— Кайова, — она выкрикнула его имя, когда его рука с размаху опустилась на ее ягодицу. Место удара вспыхнуло огнем, который выстрелил прямо в ее киску.

Его рука опустилась на другую ягодицу, а потом пальцы скользнули по ее киске, собирая с нее соки и размазывая их по промежности.

— Вот так, — его голос был жестким, резким от желания.

Кайова коснулся пальцем входа в ее анус, лаская чувствительное местечко, а потом снова взмахнул рукой и шлепнул Аманду по заду.

Она дернулась, крича от удовольствия, от наслаждения, разнесшегося волной по ее телу. И снова пальцы двинулись к ее киске, погружаясь в соки и скользя обратно. На этот раз его палец чуть глубже скользнул в ее анус. Она извивалась, стоя перед ним на коленях, огонь лился от одних нервных окончаний к другим. Аманда стонала и снова кричала его имя.

— Спокойно.

Кайова снова хлопнул ее по заднице, чуть сильнее, словно предупреждая, но это только погрузило Аманду еще глубже в сексуальное безумие.

— Ты знаешь, как ты красива? — спросил он грубо, снова скользя пальцами в ее киску. — Твоя попка стала такой нежно-розовой, расслабилась для меня, и я теперь могу увидеть…

Его палец погрузился в ее анус снова. Кайова чуть развел рукой ее ягодицы, открывая рефлекторно сжавшийся вход.

Потом убрал руку — и снова шлепнул ее.

Аманда тонула с головой в этом наслаждении, смешанном с болью, не понимая, почему ощущения так остры — не зная, лихорадка ли так на нее влияет, или она уже возбудилась сама.

Мозолистой рукой Кайова снова ударил ее, обжигая нежную плоть, сводя ее с ума, доводя до отчаяния. Он был ей нужен прямо сейчас. Нужен его член, который заполнит ее киску, прожигая огнем, и заставит взорваться от удовольствия.

И вот его пальцы вернулись к ее киске, размазывая соки по промежности и уделяя особое внимание дырочке между ягодицами, проникая глубже внутрь. Аманда снова напряглась, борясь с незнакомым проникновением, которое вызывало в ней такую бурю чувств. Огонь расцвел в ее анусе, пробежал по ее киске и ударил в клитор. И все вокруг исчезло.

Аманда закричала, извиваясь в его руках, безмолвно умоляя о большем. Его ладонь снова опустилась на ее ягодицы. Несколько резких обжигающих шлепков — и Аманда забалансировала на грани, понимая, что нужно еще немного… Немного больше. Еще чуть-чуть — и она сдастся на милость сладкой агонии.

— Кайова, пожалуйста… — взмолилась она долгих несколько секунд спустя.

Ягодицы горели, влагалище пылало огнем. Кайова перестал ее шлепать. Ладонь нежно коснулась чувствительной плоти.

— Пожалуйста, что, Аманда? — спросил он ее низкими глубоким голосом. — Пожалуйста, не трогай меня? Пожалуйста, не делай мне приятно?

— Нет, — захныкала она. — Кайова, пожалуйста, это убивает меня.

Его палец снова погрузился в тугую маленькую дырочку, заставляя Аманду выгнуться в попытке загнать его глубже внутрь, и ее киска запульсировала от надвигающегося оргазма.

— Думаешь это будет так просто, детка? — спросил он ее. Голос звучал хрипло от возбуждения и желания.

Он отстранился, а потом снова вошел в нее, свободно скользнув перемазанным ее соками пальцем в тугой канал. Аманда попыталась развести ноги, пыталась двигаться ему навстречу, чтобы усилить трение.

Кайова хмыкнул в ответ на ее усилия. И вдруг отпустил ее и помог подняться на ноги.

Или попытался помочь. Ее колени были слабы, чувства — затуманены лихорадкой, и у него не оставалось другого выбора, кроме как поднять ее на руки.

Кайова направился в спальню, почти швырнул Аманду на широкий матрас, уставившись на нее своими дьявольски черными глазами, и расстегнул джинсы. Вытащив из трусов напряженный твердый член, он отвернулся от Аманды и двинулся к шкафу. Когда Кайова повернулся к ней, она вздрогнула при виде веревки в его руках.

— Думала, это будет так легко, да, детка? — спросил он ее, связывая ей сначала руки, потом ноги, даже туже, чем она ожидала. — Думала, я дам тебе кончить, а потом ты снова от меня убежишь?

