Впрочем…

Когда он родился, врачи предупреждали меня не слишком обнадёживаться, сказали, что будет чудом, если он проживёт дольше трёх месяцев. Три месяца наступили и прошли, и они расширили крайний срок до года. Затем было два года. Затем пять лет. Ной продолжал расти, не подозревая об их крайних сроках и сомнениях.

Я убрал длинные светлые волосы с его лица, и он повернулся ко мне во сне, обвивая рукой мою талию, прижимаясь ко мне, как делал, будучи маленьким мальчиком. После того, через что мы прошли — приступы ярости метамфетаминового малыша, тьма в его душе, глухота, проблемы со здоровьем, неуверенность, отторжение матери и её неожиданная смерть пару лет назад… после того, как мы так сильно боролись, чтобы оказаться здесь… наверняка, Бог не позволит этому закончиться плохо.

Наверняка, Бог не заберёт у меня моего мальчика.

Наверняка…

От противоположной вероятности все мои внутренности сжались в болезненный узел.

Да… — произнёс на задворках моих мыслей тихий, спокойный голосок.

Но…

Что, если?

Этот вопрос, на который я не мог — не смогу — ответить.

Но, — снова произнёс тихий голос.

Что, если?

Глава 9

Жизнь нужна для того, чтобы жить

Позже тем вечером меня разбудили голоса, доносящиеся из гостиной, и я обнаружил Джексона и его родителей, которые наслаждались поздним кофе за нашим обеденным столом.

— Привет, — произнёс я, прочищая горло и протирая сонные глаза.

— Значит, существо чувствует себя неважно? — требовательно поинтересовалась миссис Ледбеттер, казалось бы, очень недружелюбным голосом.

— Обязательно так его называть? — резко спросил я.

— А как я должна его называть? — спросила она.

— Можете использовать его имя, — сказал я.

— Ной, — произнесла она, будто пробуя. — Библейское имя. Очень любопытное имя для ребёнка гомосексуалиста и дегенеративной матери-наркоманки, ты так не думаешь?

— Друзья зовут его Нои, — вставил Джексон, словно чтобы сгладить момент.

— Ну, как… Нои? — чопорно спросила она.

— Он в порядке, — огрызнулся я.

— Почему бы тебе к нам не присоединиться? — спросил мистер Ледбеттер, салютуя мне чашкой кофе.

— Я не в восторге, когда меня называют гомосексуалистом, — сказал я, игнорируя его и адресуя комментарий миссис Ледбеттер. — Я нахожу это очень оскорбительным.

— Я всех своих друзей-геев называю гомосексуалистами, — сказала миссис Ледбеттер.

— Наверное, им это нравится не больше, чем мне.

— Напротив, они считают это забавным. Ты действительно очень напряжён, Вайлис.

— Вилли! Меня зовут Вилли!

— Я знаю, дорогуша. Просто тебя проверяла. Джеки не говорил мне, что ты такой раздражительный.

— Уверен, Джеки вам много чего не рассказывал, миссис Безбилетница.

— Ты пошутил! Браво! С тобой ещё не всё потеряно.

— Я принесу тебе кофе, — сказал Джексон, взглядом умоляя меня вести себя хорошо.

— Ты скоро ко мне привыкнешь, — заверила меня миссис Ледбеттер. — Джеки говорит, что ты тот ещё юморист. Большая часть юмора — это с трудом подавленная ярость, знаешь ли.

— Серьёзно?

— Некоторые смешнейшие люди, которых я знаю, — самые злые. В твоём случае, я не удивлена — как может быть иначе, когда ты рос здесь, на лобковом волосе известной вселенной? Почему мой Джеки вообще сюда приехал, я никогда не пойму.

— Мне здесь нравится, — сказал Джексон. — Ты просто не понимаешь, мама.

— И не хочу понимать, — сказала она. — Я никогда не видела столько толстяков. Ты должен будешь напомнить мне не надевать никаких острых металлических предметов, чтобы я не проколола одного из этих людей, который взорвётся, а я останусь покрыта сырной крупой трёхнедельной давности. Серьёзно, Джеки, ни за какие деньги я не соглашусь жить в таком месте.

— Здесь всё немного медленно, но оригинально, — сказал мистер Ледбеттер. — Эти люди знают, как надеть штаны.

— Я должен на это надеяться, — произнёс я. В моей голове вспыхнуло изображение людей без штанов в моей очереди к кассе в «ФудВорлде». Возможно, это могло бы сделать мою работу более интересной.

— Они соль земли, — добавил мистер Ледбеттер.

