А я в минуты покоя, когда усилием воли переставал беспокоиться о состоянии отца, только тихо удивлялся — как это я смог додуматься до такого решения? Приходилось думать, что-либо змеиный яд странно улучшает деятельность мозгов, либо мне сильно помогли.
Нога была отечной, но, пока лежишь и ею не дергаешь, то вроде и ничего страшного. А попытаешься встать — как будто она не своя. Подкашивается, а когда обопрешься на нее — болит.
Клиника укуса сохранялась такой, как писали путешественники, так что я не очень беспокоился, пока не вставал. А тогда лезли горестные соображения, чем это все кончится. Посему я еще и начинал колебаться, а нужно ли мне с собой что-то делать. Сыворотки от конкретно этого яда у меня не было (кто ее будет в Твери делать), хотя два разных универсальных алхимических антидота имелись. А колебался я — применять их или нет? Тот самый маг, в честь которого испытание было названо, не лечил укус змеи. Рука у него потом болела половину жизни, но подробностей об этом не было. Он прожил еще более полувека и преуспевал. Хотя, кажется, его откуда-то изгнали за участие в политических интригах. С другой стороны, испытание я уже прошел, решившись на него, как на дуэль, где далеко не обязательно убивать противника. Так что можно уже и принять антидот. Ведь, согласившись на поединок, ты уже априори человек чести, готовый умереть за свои действия и слова. Поэтому убитый на дуэли получает моральную индульгенцию, даже был изначально неправ и погиб за свою неправоту. Никто ведь не вспомнит, что выпил он лишний кубок и лишнее сболтнул, по нему лишь уронят слезу, что рано умер, совсем ничего не успев…
Из-за своих сомнений я и решился на прием антидота ближе к полуночи. До того сомнения не преодолевались. Алхимическое питье оказалось жуткой гадостью, потому во рту еще долго стоял привкус его — аж подташнивало.
Ночь получилась рваная и скомканная, потому что я регулярно просыпался и смотрел, что там с отцом. Никакого движения ни в плохую, ни в хорошую сторону не было. Я этим был крайне доволен, рассчитывая, что вскорости отец очутится в Твери, а там будет возможность показать его знающим специалистам, а не таким, как я.
Мне снилось про то, что я сокрушал разных врагов княжества, но все мелькало во сне, как однажды в синематографе, когда из-за поломки запустили фильму на повышенной скорости. Мы тогда еле успевали ловить взглядом, что это там летает по экрану. Но, правда, в иллюзионе это быстро обнаружили и потом снова показали все в нормальном виде. При таком скоростном просмотре мы ничего не понимали — что там перед нами мелькает по экрану, и цельной картины из мельканий не сложишь. Так вот и я во сне разобрал что было нечто про эльфов и про кого-то другого — но что именно: хоть режьте, но не вспомнил утром!
Остался только настрой — он был какой-то весело-злобный, с желанием кое-что проделать на страх виноватым. А чуть позже пришло и понимание, кто тут будет виноват и что получит под настроение.
Утром отцу лучше не стало, но и хуже тоже. Мы с Лео оценили как вполне добрый знак — пусть без изменений, но это же не ухудшение!
На ноге у меня опухоль немного спала. По крайней мере, мне так показалось, но Лео был совсем другого мнения — ничего не изменилось. Поскольку я не замерил объем пострадавшего места, то наш спор остался на эмпирических позициях. Встать на ногу было уже не так больно, что я счел за добрый знак. Мы умыли отца, напоили его сладким чаем (коньяк сегодня не стали давать) и начали сборы.
Я вообще предлагал взять минимум всего (ну, скажем, десяток пайков на всякий случай), а остальное бросить на страх местным жителям, но спутники были другого мнения и собрали практически все, что было пригодно в дело. Поэтому у нас запасы уменьшились мало, только на израсходованную еду и бензин с канистрами. И хоть оставили тут опустевшую тару, поскольку нужно было побольше места в машине и прицепе.
