Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Малия наблюдала за прохожими, смотрела, как вечером зажигают огни, а если кто-нибудь заходил осведомиться о ком-либо из проживавших в доме, то отвечала за мать, тетушку Джузеппину, стоявшую у очага или читавшую газеты, получаемые жильцами.

Пока было светло, она даже вязала кружева своими длинными и бледными пальцами, и юноша из типографии напротив, постоянно видя за стеклом окна это нежное личико с темными кругами под глазами, как говорят, влюбился. Но потом он узнал, что Канарейка наполовину, до пояса, парализована, и больше уже не поднимал глаз, выходя из типографии. Она тоже заметила его, тем более что никто никогда не обращал на нее внимания. Всякий раз, когда она слышала его шаги по тротуару, вся кровь, еще оставшаяся у нее, приливала к ее бледным щекам.

Узкая, темная, сырая улочка казалась ей веселой. С балкона второго этажа спускались тонкие стебли плюща; за большими закопченными окнами типографии напротив стоял немолчный гул машин и непрерывно двигались длинные кожаные ремни, нескончаемой лентой тянувшиеся перед ее глазами. На стене были развешаны большие разноцветные листы, которые она без конца читала и перечитывала, хотя знала их наизусть. А ночью, в темноте, они снова проходили перед ее широко раскрытыми глазами — белые, красные, синие, пока не раздавался хриплый голос отца, который возвращался домой, напевая: «О Беатриче, мне шепчет сердце».

Малия тоже чувствовала, что в сердце у нее ширится песня, когда в густом тумане проходили мальчишки, напевая и постукивая по замерзшей земле деревянными подошвами башмаков. Она слушала, опустив голову, а потом пробовала вполголоса напевать песенку, совсем как канарейка, которая повторяет долетевшую до нее мелодию.

Она стала даже кокеткой. Утром, прежде чем ее устраивали у окна, она расчесывала себе волосы и исхудалыми руками вкалывала в них цветок гвоздики, если он у нее был. Когда Джильда, ее сестра, наряжаясь перед тем как идти к портнихе, у которой работала, накидывала на маленькую лукавую головку черную вуалетку и приплясывала от нетерпения в своем платьице, отделанном лентами и бантиками, Малия смотрела на нее, мягко и грустно улыбаясь бледными губами, потом кивком головы подзывала к себе, чтобы поцеловать. А однажды, когда Джильда подарила ей старенькую ленточку, она даже покраснела от удовольствия. Иногда у нее замирал на губах вопрос: не сообщают ли газеты о каком-нибудь лекарстве для нее.

Бедняжка не переставала надеяться, что этот молодой человек снова взглянет на окно. Она все ждала и ждала, не сводя глаз с узкой улочки и непрерывно шевеля худыми пальцами. Но потом она увидела, как он медленно шел рядом с Джильдой, засунув руки в карманы, и как они остановились поболтать у двери.

Малии видна была только его спина. Он что-то горячо говорил ее сестре, а Джильда задумчиво чертила на тротуаре кончиком зонтика. Затем она сказала:

— Здесь нельзя, потому что Малия настороже.

Наконец однажды в субботу вечером юноша вошел в дом вместе с Джильдой, и они заговорили с тетушкой Джузеппиной, которая пекла каштаны в горячей золе. Его звали Карлини, он был холост, служил наборщиком и зарабатывал тридцать шесть лир в неделю. Перед уходом он попрощался также и с Малией, сидевшей в темноте у окна.

Он стал приходить часто, а под конец — почти каждый вечер. Тетушка Джузеппина полюбила его за хорошие манеры, потому что он никогда не являлся с пустыми руками и приносил конфеты, мандарины, жареные каштаны, иногда даже бутылочку вина. Тогда дядюшка Баттиста, отец девушки, также оставался дома и по-отечески беседовал с Карлини. Он говорил, что хотел бы сам сшить ему новый костюм: ведь у него есть и верстак, и портновские ножницы, и утюг, и вешалка, и зеркало для заказчиков. Сейчас зеркалом пользовалась Джильда. Ожидая возлюбленную, молодой человек завязывал разговор с Малией. Он говорил ей о сестре, о своей любви к ней и о том, что начал откладывать деньги в сберегательную кассу. Но едва возвращалась Джильда, как они начинали шептаться в уголке, сближая головы и пожимая друг другу руки, когда мать отворачивалась.

