— Я удивлён, что его не посадили в тюрьму.

— Это была не полностью его вина. Женщина ударила по тормозам — она только выехала их «Старбакса» и разлила горячий кофе на колени, пока ехала через перекрёсток. Если бы Джеки не был под кайфом, он мог бы немного замедлиться, и всё было бы не так плохо, но он врезался прямо в неё.

— Оу.

— Но это не она в инвалидном кресле. После столкновения он включил задний ход и нажал на газ. Почему, я не знаю. Его машину выкинуло назад, на тротуар, и он пригвоздил женщину к стене здания.

— Господи.

— Да. Конечно, всё чисто случайно, и, если бы полиция подумала проверить его на наркотики, у истории был бы совершенно другой конец. Но он знал, что натворил, как знали и мы. Сразу после этого он в первый раз отправился на реабилитацию.

Я обдумывал это в тишине.

— Давай не разводить мокроту, — сказала она. — Джеки говорит, твоя церковь устраивает сбор средств, чтобы помочь тебе оплатить медицинские счета. Я подумала, это очень мило. Мы бы хотели прийти.

— Мы здесь часто так делаем, — признался я. — Любым людям нужна помощь с медицинскими счетами.

— Обама и его реформа здравоохранения должны как-то с этим разобраться, — ответила она.

— Ну, если есть одна вещь, которую мы ненавидим больше, чем федеральную власть, так это реформа здравоохранения Обамы.

— Не удивительно, — сказал мистер Ледбеттер. — Это не работа правительства — рассказывать людям, что им нужна страховка.

— Они говорят людям застраховать машины, — парировал я.

— Это другое.

— Я не очень в этом уверен.

— Пожалуйста, не говорите о политике, — сказала миссис Ледбеттер. — Единственное, что ещё скучнее политики — это разговоры о политике.

— Нам нужно стряхнуть государство со своих спин, — с нажимом произнёс мистер Ледбеттер. — Это тяжело сделать, когда президент — марксист, чей ответ на каждую проблему — это больше государственного вмешательства в наши жизни. Обама так любит бедных, что увеличил их количество в разы, или так я слышал.

— Готов поспорить, те банкиры с Уолл-стрит, которых отмазали, не могут дождаться, когда государство слезет и с их спин, — сказал я. — Но, конечно же, убедиться, что они получат свои бонусы в миллион долларов, намного важнее, чем помочь неприметным пожилым дамам оплатить таблетки для сердца. Всем было бы легче, если бы эти престарелые ублюдки просто склеили ласты и прекратили высасывать из нас налоги.

— Я не уверен, что выразился бы так, — ответил мистер Ледбеттер.

— Но это они и хотят донести, не так ли?

— Думаю, ты слишком упрощаешь.

— Возможно, — согласился я. — Но я знаю одно. Неприметные пожилые дамы, которым нужны таблетки для сердца, не могут позволить себе выбрасывать бесконечные миллионы на колени политикам, так что у них нет голоса. Я не знаю, кого представляют все эти политики, но определённо не меня и никого из тех, кого я знаю.

Мы обменивались мнениями по очереди. Он был из тех людей, кто верил, что контроль над оружием означает осушить рюмку виски и воспользоваться кулаками. Я наблюдал за Джексоном и мальчиками, пока мы разговаривали. Они бегали вокруг, по траве разносились их смех, гудение и вскрики Ноя.

— Мы скоро поедем в Бостон, — объявила миссис Ледбеттер. — Должна сказать, это был очень интересный визит. Я просто обожаю сельскую местность. Миссисипи действительно красивый штат. Хотя не помешало бы больше дантистов.

— У нас не у всех плохие зубы, — отметил я.

— Мы видели женщину на автозаправке, да, дорогой? — продолжила она, обращаясь к Стивену.

Он усмехнулся.

— Господи! — воскликнула миссис Ледбеттер. — Она была самой уродливой женщиной, которую, думаю, я когда-либо видела. Я не знала, что люди могут быть такими уродливыми. Потом она открыла рот и начала говорить и, Боже милостивый, эти зубы! У нее не хватало двух передних, а остальные — ну, давай просто скажем, что если отреставрировать Сикстинскую капеллу ещё можно, то никогда не отреставрируешь зубы той бедной женщины. Думаю, я даже немного испугалась. Но она была самой дружелюбной женщиной, которую я когда-либо встречала, хотя и обладала этой вашей типично-южной медлительностью, и ещё эти её “вы все” и “я считаю” и “вот вздор!”, ну, просто милашка. Мы потерялись, да, дорогой? Джеки вёз нас на кладбище Гражданской войны, и мы сбились с пути. Это было в Окахоме или где-то рядом.

