– Еще нет, сэр. Для этого пока рано. Дрейк по-прежнему ведет себя весьма загадочно, хотя ясно, что замыслил он недоброе. – Глаза мальчишки горели энтузиазмом. – Он явно плетет интригу против мисс Лидии Хоуп. Ну, которая главная героиня.

– Что ж, злодеи, как правило, занимаются именно такими неприглядными делами: плетут интриги против хорошеньких девушек.

– Вы правы, сэр, – с готовностью согласился мальчуган и жизнерадостно продолжал: – Но будьте уверены: с Эдмундом Дрейком непременно случится что-нибудь ужасное. Всех злодеев в романах миссис Фордайс всегда ждет страшный конец. В самой последней серии, разумеется.

– О, буду ждать с нетерпением, – пробормотал Адам и, сунув газету под мышку, зашагал в сторону дома.

Вскоре он уже поднимался по ступеням солидного особняка на Лакстон-сквер. Дверь распахнулась прежде, чем Адам успел достать ключ из кармана.

– Добро пожаловать домой, сэр.

Голос Мортона – как и подобает голосу настоящего дворецкого – звучал ровно, но лысина его в лучах утреннего солнца блестела приветливо, и Адам, улыбаясь, переступил порог. «Забавные существа эти дворецкие, – подумал он устало. – Вот ведь я ушел вчера в клуб, когда не было еще и девяти вечера. А пришел на следующий день после десяти утра. Неужели Мортону не интересно, где я шлялся всю ночь? Он прекрасный слуга – никаких вопросов, даже ни одного удивленного взгляда. А может, он так привык к эксцентричному поведению своих хозяев, что и впрямь перестал удивляться?»

– Мистер Грендон только что приступил к завтраку, – негромко поведал дворецкий, забирая у Адама пальто и шляпу. – Не желаете ли присоединиться, сэр?

– С превеликим удовольствием, Мортон! Уже иду.

Пища требовалась ему так же, как сон. И еще нужно все рассказать Уилсону – невозможно далее скрывать плохие новости. Так почему бы не сделать это сейчас?

Когда Адам вошел в столовую, Уилсон Грендон был погружен в утреннюю газету. Он оторвался от обзора политической ситуации на Ближнем Востоке и несколько секунд молча созерцал стоящего перед ним молодого человека. Потом снял очки в тонкой золотой оправе и отложил их в сторону.

– Почему-то мне кажется, что твой поход не увенчался успехом, – заметил он.

– Медиум была мертва, когда я пришел в дом. Кто-то убил ее.

– Проклятие! – Седые брови Уилсона сошлись над крючковатым носом. – Ты уверен, что она убита?

– В этом трудно было усомниться при виде трупа, – буркнул Адам и направился к буфету, на котором выстроился целый ряд блюд под колпаками. – В доме я дневника не нашел, а потому сделал вывод, что кто-то украл его. Я провел остаток ночи и большую часть утра, наводя справки и выясняя, что к чему.

– Мы не предполагали, что дело закончится убийством, – задумчиво проговорил Уилсон. – Это неожиданный поворот.

– Осмелюсь возразить. Мне подобное развитие событий представляется весьма логичным. – Адам вооружился серебряной вилкой и щедро заполнял свою тарелку яичницей и копченым лососем, – ситуация открывает для шантажа новые, прямо-таки неограниченные возможности. А, как известно, ради денег многие готовы на все, даже на убийство.

– То есть ты уверен, что женщину-медиума убили из-за дневника? – с сомнением спросил Грендон.

– Не уверен. – Хардести вернулся наконец к столу и сел, водрузив перед собой тарелку. – Но подобный вывод напрашивается сам собой.

– Что ж, в таком случае тот, кто завладел дневником, очень скоро даст знать о себе.

– Я не собираюсь сидеть и ждать, пока убийца явится ко мне и начнет шантажировать. – Адам набросился на еду, словно изголодавшийся хищник. – Я сделаю все, чтобы найти его первым.

Уилсон отпил немного кофе и задумчиво спросил:

– Тебе удалось узнать что-нибудь полезное в ходе сегодняшнего расследования?

– Нет. Я было подумал, что нашел вполне приличного подозреваемого. Но это оказалась всего лишь умная и непредсказуемая леди, которая заявила, что я являюсь идеальным прототипом злодея для ее нового романа.

– Как интересно! – Серые глаза Грендона вспыхнули. Теперь он слушал очень внимательно. – Расскажи-ка мне об этом поподробнее, мой мальчик.

«Если у меня нет желания обсуждать какой-то аспект дела, то Уилсон обязательно зацепится именно за него», – с досадой подумал Адам. Он неторопливо мазал тост маслом и обдумывал свой ответ.

– Да тут и рассказывать особо нечего, – пожал он плечами. – Я убедился, что эта дама не может быть причастна к преступлению.

Уилсон откинулся на спинку стула и с интересом воззрился на молодого человека.

– Знаешь ли, Адам, – сказал он, – уже не впервые нам с тобой приходится обсуждать за завтраком такие малоаппетитные вещи, как убийство или пропажа ценных документов.

– Никогда прежде эти события не касались нашей семьи столь прямо и непосредственно, – сухо отозвался Адам.

– И тем не менее у нас большой опыт совместных... если так можно выразиться, совещаний. Но я впервые слышу упоминание о женщине, которая не только умна и непредсказуема, но и способна использовать тебя в качестве модели для литературного героя, пусть и отрицательного. Ты можешь сердиться на меня, но я нахожу подобное развитие событий интригующим.

– Повторяю: мне кажется, что эта леди не имеет отношения к нашему преступлению. – Адам яростно откусил от тоста.

– Но она произвела на тебя впечатление.

– Она способна впечатлить любого.

– А знаешь, у французов есть проверенная веками поговорка: «Шерше ля фам».

– Мы в Англии, и тут у нас все по-другому. – Адам по-прежнему был целиком сосредоточен на завтраке.

– Не скажи. Сегодня, например, именно женщина повлияла на твое настроение.

Адам вздохнул. Всегда трудно обманывать того, кто так хорошо тебя знает.

– Хочу напомнить, что я провел бессонную ночь, – вздохнул он. – Немудрено, что я в дурном расположении духа.

– Ничего подобного, – радостно возразил Уилсон. – Не нужно передергивать, мой мальчик. Мы столько пережили вместе, что с уверенностью могу заявить: чем больше риск и опасность, тем хладнокровнее и спокойнее ты становишься. Иногда это ледяное спокойствие пугает окружающих, и меня в том числе.