Лифт уехал, и мы оказались в почти полной темноте, но санитара это не смутило, и он широкой походкой быстро повез каталку куда-то в темноту гулкого коридора. Каталка грохотала, где-то впереди светила слабая лампочка, а под потолком вились грязные трубы. И тут тишину прорезал дикий вой мобильного… Санитар резко тормознулся и откопал в кармане заходящийся в истошном вопле телефон:
— Ну что еще? Я работаю… Вот отвезу девушку в травму и приду… Как перегревается? Да вы что? Хочешь испортить продукт? Там же сейчас все нафиг взорвется…
Санитар замолчал, слушая невнятное бормотание трубки, судя по его расстроенной физиономии, дела «продукта» были плохи.
— Слышь… — А это уже мне. — Ты как себя чувствуешь?
— Вроде пока не помираю…
— Этто хорошо… Полежишь немножко в коридоре? Я скоро… мне тут надо… срочно…
— А сумочка моя где?
— Вот. Вот твоя сумочка… Держи…
Он движением фокусника откуда-то снизу достал сумочку и сунул ее мне в руки, быстро развернул каталку и почти побежал по коридору в обратном направлении. Меня замутило еще сильнее…
— Поставлю каталку сюда, я буквально на две минуты, температуру выставлю и… А ты мертвецов не боишься?
— А чего их бояться? Все плохое у них уже позади, а что?
— Ничего страшного, просто многие темноты боятся… Я побежал, скоро буду…
И санитар скрылся за дверью с надписью «Морг». Отвратительные, тревожные желтые буквы на черном фоне. «Нехороший цвет», — кто это сказал? Ну этот…, я сейчас не вспомню ничего, да и не важно это в больничном подвале. Мужественно попыталась сесть, но голова начала так кружиться, что попытка принять вертикальное положение чуть не кончилась падением с каталки.
«Ничего, главное, чтобы действительно в морг не отвезли…»
Скрюченными от страха пальцами, на ощупь достала из сумочки фляжку. Хорошо, что мой нынешний бойфренд до нашей новогодней вечеринки так и не доехал, и поэтому отдать ему подарок я не успела. Дарить пустую фляжку вроде как не правильно, это типа пустого кошелька, и потому я наполнила емкость коньяком 25-летней выдержки из домашнего бара, презент от студентов. Вот сейчас он мне и пригодится. Главное, чтобы обратно не полез.
Коньяк обжег рот и теплой волной полетел вниз. Желудок обиженно заворочался… Еще бы, его же толком не кормили, пить я пила, а вот с закуской было туго, ее почему-то берегли до новогоднего застолья. Ну и ладно, если пить я еще могла, то сомневаюсь, что еда не полезла бы обратно. Но «николашка» бы сейчас не помешал: лимончик, кофеек, сахарок, меня всегда это бодрило. Да где ж его взять?
Тусклая лампочка вдалеке мигнула и погасла. Темнота и тишина, а рядом дверь в морг. Мама дорогая, роди меня обратно, причем срочно!
Темнота обволокла меня и начала сладко убаюкивать, и тут в гулком коридоре послышались тяжелые шаги… Кто-то шел по коридору… Найти в сумочке мобильный и включить. Да будет свет! Шаги стихли. Я до рези в глазах попыталась рассмотреть, кто же там сюда идет? Ничего не видно. Мобильник жалобно пиликнул и погас… Опять тишина и ШАГИ… Жду, закусив от страха губу… жду… жду… все, терпеть нет сил. Еще раз нажимаю на кнопку. В круге света мобильника стоит огромный черный котище, вот кто тут жирует на казенных харчах. Мы играем с ним в гляделки, и я проигрываю с разгромным счетом 5:0. Мобильник еще раз пиликает и сообщает, что батарея разряжена полностью, и он умывает руки. Темнота…
Кот ушел, и я опять одна. Может санитара позвать?
Для лечения расшалившихся нервишек опять вливаю в себя коньячку, эх, хорошо пошел…
Не успела я на ощупь закрутить крышечку флажки как в коридоре появился тусклый свет и из стены вылезла полупрозрачная полноватая тетка, в драном больничном халате, волокущая за руку молодого парня в косухе и кожаных штанах с окровавленным лицом. Все! Больше никаких колес! И с выпивкой тоже пора завязывать, а то вместо травмы попаду в психушку с белочкой.
— Сима, ты опять промахнулась… Ой, тут кто-то есть!