— Я не убегу, — она едва смогла произнести два слова, что уж говорить о побеге. — Я обещаю.

Она решила это в тот миг, когда встретилась глазами со львом на тропе. Кайове еще предстоит узнать все прелести ее повиновения.

— Ты обещала и тогда, — зарычал он. — Что, на первый раз пальцы скрестила?

Она отчаянно кивнула. Аманда была готова сказать и сделать все, что угодно, лишь бы он трахнул ее сейчас.

— Не так просто, — изогнувшая губы улыбка обнажила злые клыки по бокам его рта, и ее плечи резко заболели в ответ на воспоминание о том, как легко он пронзил ее плоть этими клыками. Как легко он сделал ее безумной.

Она нервно облизала губы.

— Ну-ну, — он покачал головой, опускаясь на колени на кровати. — Не облизывай губы, детка, лизни это.

Она открыла рот, увидев перед собой покрасневшую от возбуждения головку его члена. Ее язык скользнул по ней, облизал — и Аманда обхватила член губами. Предсемя наполнило ее рот. Медовый, сладкий, пряный вкус. Она застонала, закрыв глаза, затем быстро открыла их, когда Кайова ухватил пальцами руки ее сосок и крепко сжал.

Аманда вздрогнула от удовольствия, не выпуская члена изо рта, и начала неистово сосать возбужденную плоть. Член был толстый, твердый, и ее рот наполнился его вкусом. Это была просто лихорадка, или все дело было в самом Кайове?

— Боже, как же это хорошо, — прошептал он, легко толкаясь в ее губы. — Так сладко и жарко, Мэнди.

Она смотрела на него, видя в его глазах то, что не хотела пока признавать. Эмоции, глубокие чувства, которые поймали ее в ловушку и связали с ним сильнее, чем это сделала бы любая веревка.

Аманда отстранилась и провела языком по головке, их стоны заполнили комнату, всхлипы ее удовольствия эхом отдавались вокруг. Она сходила с ума, и сознавала это. Она привязана к этому человеку и не сможет от него сбежать. Никогда.

Она выгнулась в ответ на его прикосновения, почти умирая от удовольствия, заставлявшего кровь кипеть в жилах.

— Хватит, — застонал Кайова, отстранившись от ее губ.

Его глаза были наполнены темным обещанием. Он опустился на кровать рядом с ней, не отрывая от нее взгляда.

— Я знаю, что тебе нравится, — прошептал он. — Но как долго ты выдержишь?

Кайова пришел в ярость, когда узнал, что Аманда бежала. Ужас наполнил его, душа забилась в агонии при одной лишь мысли о том, что он больше никогда не коснется ее, никогда не ощутит вкус ее мягких губ. Она всего за каких-то пару дней стала смыслом его существования. Какая-то часть его мозга кричала, что этого не может быть, но боль в душе говорила об обратном.

Увидев ее, стоящую на коленях в грязи перед огромным львом, Кайова осознал, что сделает все, что угодно, чтобы убедить ее в том, что жизнь без него невозможна.

Поэтому он использовал то, что у него было. Удовольствие, которое только он мог ей дать. Лихорадку, которая поглотила ее, и ее любовь к боли, которая могла вознести ее до небес. То, что она делала с ним, было просто удивительно. Он не знал о том, что в жизни может быть такое удовольствие. Ее тело выгибалось, пот покрывал кожу, звук ее хриплых стонов эхом отдавался вокруг них. И все это делало каждое прикосновение, каждый шепот, каждое скольжение кожи по коже намного более чувственным, чем он мог себе представить.

Вести ее все выше и выше к оргазму — вот, что имело значение. Попробовать ее на вкус, ласкать ее — вот, для чего он был здесь.

Он с ума сходил от ее вкуса. Его губы двигались от груди к груди, сосали напряженные острые соски. Кайова смотрел на Аманду и видел, как она все глубже и глубже соскальзывает в сексуальную бездну.

Она теряла себя в его руках, и ему это нравилось.

Его рот продолжал пытать и мучить ее тугие соски. Кайова провел рукой по внутренней стороне ее бедра, чувствуя жаркое, обжигающе тепло ее киски. Его пальцы скользнули в жаркую щелочку, и из груди Аманды вырвался всхлип. Она так сладко пахла. Аромат ее возбуждения коснулся его ноздрей и заставил втянуть воздух.