— Околона, — сказал я.

— Что-то в этом роде. И мы остановились у кошмарной придорожной забегаловки. Я даже не хотела заходить, но нужно было размять ноги, и я подумала, а чем я рискую? Это же не “Избавление”. И вот она управляющая магазина, представляешь? Она была такой милой, и такой вежливой, и сразу вышла и сказала нам направление, указывала на дорогу и хотела убедиться, что мы знаем, как туда попасть. Чтобы ты знал, она из тех, кто спрашивает расстояние от Майями до Флориды. Что можно сказать? В мире только два типа людей, и она не подходила ни под один из них. В любом случае, я спросила этого маленького человечка на этой маленькой автозаправке: “Вы выросли здесь?” “О да, мэм, — ответила она, — я выросла прямо вон там”. Потом она рассказала нам о том, как в детстве собирала хлопок. Её отец нанимал кучу рабочих, и они все шли на поля, и она говорила, как бегала вдоль рядов хлопка и попадала в неприятности за то, что недостаточно усердно работала, и меня проняло. Это её дом.

— И? — поторопил я, не уверенный, к чему вела эта история.

— Ты слышишь все эти ужасные вещи о Юге — рабы, гражданские права и ККК* и всё остальное. И вот эта белая женщина, которая выросла и по-прежнему живёт на расстоянии пешего шага от полей, где ребёнком собирала хлопок. И она совершенно счастлива. Будто ничего этого никогда не было. У меня было такое чувство, будто я в Барнео и говорю с уроженкой джунглей. Так что, в любом случае, мы разговорились, и оказалось, что это её муж выбил ей два передних зуба. Она сказала, это было много лет назад. Прямо перед тем, как он сбежал со своей любовницей в Новый Орлеан, где в итоге ограбил банк и оказался в тюрьме. Знаешь, не думаю, что когда-нибудь встречала женщину, чей муж сел в тюрьму за ограбление банка. Это было необыкновенно! Так что эта женщина растит четверых детей сама. Никакого образования. Ничего. И по какой-то причине она счастлива. Я не могу этого понять. Если бы мой муж выбил мне зубы и бросил меня ради другой женщины, я вполне уверена, что прямо сейчас сидела бы за решеткой, потому что пристрелила бы этого ублюдка.

* ККК — сокр. Ку-клукс-клан.

— В этой истории есть смысл, дорогая? — спросил мистер Ледбеттер, подавляя зевок.

— Я нахожу необыкновенным то, что кто-то, у кого есть так мало, может быть так счастлив.

— Счастье — это выбор, Юнис. Ты это знаешь.

— Да, я знаю, но задаюсь вопросом, знает ли это наш будущий зять?

Они повернулись посмотреть на меня.

— Полагаю, вы принимали слишком много ЛСД в семидесятых, — сказал я. — В любом случае, в этих местах не понаслышке знают, что основанный на содомии брак, не законен, поэтому я вряд ли когда-нибудь буду вашим зятем.

— Вы можете приехать в Бостон и пожениться, — сказала миссис Ледбеттер.

— Я уверен, что моим ответом будет гигантское “нет”.

— Но почему? — спросила она.

— Вы знаете, почему.

— Если ты так сильно его ненавидишь, почему продолжаешь пялиться на него?

— Потому что мне хочется его убить. И я говорю про стиль «Резни бензопилой» в Тупело, с кровью и кишками отсюда до Джексона и обратно.

— По крайней мере, ты знаешь, что чувствуешь, — отметил мистер Ледбеттер.

— Я так зол на этого человека, что не хочу думать об этом, потому что с большой вероятностью могу встать, подойти и дать ему в зубы своим гипсом.

— Но ты не всегда будешь злиться, — сказала миссис Ледбеттер.

— Прямо сейчас я не вижу, как может быть возможно что-либо другое, — признался я. — Я очень ясно дал ему понять о приёме наркотиков. Я простил его один раз и дал ему второй шанс. Я не поведусь снова.