Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Она положила свой большой подбородок на бледные руки, скрещенные на подушке дивана, и внезапно задумалась. Глаза сверкнули зеленым блеском, лицо приняло каменное выражение.

Кронид молча и пристально смотрел на нее. Потом вздохнул.

— Прощай! — сказал он вдруг, направляясь к дверям. — Пойду спать.

И, полуобернувшись к дверям, бросил с ехидной улыбкой:

— Железо-баба! Ну — души нет, честолюбчество заело!..

Варвара долго сидела в глубокой задумчивости, не переменяя застывшей позы. Вздрогнула. Дверь скрипнула. Тихими, неслышными шагами вошла Наташа. Варвара тряхнула головой и улыбнулась.

— С женихом ворковала?

Наташа села рядом с сестрой.

— Нет, к мамаше заходила.

— Вот как! Разговор был?

— Да. Я сказала: как хотите, а я все равно за него выйду.

— Ай да тихоня! Влюбилась? — Варвара обняла ее за талию.

Наташа поникла.

— Не знаю.

Ха-ха-ха! Чучело ты, чучело! Как не знаешь, когда этакое сказала матери?

— Он мне нравится, любит меня давно. Ну, а какая там у вас любовь бывает — не известно мне. Ты сама- то как выходила?

— Тебе известно — как: убежала. Без приданого… Чтобы вырваться.

Тогда Наташа, еще ниже наклонив голову, тихо прошептала:

— Ну и я — чтобы вырваться.

— Та-ак! — мрачно протянула Варвара. — Это понятно.

И вдруг, помолчав, улыбнулась.

— Расскажи, как он тебе объяснялся?

Верхняя губка поднялась у Наташи капризно и шаловливо.

— Я ехала сюда из Петербурга, остановилась в Москве. Он встретил меня на вокзале. Сказал, что случайно, но, наверное, кто-нибудь его предупредил.

— Ну!

— Я прожила в Москве три дня у дядюшки. Он зашел.

— Ну! — тормошила Варвара. — Не тяни так! Как вы объяснились?

— Очень просто. Он взял меня за руку, спросил: «Вы знаете, кого я люблю?» Я сказала: знаю!

— Ну!

— Потом спросил: «Будете моей женой?» Я сказала: буду!

— И все?

— Все.

Варвара расхохоталась. Потом стала обнимать и целовать сестру.

— Милая сестра моя! Чучело ты мое дорогое! Пень ты косматый мой!.. Ну, я рада, рада! Видишь, как я рада за тебя?

Тискала сестру, расплетала ей густые каштановые волосы, хохотала и плакала.

— Ну, иди спать, мой серенький зверек, трусливенький мой. Иди, а я посижу одна, подумаю о тебе.

Наташа покорно ушла, и в тот же момент лицо Варвары преобразилось. Что-то страшное было в нем: углы губ скорбно опустились, зубы скрипнули. Она беззвучно зарыдала, грохнулась на диван, судорожно вцепилась пальцами в подушку; плечи ее долго вздрагивали.

Поздно засидевшись накануне, Сила уже рано утром сходил посмотреть новую, только что выстроенную паровую мельницу. С юношескою легкостью поднимался по многочисленным лестницам и, по-видимому, остался недоволен.

Постройкой мельницы и всем имением с образцовым конным заводом ведал еще неопытный Константин, под надзором Кронида. Вся суть была в дельном и хозяйственном Крониде, но как же он-то не доглядел? Да и то сказать, Константин заносчив, самоуверен, чужих речей не слушает, все норовит своим умом решать. Из- за этого и с отцом отношения обостренные. Нет, чтобы совета попросить, все по-своему делает. А там, глядишь, и проруха. Дал ему на пробу имение, вел бы его по-старому, как исстари заведено, так нет: еще и мельница не готова, а уж по всей усадьбе электричество провел!

Конный завод сократить бы надо: какие от него барыши? Баловство одно. А он его расширил! В Москву на бега послал двух рысаков, производителя нового купил, когда и старый хорош.

Эх! изменились времена: не слушаются дети отцов! Дмитрий болен, а чем — не известно. Только у него и дела, что спит каждый день до обеда да микстуру глотает. Стихи пишет, на книгах лежит. Ничего не делает. А ведь парню двадцать пять лет! Женить бы надо, на богатой, конечно, а он сдуру на Елене, на сестре двоюродной, жениться хочет. Боится сказать отцу, но Силе и без того известно. У Елены нет ни шиша, сиротой в его же семье выросла.

