нокс.

Открыв дверь, он смахнул с сиденья разбитое стекло и забрался в кабину. Затем завел двигатель, выехал с парковки и направился в сторону шоссе, думая о том, что на дверце его автомобиля горит слово «УБИЙЦА».

Нокс с силой сжимал руль, пытаясь убедить себя в том, что его это не волнует. Он пытался не позволить распространиться горечи, заполнившей его рот. Все его мышцы были напряжены. Нокс отвергал этот ярлык, даже осознавая, что он соответствует истине. В тюрьме никого не интересовало, убийца он или нет. Там все были в чем-то виноваты. Но здесь это имело огромное значение. Всем было дело до того, законопослушный ли он гражданин или правонарушитель. Нокс понимал, что его уже никто не будет уважать. Окружающие не сомневались в том, что его место за решеткой. Здесь, на свободе, он только напрасно коптил воздух.

Нокс не позвонил. Лишь прислал сообщение со своими контактными данными. Брайар не могла заставить себя позвонить ему, хотя ни о ком, кроме него, не могла думать. У нее не было повода для звонка. Прошло всего шесть дней с тех пор, как они с Ноксом были вместе. Он попросил ее сообщить ему, не забеременела ли она, но было еще слишком рано, чтобы знать это наверняка. Она могла купить домашний тест на беременность – или провериться на работе, – но ей не стоит спешить: точного результата она в любом случае не получит. К тому же Брайар не хотела привлекать к себе внимание коллег. Не хватало еще, чтобы о ней начали сплетничать в клинике.

Кроме того, Брайар отказывалась верить, что это возможно. Вероятность того, что она забеременела, была слишком низкой, и девушка цеплялась за эту надежду.

Брайар вышла из душа и, не вытираясь, завернулась в махровый халат. Из гостиной доносилось тихое бормотание телевизора – побочный эффект жизни в одиночестве. Даже когда она не смотрела телевизор, он всегда был включен, чтобы тишина не действовала на нее угнетающе.

Девушка стояла перед зеркалом в ванной комнате и смачивала волосы бальзамом. Вдохнув знакомый аромат, она принялась расчесывать влажные пряди. Вначале Брайар не обратила внимания на стук, затем замерла со щеткой в руках и высунулась из ванной.