Уж поверьте, решения иногда принимаются из-за очень нетривиальных поводов. Но, разумеется, под них подводится очень рациональный фундамент.

А я сделал именно так, и не пожалел об этом. Это был мой выбор и мой крест, как говорят приверженцы христианской религии.

Колебался ли я, сделать ли это? Да, хотя и недолго. Боялся ли, что яд сработает, и я не доеду даже до замка? Естественно. Никто мне не дал гарантию, что будет сильно болеть два часа и еще два дня чуть-чуть больно будет наступать, а так все будет хорошо… Но больше всего я боялся того, что не дотяну до замка. Остального — поменьше.

Но яд змеи и мое решение (как и воздаяние за него) сделали еще кое-что. Я стал другим. И думаю, что это не было результатом обыкновенного взросления. Именно от испытания и всего, что прилагалось к нему, я стал тем, кто я есть. Прежний Саша не смог бы сделать много чего, что прославило меня потом. Так что можно даже сказать, что он умер неподалеку от замка Ревьер, на траве близ безымянной речки. Разумеется, это произошло не сразу, а заняло несколько лет.

Змея привнесла в меня те самые змеиные качества, которые приписывают змеям легенды. Мудрость, холодность и отстраненность. Те же самые свойства приписываются и эльфам. Вот и на эльфов нашлась эльфийская змея в моем лице. Прежний Саша, увидев сон про то, что он с армией мертвецов взял Эрал и не оставил от него ничего живого, ужаснулся и подумал, не грозит ли ему страшный жребий-стать Повелителем Мертвых из легенд. Нет, ему это не грозило. Саша прежний этого не увидел. Я тоже не стал Повелителем мертвых. Хотя Эралу Эльфийскому от этого легче не было.

Как и некоторым Дурным болотам. Но по их обитателям некому плакать.

Хотя я не знаю, плачут ли в других планах по выпущенным сюда водяным импам или борейнам, когда их настигает пуля или картечь. Или еще когда их только сюда выпускают, то начинают рыдать? К Саше бы не прилипло прозвище «Хромая Тьма».

А я остался жить. Яд этой гадюки — штука очень прихотливая. Когда гадюка кусает тебя — нога немеет и не болит два дня или даже чуть больше. Затем анестезия проходит и сменяется повышенной чувствительностью — любое прикосновение ощущается как ожог. Да и потом можно не страдать несколько месяцев, а однажды ночью проснуться от выкручивающих ногу болей и хватать воздух ртом. Оттого, что нечем дышать от боли. Иногда нога просто не хочет идти или подламывается.

Но хуже всего, когда жена спит рядом, а ты разрываешься этой болью, но не можешь закричать, чтоб не напугать ее до смерти. И грызешь свою руку, чтоб сдержать вопль боли, а потом, когда попустит, думаешь, как объяснить ей, отчего у меня к утру буквально изгрызено предплечье левой руки…

Во время таких болей готов и убить. Если бы это принесло облегчение. Я убил многих. На их счастье, не во время этих приступов.

Это плата. За все — за Дар, за то, что пожелал, за то, что смог сделать. И я не могу назвать ее чрезмерной. Вы спрашивает, пошел ли бы я сейчас на то же самое? Нет, не пошел бы. Только из-за того, что теперешний я знает, как справиться с ситуацией без принесения себя в жертву. Саша этого не знал. Поэтому сделал все правильно.

Пока мы ехали, все было ничего. Лежишь, нога не болит, только немеет. И если рытвина не попадется, тряхнув как следует, то и ладно. Но на рытвинах трясет всех, укушенный ты или не укушенный. Лео устроился рядом со мной и все время то принюхивался к ноге, то лизал ее языком, но ничего не говорил. Я принял его молчание за то, что положение неприятное, но не угрожающее. Периодически поглаживал его, периодически глядел в небеса или на то, что пролетало мимо. Было даже такое ощущение, что я не в дальнем и опасном походе, а где-то на пикнике или пляже. Что удивляться — это отравление. А при любом отравлении голова хоть чуть-чуть, но страдает. Иногда, конечно, и не чуть-чуть, но со змеями я пока дела не имел, потому и не знаю, сильно ли страдает голова от змеиного яда. А вот, когда мы приехали в замок, и пришла пора вставать и идти, то эйфории у меня поубавилось. Болеть-то по-прежнему не болело, но ногу раздуло прямо чудовищно. Пришлось даже чуть подпороть швы брюк и ботинок. Алексей не выдержал и спросил, осознаю ли я, что делаю. Ну, эту мысль он высказал несколько грубее, но точнее. И не пора ли мне делать что-нибудь вроде противозмеиной сыворотки, магического вмешательства или чего-то еще. Ведь так ноги же можно лишиться!

