— Иди с миром, дочь моя, и пребывай в Божьей благодати. Приходи снова, как только тебе понадобится. Я очень рад, что Господь сохранил твое сердце. Скорее всего, кто-то горячо молится за тебя.

Эти слова больно кольнули ее.

— Я тоскую по своим родным, по своему брату Бернару, — призналась Пола, — и так хочу передать ему привет.

Епископ, слегка прикоснувшись к ее руке, тихо произнес:

— Я понимаю и попробую сделать все, что от меня зависит. А в следующую пасху я надеюсь крестить твоего ребенка. Сильного, живого ребенка.

Пола посмотрела на него с удивлением. Как же епископ мог говорить о таком? Но, справившись со смущением, она низко поклонилась и вышла на солнечный свет…

На следующую пасху епископ действительно крестил крепкого, голосистого ребенка Ролло и Полы, очередную девочку. Если Ролло и был чем-то недоволен, то хорошо это скрывал. И речи не было о том, чтобы отдать ребенка на съедение диким зверям. Наоборот, он подолгу играл с девочкой, забавлялся ее повадками.

— Ну и сильные же у нее ручонки, — восхищался он, когда малышка вцеплялась ему в нос.

Усаживая ее к себе на колени, Ролло частенько приговаривал:

— Это моя дочь, и назовем мы ее Герлог в честь моей матери.

Пола не возражала, хотя считала, что имя для ребенка должно выбирать по имени святого, в чей день ребенка крестят. Поле нравилось, что отец называл девочку своей наследницей, что захотел дать ей имя своей матери. Она уже подобрала другое имя, оно вертелось на языке, но она промолчала. Ролло, вождь норманнов, теперь имел наследницу. Конечно, лучше бы родился сын, наследник, Пола понимала это не хуже Ролло и надеялась, что еще родит сына. В следующий раз надо спросить епископа Витто, какому святому молиться, святому Мартину или Верту? Нет, он, пожалуй, покровительствует тем, кто несчастлив в браке, к нему не стоит обращаться. «Сколько еще всего на свете, чего я не умею, — думала Пола. — Если бы жива была мать в те годы, когда я росла! Мать многому бы научила».

Ролло собирался крестить девочку по-своему, по-датски, то есть окунать в воду. Но Пола сумела уберечь дочку от этого. Христианское крещение тоже с водой. Сколько можно студить ребенка? Однако ей не удалось избежать другой процедуры: только что окрещенная малютка должна была слизнуть соль с меча вождя. «Господи, — думала Пола, — зачем это такой крошке, что за дикие обычаи?» Но Ролло придавал этому большое значение, и пришлось подчиниться.

После того, как были выпиты чаши по поводу крещения, Ролло сел на коня и куда-то ускакал. Он не знал, что с ним происходит, но чувствовал какую-то непонятную печаль, смешанную с радостью. Ему надо было остаться одному и забыться.

Ролло направился к ближайшему лесу. Почти так же, как море, лес был неотделим от лучших минут его жизни. Ролло опустил поводья. Конь неспешно двинулся по заброшенной дороге, через проломанный мост над заросшей речушкой, по просекам и тропинкам и иногда забирался в такую гущу орешника, что приходилось согнуться, чтобы ветки не хлестали лицо. Сквозь раскидистые кроны дубов и буков пробивался тихий торжественный свет. Сухое дыхание золотисто-розовых сосен смешивалось с запахом можжевельника и диких цветов. Лесное безмолвие успокаивало круженье сердца. Ролло думал о своей жизни. Кто он? Изгнанник? Чужеземец? Грабитель и разбойник, который прожил добрую половину жизни, но так и не приобрел хотя бы какого-нибудь маленького городка, который стал бы его собственностью? Конечно, он богат, а вот наследника боги не дали. К тому же, почти все, что он добывал, моментально исчезало. Никто после его смерти не поведет за собой викингов и не напомнит ярлам, кто был Ролло. Конечно, теперь у него есть дочь, но ведь это совсем другое дело. Был бы сын! Уверен ли он, что у него нет сыновей в тех землях, которые он завоевывал? Он нигде не оставался так долго, чтобы дождаться рождения своих детей. Никто из женщин не придет и не покажет Ролло его ребенка. Женщины? Да, честно говоря, он имен-то их не помнит. Пожалуй, остались в памяти лишь те, которых он хотел, но не сумел получить. Неужели о такой жизни он мечтал, когда отправился на Запад со своими людьми? Может, вовсе не нужно было садиться на корабль, куда-то плыть, разбивать лагеря? Он мог бы совершать дерзкие вылазки каждую весну, все захваченное привозить домой и охранять мирную жизнь во владениях своего отца. Мог взять жену, которая нарожала бы ему сыновей, дочерей, если бы…