Собрались и двинулись уже в девятом часу утра. Опять въехали на замковую гору, только сегодня дело пошло куда полегче. И научились уже на нее въезжать, да и я немножко приложился Землей по тому гадостному месту, оттого и проехали по нему с душевным трепетом, но без отцепления прицепа и предпосылок к опрокидыванию. Заехали внутрь первого двора, поставили «шайтан-арбу» в тенечек, и я покинул всех.
Условие было такое: меня ждут до часу дня, если же я не возвращаюсь, то они двигаются на место прохода через портал и при помощи Лео проходят через него. Машину оставляют тут. Имеющийся у нас портальный амулет машину не пропустят, но все остальные пройдут. А у меня еще остались тут дела. С собой я взял двустволку, десяток динамитных шашек, взрыватели и вытряс из своего вещевого мешка содержимое. Оно пока полежит в прицепе. Обе веревки остались на старом месте, мы вчера их не трогали, уходя оттуда.
Еще раз посмотрел на отца (пока состояние все тоже), и, не прощаясь, поковылял к воротам.
— Мы не прощаемся ни с кем
Чужие слезы нам зачем…
Была когда-то такая песня про разведчиков, и сейчас в егерском полку ее тоже поют. Там про разведку, которая уходит в неизвестность, на поиски врага.
И я поковыляю в неизвестность, на поиски врага.
Нога болела, но я был на каком-то эмоциональном подъеме, оттого активно шел и о боли как-то не думалось. Сильно заболело, когда пролезал в пролом стены, аж даже посидеть захотелось, переждать боль. Но нет, потом насижусь! Дел еще по горло. Подошел к отверстию в земле, под которым был первый ярус подземелий. Побарабанил пальцами по амулету связи.
Я — «У меня все хорошо». Ответ «Поняли».
Ну и хорошо. А вот теперь мне надо как-то спуститься. Сначала сел на край пролома в своде, взялся за один из тросов. Сумка с динамитом и двустволка лежат с другой стороны ямы и привязаны к другому.
Собрался с силами и соскользнул по канату вниз. Увы, как не берег ногу, но приземлился именно на нее. От боли потемнело в глазах, и я почти свалился под стенку. Пристроился к ней спиной и попробовал преодолеть боль. Обезболивающее с собой есть, но вдруг от него меня в сон клонить будет? Не то здесь место, чтобы спать. Лучше посижу минутку, пока боль не притихнет. Ну и посидел с кольтом в руке. На нас пока никто не нападал, но вдруг там еще кто-то есть трудоспособный, кроме зомби — уборщика?
Нога притихла, и я смог левитационным заклинанием (точнее, его второй частью) спустить ружье и динамит вниз. Вот теперь снова по коридору, подвесив шарик света, к лестнице. Нога болела, подкашивалась, но я не останавливался. Меня словно гнало вперед, и я сам рвался туда, душевно единый с этим порывом.
Вот уже лестница, и с нее доносится знакомый шаркающий звук. Старый знакомый на два пролета ниже меня тщательно водит метлой по ступеням. Интересно, он метлы меняет или годами возит одной и той же, не замечая, что она уже вся истрепалась? А вот близко подходить не буду. Пока.
Пока же — «Серп Восточного Ветра»! Сначала по уровню затылка, потом поперек туловища, потом по бедрам. Всё, три куска гниющей плоти украшают лестницу и хаотически дергаются, каждая часть на свой лад.
А вот еще чуток — по пальцам, чтоб не вцепился, когда подойду поближе. Быть этой лестнице совсем не подметенной отныне и присно. И пока я не закончу!
Вот и то, что мне нужно. Проходной амулет через золотистую завесу, что пропускал этого полусгнившего туда, вниз. Цепочка из меди и медный же череп на ней. В левой глазнице черепа черный камешек, магически активный. Но только на шее я его не понесу — иногда такие амулеты берут в плен и навсегда. Потому рисковать не буду и буду держать его в левой руке, перед грудью. Или нет, вот сейчас проткну дырку в разгрузочном жилете, и пусть он повисит на груди.
Нужны две руки. Мне же опираться надо на рябиновый костыль, а вторая тоже работать будет. Я ведь не знаю, нужен пропуск — амулет только на входе или надо быть все время с ним. Если все время, то уже не спустишься, отложишь в сторону и вновь не заберешь, идя наверх.