Вчера Сила Гордеич дал свое согласие на брак Наташи, даже с женой не посоветовавшись. Этак-то лучше, чтобы не втемяшилось ей фордыбачить. Совет-то ее можно и нынче спросить, когда уже сказано Силой Гордеичем «быть по сему!».

После осмотра мельницы побрел не спеша по снежной тропинке на широкий двор усадьбы. В глубине двора виднелось длинное кирпичное здание конюшен конного завода. Обратил внимание на электрические провода, проведенные с мельницы не только в дом, но и в конюшни. Войдя через широкую калитку во двор, увидал, как кухарка выплеснула что-то с крыльца в снег. Кухарка была необычайной толщины, без кофты, с голой грудью и руками. Каждая рука была гораздо толще ноги Силы Гордеича. Он сердито сплюнул и отвернулся.

На дворе встретился кучер Василий, широкоплечий, атлетического сложения мужик с курчавой белокурой бородой и высокой грудью.

«Экие они все! — с невольной завистью подумал старик. — Один другого толще! А мы-то — кожа да кости!»

— Василий, отопри конюшню, да крикни конюхов и Кронида позови!

Василий отворил широкие ворота конюшни и бегом побежал в дом.

Сила Гордеич вошел под крышу конюшен, где по обе стороны длинного темноватого коридора были двери в каменные стоила лошадей. Сел на скамью и стал ждать. Больше года не наезжал из города в имение: хотел сделать опыт, как поведет дело сын. Теперь предстояло произвести ревизию.

Быстрыми шагами пришел Кронид. За ним шли два конюха с деловым выражением лиц. Один — молодой, в краснощекий; другой — пожилой, сутулый, когда снял шапку, низко кланяясь, обнаружил лысину во всю голову.

— Двухлеток хочу поглядеть, — сухо сказал Крониду Сила.

Кронид ничего не успел ответить, как оба конюха кинулись в длинный коридор конюшен.

— Справа начинайте! — крикнул вслед им Кронид.

Вывели под уздцы вороного жеребчика, двухлетнего стригуна. Взволнованно поводя агатовыми глазами, стуча стройными крутыми копытами по дощатому покатому полу, он плясал, думая, что ведут в отворенные ворота во двор, но молодой конюх осадил его умелой, сильной рукой. Жеребчик слегка осел на задние ноги, уперся передними и звучно фыркнул. В морозном воздухе пар из ноздрей коня выскочил двумя косыми лучами. Все засмеялись, кроме старого хозяина. Он сидел, запахнувшись в шубу, бритый, маленький, хилый, выглядывавший из енотового воротника, и напоминая а это время гоголевского Акакия Акакиевича. В сравнении с прекрасным, полным красоты и силы конем, метавшим искры из глаз, извергавшим пар из ноздрей, старичок казался ничтожеством. В тусклых старческих глазах и морщинистом желтом лице застыло скорбное бессилие.

— Уведите! — брюзжащим голосом сказал Сила и махнул рукой.

Вывели другого, потом третьего. Кронид объяснил родословную каждого, — от каких маток и производителей происходит это подрастающее поколение. Но хозяин слушал уныло и нетерпеливо. После вчерашней выпивки у него болела голова. Но Сила, скрывая нездоровье, бодрился.

— А ну их! Покажите эту… новую покупку-то!

Старик улыбнулся насмешливо.

Вывели гнедого рысака-великана. Это был громадный жеребец с лоснящейся темно-золотистой шерстью, с черным, волнистым хвостом до земли, длинною гривой и огромными добрыми глазами. Стоял спокойно, выгибая лебединую шею и пытаясь дружелюбно толкнуть мордою знакомого конюха.

— Шалишь! — улыбаясь, сказал ему конюх.

Кронид потрепал великолепного коня по крутой теплой шее. Жеребец не вздрогнул, не шарахнулся, только посмотрел на него умным взглядом черных блестящих глаз.

— Ну, брат, у тебя нервы — мое почтение! — смеялся Кронид. Р-р-р! Родненький! Родненький!..

Как кличка-то? — спросил Сила.

— «Родненький». Пятилеток от знаменитых производителей. Гигант, а нрав — как у теленка. Хороший производитель будет для дышловых, каретных лошадей.

Сила Гордеич, понимая толк в лошадях, с одного взгляда определил первоклассные достоинства новой лошади: широкая грудь, прямые, как струнки, передние ноги, крутые копыта, пропорциональность сложения, — сразу видна порода. Но старик и виду не показал, что лошадь ему понравилась. Сурово пожевав губами, он махнул рукой. Жеребца увели.

6
{"b":"585643","o":1}