— Они деревенщины, — сказала миссис Ледбеттер. — Им не хватает образования и изысканности. Они считают, что женщина должна быть босой и беременной. Если только, конечно, она не играет в теннис в загородном клубе.

— У них твёрдые, традиционные ценности, — парировал мистер Ледбеттер, — и я им аплодирую. Ты ведёшь себя очень недобро и делаешь ленивые, ничем не обоснованные обобщения. В любом случае, в мире достаточно ярых либералов.

— Ты говоришь так только для того, чтобы вывести меня из себя, — хмыкнула миссис Ледбеттер.

— Это просто дополнительный бонус, — ответил её муж.

— Мы проделали весь этот путь не для разговоров о политике, — сказала миссис Ледбеттер. — Мы всё ещё не решили, что подарить существу на день рождения. Что ты советуешь, Вайлис?

— Его день рождения только в июле, и вам не нужно ничего ему покупать, — сердито произнёс я.

— Но мы хотим. У вас ведь здесь, наверняка, есть торговые центры и всё такое.

— Мама, — раздражённо произнёс Джексон.

— Я не уверена, чего захотел бы ребёнок его возраста, растущий в таком окружении, хотя подарочный сертификат к специалисту по психическим заболеваниям кажется подходящим. Или, возможно, он предпочёл бы ствол?

— Прошу прощения? — произнёс я.

— Он рано или поздно пострадает, раз растёт с гомосексуальным отцом и его любовником, — сказала она, опустив свою чашку кофе и сделав долгую затяжку электронной сигареты, выдула облако пара. — Не говоря уже о том, что он живёт точно в центре Бисквитного пояса, который как раз оказывается на перекрёстке Аллеи торнадо*. Что может пойти не так в этой адской бездне? Знаешь, Джеки, мне очень жаль, что ты не принес Бейлис к этому кофе. Он снимает напряжение.

* «Аллея торнадо» (англ. Tornado Alley) — неофициальный термин, обозначающий территории США, в которых наблюдается наибольшее количество торнадо.

— Я в завязке, мама. Мы не держим в доме алкоголь.

— Я не знала, что ты был алкоголиком, — сказала она.

— Я восстанавливаюсь от зависимости. Мы не держим в доме никаких наркотиков и алкоголя.

— Как печально, — произнесла она. — А теперь об этом подарке на день рождения…

— Вам не нужно ничего покупать Ною, — снова сказал я.

— Не получится, Вайлис, ты скажешь мне, что я должна приобрести. Насколько я знаю, южные дети могут предпочесть в качестве подарка рептилию. Возможно, хорошую черепаху или змею, или что-то ещё. Здесь поблизости есть зоомагазин? Как думаешь, ему понравится анаконда?

— Никаких змей, — твёрдо сказал я.

— Может быть, лук и стрелы? Он мог бы быть как та девчонка в фильме. У него определённо такие же волосы.

— Никакого оружия, пожалуйста.

— Что ж, это сужает круг моих вариантов, — сказала она.

— Просто дай ему денег, — сказал мистер Ледбеттер.

— Это очень социалистический поступок, — отметил я.

— До тех пор, пока государство не вынуждает тебя это делать, всё нормально, — наблюдательно отозвался мистер Ледбеттер.

— Думаю, я пойду спать, — сказал я.

— И пропустишь всё веселье? — поинтересовалась миссис Ледбеттер.

— Вы это так называете?

— Ты по-прежнему не сказал мне, что купить ему на день рождения, — сказала она.

— Не нужно себя утруждать.

— Пассивно-агрессивный, — отметил мистер Ледбеттер. — Готов наказать своего сына, просто чтобы наказать тебя. Классика!

Я бросил взгляд на Джексона, ища поддержки.

Он беспомощно пожал плечами.

— Наслаждайтесь своим вечером, — произнёс я.

— Ох, сядь и прекрати вести себя как будто в штаны наделал, — сказала миссис Ледбеттер, делая очередную затяжку электронной сигареты. — Мы хотим знать о тебе всё, Вайлис. Ты должен нам всё рассказать. Мы здесь на долгосрочной перспективе, как говорится. Кроме того, следует полагать, не часто у тебя был шанс влиться в интеллигентный разговор, не когда ты проводишь свои дни, работая в продовольственном магазине. Не то чтобы овощи были такими уж интересными. Но не пойми меня неправильно. Я совершенно счастлива поговорить об овощах, если это поможет тебе расслабиться. Уверена, ты постоянно разговариваешь с овощами. В смысле, с кем там ещё поговорить? Я не права?