— Ну и что, нас все равно никто не видит и не слышит. А морг должен быть где-то рядом… оттуда холодом веет, я чую. Ты читать еще умеешь? Посмотри, что на тех дверях написано?
Всю мою жизнь моя мама говорила мне: не лезь не в свое дело! Но горбатого могила исправит. Показываю на дверь морга, за которой скрылся санитар и вежливо поясняю:
— Морг вот тут…
— Ой, Сима, она нас слышит!
— Да не может такого быть… Хотя, может она медиум? Эй ты, жертва ДТП, ты что нас слышишь?
— Да, а еще я вас вижу.
— Совсем интересно… Надо позвать Доктора, пусть посмотрит на сей преинтереснейший экземпляр — «их бин больной». Левчик, держись за меня….
И энергичная дама просочилась сквозь дверь морга, рывком протащив за собой призрак молодого человека.
Обещала свинья дерьма не жрати… Пришлось еще раз приложиться к почти опустевшей фляжке, нервы, они у меня, чай, не железные.
Глаза постепенно сами собой закрылись… тишина… покой… хорошо!
— ГОТОВЬСЯ!!! — Взрывается в моей многострадальной голове чей-то оперный бас.
Прямо передо мной стоит седой мужик с усами, длинной бородой, в шубе и шапке.
— Дед Мороз! — А вы бы что подумали, увидев такого субъекта 31 декабря?
— Нет, я Святой Николай!
— А это разве не одно и то же?
— А вот хамить не надо… Я еще не решил, куда тебя определить в ад или в рай. А ты сама-то куда хочешь?
— Я?!? А можно мне дать немного времени для, так сказать, принятия обоснованного решения?
— Времени? Да пожалуйста… До нового года хватит?
— А сколько до него осталось?
— Час.
— Не, мало.
— Больше не дам… У меня и без тебя забот перед новым годом много… так что или, или…
— Тогда, я подумаю.
И Святой Николай с пшиком растворяется… Приснится же такое! Последний раз прикладываюсь к фляжке. Все, коньяк кончился… Чем дальше буду нервы лечить?
Но подумать о бренности всего сущего мне не дали. Прямо из двери морга вывалилась большая шумная компания. Уже знакомые мне Сима и Левчик, какой-то непонятный длинный и облезлый субъект в полосатой пижаме с волочащимися за ним трубочками от капельниц, и кто-то в белом халате и со стетоскопом на шее.
— Это она?
— Да, Доктор…
— Ты меня видишь?
— Да, и слышу тоже. И не кричите вы так… голова сильно болит.
Полупрозрачный доктор с добрым лицом, шустро так подплывает ко мне и начинает вполне профессионально осматривать:
— Следите за моим пальцем… Пили много? — ощупывает мою многострадальную голову и шишку на затылке.
— Не помню…
— А как головой ударились, помните?
— Не очень… А Вы настоящий врач?
— Нет, я игрушечный! И я тебя попрошу не называть меня врачом, лучше лекарем.
— Ну «лекарь» это как-то допотопно.
— Зато правильно, лекарь от слова лечить, а врач — сама догадайся. Сотрясение мозга, хотя… было бы чего сотрясать… Лодыжка, наверное, уже прошла. — Подозрительно принюхивается. — А пить я вам, барышня, не советую. С сотрясением мозга это может для вас плохо закончиться.
— Уже…
— Что «уже»?
— Уже плохо закончилось!
— Почему?
— А вы считаете, что видеть привидения — это нормально? А еще ко мне святой Николай приходил…
— И что он вам сказал?
— Дал час на раздумья, куда мне больше хочется в ад или в рай. А вы как думаете, куда лучше?
— В раю скучно, в аду тяжко. Но это в любом случае лучше, чем если ты останешься здесь.
— Я бы предпочла остаться…
— В смысле остаться человеком? Настоящим человеком? С телом и всеми проблемами?
— Ну, да… А можно?
— Уже нет, если сам Николашка приходил, то нельзя. Он тебе час дал?
— Д-д-да…
— Ну, тогда молись, в кого ты там веришь, чтобы за этот час он про тебя не забыл. А то у него последние годы склероз, вечно забывает за душами зайти. Вон сколько тут их по больнице неприкаянными болтается.
— Простите, доктор, я что, умерла?
— Почти…
Хватаюсь за фляжку, а в ней пусто… Не вовремя коньячок кончился, ой, не вовремя.