Я ответил, что антидот у меня есть и я понимаю, что дело не здорово хорошее, но действовать надо именно так, а не иначе. Поэтому пусть мне дадут тот самый костыль, и я похромаю, куда надо.

И похромал. Больно по-прежнему не было, но нога онемела и резко ослабла. Состояние наиболее было похоже на то, как если отсидишь ногу и с отсиженной же ногою надо куда-то спешить. Разница была в том, что при отсиживании ноги ощущения постепенно проходят, и все нормализуется. А здесь никакого прогресса.

Тяжелее всего пришлось при пролезании в отверстие в стене и при спуске в тоннель. Последнее я бы сам не сделал — мне помогали. Но это был еще не конец, лестница-то никуда не делась тоже…

А вот по ней меня почти что тащили — нога упорно отказывалась давать опору. Правда, когда я ходил по ровному месту, так тяжело не было. Хромал, опирался на рябинку, но все же шел. Будь там нормальные перила снизу доверху — я бы по ним съехал, но они на каждом повороте прерывались.

Но вот мы и в комнате с артефактом. А здесь я попросил всех устроить мне место, где я мог полежать и отойти подальше. Кто знает, чем нас порадует этот полузатухший артефакт. Но ни в коем случае не трогать руками книжки на полке! Каждая из них может нести в переплете смертельное заклинание! Это, конечно, вряд ли, но совсем исключить нельзя. А еще более вероятно вшитое в переплет управляющее заклинание.

Народ удалился, остался один Лео, который с тревогою смотрел на меня и особенно внимательно на ногу. Не бойся, мой верный товарищ, ведь маг Ремайн, пройдя такое же испытание, стал понимать то, чего понимать раньше не мог. И делать тоже недоступное ему раньше. Вот сейчас и увидим, что сделает яд этих тупых змей с моей головой, и способна ли тупая гадюка сделать кого-то умнее.

Как выяснилось, да. Мало-помалу я начинал вникать в чехарду линий Силы и осознавать, откуда они взялись и что происходит из-за их взаимодействия.

А еще позже пришло понимание, что всю эту сеть переплетений, напоминающую северное сияние, можно свернуть в трубочку и направить на самозамыкание, что ли, когда отдельные детали заклинания будут гасить друг друга. И то, что для этого особенно много не надо. Стоит знать нужное место и приложить к нему относительно небольшую Силу, как сеть заклинания начнет гасить саму себя,

А вот теперь остается ждать, пока это гашение закончится, потому что активничать с заклинанием такого авторства и такой сложности не стоит. Думаю, что на это понадобиться часа два. И я, и остальные ждали.

Нога больше не отекала, но по виду больше напоминала багровое бревно. При прикосновении ничего не чувствовалось ниже укуса и аж до самой пятки, но пальцами ноги я мог шевелить. Пальцы прикосновение тоже чувствовали. Так что нога как бы и была, но вот моя ли это нога? Подобного рода мысли несколько раз меня посещали. Лео то и дело кружил вокруг «пузыря» и заинтересованно следил за процессами в нем. Но как он сообщил, сворачивание заклинания шло, но вот по воду состояния отца пока сказать ничего было нельзя. Значит, мы продолжаем ждать.

А что может быть с отцом после столь длительного пребывания в стазисе? Увы, это не очень известно. Все надежные сведения заканчиваются на случаях месяца-двух стазиса, а много лет пребывания в нем-это полулегендарные известия из жизни Великих магов, живших в темные века и оставивших не менее темные намеки в жизнеописаниях. Но упоминаются чаще всего две неприятные вещи — заболевания почек и атрофия мышц. И как вероятное — человек совершенно не может адаптироваться к новой жизни. Его жизнь утекла, а влиться в новую жизнь — не получается.