— Вилли, нет! — воскликнула Шелли.

— Я не могу позволить себе ничего другого, — отметил я.

— Билл знает кого-то в церкви, у кого есть маленький дом, который я собираюсь арендовать в Шермане, — сказала мама. — Там хватит места для тебя и Ноя.

— Я не буду жить с тобой, мама.

— Но ты не можешь снова жить в государственном жилье. Я могу присматривать за Ноем вместо тебя. Ты мог бы найти работу получше. Тебе не нужно было бы за него переживать. Ты мог бы получить более удобные часы, зарабатывать больше денег. Пожалуйста. Подумай над этим.

Я покачал головой.

— Почему? — спросила Шелли.

— На самом деле, я думал поехать в Калифорнию, — сказал я.

— Вилли! — мама произнесла моё имя так, будто это было ругательство.

— Ты не можешь говорить это всерьёз, — в смятении сказал Билл.

— Я серьёзно, — ответил я.

— Это было бы круто, — с блестящими глазами сказала Мэри. — Я могла бы приезжать к тебе в гости!

— Ты не поедешь в Калифорнию, — отмахнулся Билл.

— Иногда у меня бывает такое чувство, что есть жизнь за пределами Тупело, Миссисипи, — сказал я.

— Тебе нужны деньги, — сказала мама.

— Я ограблю банк.

— Ты не можешь тащить своего ребёнка через всю страну, — со злостью произнесла мама. — Ты мелешь чепуху!

— Кто говорит, что я беру своего ребёнка? — спросил я.

За столом воцарилась тишина.

— Что ты хочешь этим сказать? — требовательно спросила мама.

— Ничего, — ответил я.

— Я просто больше тебя не понимаю, — сказала мама, качая головой. — Ты не можешь взять моего внука и кочевать по стране, как цыган!

— Мам, брось, — сказал Билл. — Он просто дразнит тебя.

— Опять двадцать пять, Билли, — сказал я. — Каждый раз, когда я пытаюсь немного помечтать, ты достаёшь свой член и сцышь на всё это.

— Ты совершаешь ошибку.

— Может быть, я так многому научился на своих ошибках, что хочу сделать ещё парочку.

— Он просто расстроен, — обратилась к Билли мама, пытаясь сгладить ситуацию.

Я ковырялся в своей еде, пытаясь справиться левой рукой.

Когда тишина стала долгой и неуютной, мама рассказала нам, что отец Гиндербах организовывает сбор пожертвований для жертв торнадо в церкви Святого Франциска.

— Это будет в следующую субботу.

— Это классно, — сказала Мэри. — Я могла бы попросить помочь свою молодёжную группу.

— Уверена, отец Гиндербах обрадуется любой помощи, которую может получить, — сказала мама.

— Я могу спеть “Счастлив”, — воскликнула Мэри.

— Ох, я тебя умоляю! — произнёс Джош.

— Им понравится, — уверенно сказала Мэри.

— Вы видели чек Вилли из больницы? — спросила Шелли, не обращаясь ни к кому конкретно. — Почти двадцать тысяч долларов! Это возмутительно.

— У них будет группа, музыка, поездки на сене, еда, шоу талантов, распродажа выпечки, всё подобное, — продолжала мама.

Я потупил взгляд, кусая губу.

— Вилли, что с тобой такое? — требовательно спросила она, озадаченная.

Я ничего не ответил.

— Он думает о Калифорнии, — сказал Билл. — Ты же знаешь. Там людям на него не плевать.

— Никто не едет в Калифорнию, — резко сказала мама. — Мы семья, и мы никуда не едем.

И это, подумал я, точно было проблемой.

Глава 61

Прощение?

Тем воскресеньем мама отвезла нас на мессу в Нью-Олбани, так как моя машина была на последнем издыхании. У неё был Форд F150. Разве не как у всех? Мама всегда выезжала на час раньше. Чтобы помочь в приходском холле. Там шли последние приготовления, было это для мессы или для обеда вскладчину и кофе после. Продолжались все виды готовки, уборки и разборок, пока дети посещали уроки катехизиса, а некоторые мужчины встречались для изучения Библии. Никто бы не винил её, если бы она на некоторое время осталась в стороне, но маминым ответом на смерть деда было броситься в жизнь ещё более рьяно.