Когда отец Ролло был в силе, Халланд считался частью датского королевства, но сохранял независимость. В свою очередь, у Дании и Норвегии очень долго был один король или кто-то из королей отвечал за оба королевства; порой было не совсем понятно, какой конунг на самом деле управляет, датский или норвежский. Иногда король Дании или король Норвегии сам называл себя главным. Так кто же правил страной, когда отец Ролло, Гудторм, получил Халланд в наследство от своего отца? Гудторма называли ярлом, но чьим он был ярлом? Ни один из королей не признавал его. Ему ни разу не удалось пожать руку ни одному конунгу. Король Йорик II, владевший датским троном, знал Гудторма как сына своего брата. Но когда Гудторм не ответил послам Йорика и не явился к нему на поклон, осведомители Йорика донесли, что у Гудторма большое войско и что оно не даст в обиду своего хёвдинга. Йорику пришлось смириться. Гудторм остался полным хозяином в своих владениях. Люди Гудторма не зевали и не очень-то ценили родственные отношения с конунгом. Йорик не стал лучше относиться к племяннику после того, как Гудторм начал укрывать молодых датчан, которых король хотел изгнать из страны. Датские острова были перенаселен, так же, как и Скона. Там собралось столько народа, что король и датские ярлы решили кидать жребий и таким образом определять, сыновья каких крестьян должны покинуть страну. Некоторые изгнанники садились на корабли и переплывали в Халланд к Гудторму. В это время оба сына Гудторма, Ролло и Гурим, были уже достаточно взрослыми. Они поддерживали отца и обещали изгнанным датчанам всевозможную помощь.

— Вы имеете такое же право на датскую землю, как и все остальные, — говорили Ролло и Гурим. — Так что идите к нам на службу, мы вооружимся и вернем то, что по праву является вашей собственностью.

Вскоре после этого умер Гудторм. Сыновья выпили прощальную чащу над его могилой. Они уже знали, что король Йорик готов напасть на них, чтобы подчинить себе Халланд. Ну что ж, нападение — лучшая защита. Вместе с изгнанными с островов датчанами Ролло перебрался в Скону и, сжигая и разрушая все на своем пути, добрался до Бьерехалвена, где устроил жуткое пожарище до самых Шетландов. Таким образом, Йорик был лишен каких бы то ни было преимуществ. Король послал огромные силы против Ролло и Турима. Два войска сражались несколько суток. Но люди из Халланда лучше знали местность. Король оттянул войско за крепостные стены. Ролло и Гурим похоронили только своих мертвых, но тех, кто пал со стороны короля, оставили непогребенными.

Немного-немало, а борьба продолжалась пять лет. И было совершенно непонятно, кто побеждает, И ни конца, ни края этим боям не было видно. Ролло был старше, поэтому Гурим стал при нем машком. Братья не обладали достаточной силой, чтобы прийти в Данию и уничтожить Йорика. Без помощи извне они не могли победить, и все-таки хотели самостоятельно разобраться со своим родственником. Да, конечно, хотелось бы заключить мир. Но как? Какой мир? Это было нелегко просчитать. А датский король и его люди и слышать не хотели о мире, предпочитая умереть. Но вот приехал посол от короля Йорика и обратился к Ролло.

— Король Йорик посылает вам такое приветствие: оба мы были бы счастливы, и ты, и я, если бы наша дружба восстановилась и мы не воевали бы друг против друга.

Надо же, король сам предложил то, о чем они мечтали. Вот удивительно! Ролло поспешил принять предложение короля и сказал, что, как только взойдет солнце, мир будет заключен. Он предложил королю остановиться в Лагахольме, но Йорик предпочел лагерь к югу от порта. Враждующие родственники встретились, обменялись дорогими подарками и заключили мир. Пировали по этому случаю на берегу, так как ни один дом не мог вместить огромное количество гостей. Когда торжество закончилось, Ролло и Йорик разошлись каждый в свой лагерь.