Однажды вечером он крепко поцеловал ее в шею, пока тетушка Джузеппина дремала у огня. Карлини был совершенно уверен, что никто их не видит, и уходил иногда, не вспомнив даже о присутствии Малии и не попрощавшись с нею. В воскресенье он пришел весь сияющий и объявил, что нашел подходящее жилье: две комнатки у ворот Гарибальди, и начал переговоры о покупке мебели у жильца, бедного малого, чье имущество описали за невзнос квартирной платы. Карлини был так доволен, что даже сказал Малии:

— Вот жалость, что вы не можете пойти посмотреть.

Девушка покраснела и ответила:

— Джильда будет довольна.

Но Джильда, казалось, была не очень довольна. Часто Карлини ждал ее понапрасну и жаловался Малии на сестру: она, мол, не любит его так, как он ее, скупится на нежные слова и прочее. Жалобам бедного юноши не было конца. Он рассказывал со всеми подробностями: как позабавило ее такое-то словечко, с какой гримаской она смеялась, как позволила поцеловать себя. По крайней мере он успокаивался, изливаясь перед Малией. Иногда ему даже казалось, что он разговаривает с Джильдой — до такой степени Малия, сидевшая в тени и смотревшая на него своими красивыми глазами, была похожа на сестру. Дело доходило до того, что он брал ее за руку, забывая о том, что на стуле перед ним — полутруп.

— Послушайте, — говорил он ей, — хотел бы я, чтоб у Джильды было ваше сердце!

Так он просиживал около нее часами, положив руки на колени, пока не возвращалась Джильда. По крайней мере он мог тут услышать торопливое постукивание ее каблучков и видеть, как она входит с раскрасневшимся от холода личиком и разом окидывает взглядом всю комнату. Джильда была надменна и тщеславна: на улице она напускала на себя неприступный вид и не позволяла ему провожать ее в синей рабочей блузе. Однажды вечером Малия видела, как она вернулась домой в сопровождении молодого синьора, блестящий цилиндр которого проплыл под окном. Они остановились у двери, как прежде с Карлини. Но этому кавалеру Джильда ничего не сказала.

Бедняга Карлини не на шутку расстроился. Он ведь снял квартиру, купил в рассрочку мебель, делал девушке подарки, а времени потерял столько, что управляющий типографией даже сказал ему: «В игрушки мы, что ли, с вами играем?». Снова он поделился своим горем с Малией и попросил ее:

— Вы должны поговорить с вашей сестрой.

Джильда пожала плечами и ответила Малии:

— Возьми его себе, если хочешь.

На Новый год Карлини принес в подарок купон красивой полушерстяной материи в яркую красную полоску; Джильда расхохоталась и заявила, что материя хороша для какой-нибудь крестьянки из Дезио или Горла[22], каких она видела в Лорето[23]. Сконфуженный юноша так и застыл с отрезом в руках; потом медленно свернул его и предложил Малии, — не захочет ли она взять его.

Это был первый подарок, полученный Малией; он показался ей очень ценной вещью. Тетушка Джузеппина, чтобы загладить выходку Джильды, стала говорить, что у девушки вкус очень уж разборчивый: ей все кажется недостойным ее.

— О такой дочери не стоит и беспокоиться, — прибавила она, как всегда в таких случаях.

Действительно Джильда приходила домой то в новой мантилье, обтягивавшей ее грудь и сплошь отделанной бахромой, то в ботинках, облегавших ногу, то в плюшевой шляпе, бросавшей тень на ее яркие, как две звезды, глаза. Однажды она пришла в позолоченном серебряном браслете с крупным, величиной с орех, аметистом. Браслет переходил у всех соседей из рук в руки. Мать радовалась и трубила о сбережениях, сделанных дочерью на службе у портнихи. Малия тоже пожелала на него взглянуть, да и отец, всплеснув руками, попросил его на один вечер, чтобы показать своим друзьям — владельцам табачной и винной лавочек по соседству. Но Джильда воспротивилась. Тогда дядюшка Баттиста начал кричать на нее за то, что она поздно возвращается домой, и жалеть Карлини, который зря тратит время и подарки на эту неблагодарную девчонку, бессердечную даже по отношению к родителям. Но вскоре Джильда избавила его от необходимости с тревогой ждать ее возвращения.

вернуться

22

Дезио, Горла — земледельческие районы, прилегающие к Милану.

вернуться

23

Лорето — небольшой городок на побережье Адриатического моря в Центральной Италии, где находится домик, в котором якобы жила богоматерь и куда поэтому совершают паломничество набожные католики.

30
{"b":"584376","o":1}