Нуждаясь в одиночестве, я прошёл в церковь и сел на скамейку сзади. Миссис Риверс расставляла цветы в алтарной части, пока её дочь, робкая душа по имени Дженис, поправляла молитвенники и псалтыри на скамьях и вытирала пыль.

Я сидел с закрытыми глазами, думая о дедушке и о Джексоне, когда почувствовал, как кто-то сел рядом со мной.

Это был отец Гиндербах.

— Как ты, Вилли? — спросил он.

Я пожал плечами и покачал головой.

— Твоя мать переживает за тебя. Она рассказала мне, что случилось.

Я опустил взгляд на свои колени.

— Она сказала, ты даже не разговариваешь с ним, — добавил он.

— Не о чем разговаривать.

— Ты уверен?

Я ни в чём не был уверен.

— Он теперь твоя семья, — сказал Гиндербах. — Ты не можешь просто уйти.

— Он солгал мне.

— Он подвёл тебя.

— Можно и так сказать.

— У него проблема.

— И так можно сказать, не ошибётесь.

— А теперь у него ещё большая проблема, потому что у него нет тебя, чтобы помочь, когда он действительно в этом нуждается. Вот, что делает семья, ты же знаешь.

— Это та часть, где вы читаете мне лекцию о прощении?

— Возможно. А она тебе нужна?

Я ответил самой широкой улыбкой, какую только смог выдавить.

— Ты не велик в прощении, — заметил он.

— Почему вы так говорите?

— Ты говорил кое-что время от времени. Я знаю, что у тебя были проблемы с отцом. А потом всё это с отцом Майклом. У меня такое чувство, что тебе не легко прощать.

— Может быть, — признал я.

— Тебе по-прежнему больно.

— Может быть.

— Ты можешь почувствовать себя лучше, если простишь их и отпустишь.

Я ничего не сказал.

— С другой стороны, ты можешь держаться за эту боль и продолжать быть злым и расстроенным, отравить своё будущее.

— Спасибо, — ответил я.

— Не благодари. И, возможно, ты мог бы простить и Бога, раз уж ты здесь.

— Простите?

— Ты знаешь, что я имею в виду. Конечно, тебе придётся начать с прощения себя самого.

— О чем вы, отец?

— Подумай об этом, Вилли. Ты умный парень.

— Значит, вы говорите, что мне следует его простить?

— Я говорю, что тебе не следует так удивляться, когда кто-то тебя подводит. Мы все люди, полные ошибок и провалов, и мы все портачим время от времени. Даже женатые пары портачат, и требуется много работы, чтобы исправить эти ошибки. Но я думаю, оно того стоит.

— Он наркоман, — ответил я.

— Помоги ему получить лечение.

— Я не могу ему доверять.

— Я задавался вопросом, когда ты подберёшься к настоящей проблеме.

— К какой?

— Ты не доверяешь людям.

— Я никогда серьёзно не думал об этом.

— Поговори с ним, — предложил Гиндербах. — Дай ему шанс.

Он не сказал ничего дальше, просто сидел в тишине.

— Я скучаю по нему, — наконец признался я. Это было преуменьшением. У меня было такое чувство, будто из меня выдрали жизнь.

— Ты не обязан приходить на сбор средств в следующую субботу, но я надеюсь, что придёшь, — сказал Гиндербах. — Думаю, ты будешь удивлён тому, как много у тебя поддержки в этом обществе. Надеюсь, мы можем собрать достаточно денег, чтобы оплатить твой чек из больницы или, хотя бы, сделать хороший первый взнос.

— Я хочу вам кое-что сказать, раз вы здесь.

— Оу?

— Я думаю об отказе родительских прав на Ноя.

— Чего ради тебе это?

Я потупил взгляд, чувствуя стыд.

— Зачем? — спросил он.

— Я плохой отец, — сказал я.

— И как ты пришёл к этому выводу?

— Кажется, это общее мнение обо мне.

— Я в этом сомневаюсь.

— Вам следует как-нибудь поговорить с моим братом. Он вас посвятит.

— Какое тебе дело, что думает Билл или кто-то другой?

— Я устал бороться со всеми. Это неправильно? Кроме того, я думал, вы будете счастливы. Церковь говорит, что я неправильный — что неправильно делать то, что делаю я. Или делал. Неправильно двум парням… вы знаете. Может, церковь права. Может, я действительно наказан.

— Ты не веришь в это.