Звучит беллиниева «Каста дива». Рождается сверхновая звезда. Внизу зияет океана грива И лязгают земные поезда. Пока прельщают нас иные дива И держит тяготения узда — Звучит беллиниева «Каста дива». Рождается сверхновая звезда. Но отблеск гармонического взрыва Еще падет на эти города. Звучит беллиниева «Каста дива». Рождается сверхновая звезда. Огонь животворящей катастрофы Уронит свет на каторжные строфы, На спелых философий сок И на сухой безжизненный песок… И все предстанет просто и правдиво. Звучит беллиниева «Каста дива». Песочные часы Набросьте плащ иллюзии сверкающий На груду безобразнейшего хлама… Тончайшей амальгамой целомудрия Покройте крови алчущие зевы… Завесьте золотыми словесами Испод поступков и изнанку помыслов… Прекрасными и чистыми устами Целуйте ненавистные уста! Перейдена черта. Перейдена черта. Безмерно и всемирно мы устали. Да отдадимся Замыслу и Промыслу — Слепой Фемиде с вознесенными Весами. Да огненным мечем разящей девы Отсекновенно будет суемудрие Пред величавой колоннадой Храма, Где поздно согрешать. И поздно каяться. Разделение Мир прост, как весенняя песня синицы. Но в сердце втыкаются черные спицы. Мир чист, как вода из веселой криницы. Но в сердце втыкаются красные спицы. Мир светел и ярок. С ним хочется слиться… Но в сердце втыкаются белые спицы. Париж Авантажный шансонье Там поет шансоны. И субтильный шампиньон Падает в бульоны. Там салаты-оливье Кушают мадамы. Там гарсоны, кутюрье И шершеляфамы… И с улыбкой анаконды, Пожирающей сердца, В Лувре там парит Джоконда. Без начала… Без конца… Песня Ветер клонит вереск. И листья кружит. Наступает миг – ни вечер, ни день. Как он мал и тесен. И как он велик! Необъятный миг, говорящий истину мне… Это просто осень. Причуды дождя. Это старый вальс… И блеск витражей… В синих фонарях полоски огня… Ты ступаешь тихо. Присаживаешься тесней. Будем говорить мы о том, чего нет. О волшебных снах и странных словах. И встают картины. И гаснет рассвет… Гаснет – не зардевшись, чтоб миг навечно продлить… Гамлет-Гамлет. Так оно бывает… 1. Игры на флейте Гамлет – черный кузнечик замученный Монолог произносит заученный. Розенкранцы-то с Гильденстернами Притворяются псами верными — Однокашники-стукачи. Гамлет – белый кузнечик замученный, Весь интригами перекрученный… А друзья – укатили в Англию. Надо думать, их ждали там. 2 Гамлет-Гамлет. Так оно бывает — Бедный, сумасшедший тугодум Свой сушеный Виттенбергский ум… Видите – как рыба, разевает И безмолвие зияет в нем. И горит мучительным огнем. Гамлет-Гамлет. Так оно и будет. Лучшее горючее сгорит — А предатель правит и царит. В мире не прибудет — Не убудет. Не пробудит Мир не месса Баха, Не твоя крахмальная рубаха, Где твоя отравленная кровь. Разве, говорят, – одна Любовь… Гамлет-Гамлет. Так оно и было. И в твоей и в нашей стороне — Словно по натянутой струне. Молодым, талантливым – могила. Остальным – немного погодя, Тусклые итоги подведя. Тишину с висков своих сотри. Стой у рампы и на нас смотри. 3. Куколка и бабочка …Сначала ты немножечко Офелия, Потом, уже по-крупному, Гертруда… И снова после тяжкого похмелия Очнется новоявленный Иуда. И посреди стукачества и блуда, И напрочь оболваненного люда Не будет Чуда. Не взмахнуть крылами. Давно б рукой на все махнули, Но, слышишь, там, в тени и гуле Веков отшедших Лишь голос ясноразличимый. И распадаются личины И гениев, и сумасшедших. И лишь собой становятся они. «Элои, Элои, ламма савахфани?» Камень переложение из Леонардо да Винчи, 1494 г. Камень отменной величины, Недавно вышедший из воды, Возлежал на высоком месте У приятной рощицы, В окруженье цветов и трав. От прекрасных их красок устав, Он увидел тех, кем мостятся площади. Там, внизу лежали они. Их много. Собой они вымостили дорогу. И наскучили камню травы, И плакучие эти нравы, И сей камень решил низринуться, Чтобы к братьям своим придвинуться, Чтобы стать таким, как они. Вот на чем закончил он дни — Легкомысленно убежал, Средь желанного общества пал. Он лежал и страдал жестоко От звенящих подков железных, От колес тяжелых повозок И от путников нелюбезных, Что его пинали ногами. В беспрестанном шуме и гаме, Весь в грязи, во прахе, в навозе, Он порою приподнимался И к высокому месту покоя Его тщетный взор обращался. Подобное случиться может с тем, Кто от уединенных созерцаний Сползал в бессмысленную горечь дел, И городов, и зол, и толп, и тел. |
