Дед довольно злобно кряхтел, кладя оружие обратно на стол.

— Это было так круто! — отозвался Эли.

— Да, деда, — с энтузиазмом произнёс Джош.

— Иисус, Мария и Иосиф! — со злостью воскликнула мама. — Мне надоело говорить тебе, что я не хочу, чтобы кто-то дурачился с оружием в этом доме, и это касается тебя, папа. Сколько раз я должна тебе говорить?

— Он нас чуть не убил, — запыхавшимся голосом сказала миссис Ледбеттер.

— Ничего не было, — отмахнулся дед. — Если бы я хотел тебя убить, ты бы доставала картечь из своего гипофиза, уж не сомневайся.

— Нельзя стрелять в доме! — злобно прикрикнула она.

— Это юг, дамочка, — сказал дед. — Мы можем делать то, что захотим, и у вас нет здесь права голоса.

— Кто починит мне окно? — требовательно спросила мама. — Посмотри на этот беспорядок! Папа! Чёрт побери!

Мама поспешила к окну, её лицо покраснело от стыда.

— Этому ублюдку чертовски перепало, — с одобрением сказал Билл.

— Это ты верно подметил, — ответил дед.

— Мэри, иди помоги бабушке, — велел Билл.

Его дочь испустила раздражённый вздох.

— Только то, что у меня есть сиськи, не значит, что я обязана всё чистить, — пробормотала она.

— Если не почистишь свой рот, я промою его лизолом, — сказал Билл.

— Почему Джош не может ей помочь? — поинтересовалась она, одаривая брата сердитым взглядом. — Ох. Верно. У него есть пенис.

— Мэри, делай то, что тебе говорит папа! — рявкнула Шелли.

Джош радостно высунул язык.

Шелли тоже встала и пошла туда, где произошла феерия разорванной герани.

— Ты уверен, что хочешь породниться с этой семьёй, Джексон? — спросила миссис Ледбеттер, оглядываясь вокруг и говоря очень тихо.

— Мама, пожалуйста, не надо, — прошептал Джексон.

— Они напоминают мне некоторых клиентов твоего отца, — ответила она.

— Сумасшествие в нашей семье не правит, — сказал я. — Оно шагает рядом, не спешит и знакомится с тобой лично. У деда своеобразные выходки.

— Это очевидно, — произнесла она. — Здесь нет домов престарелых?

Дед сосредоточил на ней взгляд своих старых слезящихся глаз, когда за столом воцарилась тишина.

— Что ты сказала? — очень тихо спросил дед.

— Я спросила, здесь разве нет домов престарелых? — проговорила она громким, агрессивным тоном, совсем не стыдясь. — Вы представляете опасность для себя и всех остальных. Вы чуть не убили нас. Это не нормальное поведение. Что-то нужно сделать.

— Вероятно, ты могла бы отвезти меня к ветеринару на усыпление, — предложил дед. — Мы можем позвонить ветеринару прямо сейчас, если хочешь.

— У вас удивленный тон, — парировала она. — Вероятно, вам нравится быть бременем для других людей.

— Дед не бремя, — сказал я. — Пожалуйста, не приставайте с пустяками.

— Он прав, Юнис, — сказал в мою защиту мистер Ледбеттер — Стивен. — Это семейные дела, дорогая. Это не наша забота.

— Наш сын собирается породниться с этой “семьёй”, — легко ответила она. — Из-за этого забота становится нашей. Ты хочешь, чтобы твои внуки подвергались… этому?

Она провела взглядом от столовой до кухни, привлекая наше внимание к простоте маминого дома.

Я прикусил язык.

— Мама, ты меня позоришь, — сказал Джексон.

— Я просто хочу, чтобы ты был уверен в своем решении, — ответила она.

Мама замерла с совком для мусора в руке, задаваясь вопросом, о чём мы говорим. Даже Мэри остановилась, чтобы повернуться и посмотреть на нас.

— Запах этой жареной курицы вызывает у меня… такой голод, — с чувством произнесла миссис Ледбеттер. — У меня такое чувство, будто я на съёмках шоу Полы Дин. Марта, вы просто обязаны дать мне рецепт. Когда мой сын приедет в гости — если он когда-нибудь снова приедет в гости — я определённо приготовлю это для него.

— Я буду счастлива дать вам рецепт, — сказала мама. — Жареная курица все делает лучше, не так ли?

— Нет ничего, похожего на жареную еду, — согласилась миссис Ледбеттер.

— Мы пытаемся не злоупотреблять такой едой, — ответила мама. — Я знаю, что это нездоровая пища.

Джексон, сидящий рядом со мной, так злился, что не мог говорить. Я накрыл его руку своей, перебирая пальцами кольцо для помолвки на его пальце, этот тяжёлый золотой ободок, которые значил для меня весь мир. Он повернулся ко мне с напряжённым выражением лица.

— Извините меня, пожалуйста, — сказал он, резко поднялся на ноги и ушёл.

— О, вижу, мы потеряли ещё одного, — с улыбкой сказала миссис Ледбеттер. — С этими педиками много не надо, верно?

Билл, благослови его сердце, громко ахнул.

— В любом случае, — произнёс мистер Ледбеттер. — Я по-прежнему пытаюсь понять, где находится Восточная Вирджиния.

Дед откинулся на спинку своего стула с очень несчастным выражением лица.

— Мистер Кантрелл? — произнёс мистер Ледбеттер. — Вы в порядке?

Дед кидал злые взгляды на миссис Ледбеттер, его губы изогнулись так едва заметно, будто из его рта хотели вырываться миллион слов, и он не был уверен, какими швырнуть в неё.

— Может быть, тебе пойти прилечь, — предложил я.

— Может быть, — пробормотал он.

— Идём, дед, — сказал я, побуждая его встать на ноги.

Он не сопротивлялся моим усилиям, оперся на меня для поддержки, пока я вёл его прочь из столовой. По большей части дед был сильным, по-прежнему брыкался, как он это называл, по-прежнему жив, но бывали времена, что у него было мало сил в ногах и костях, и он ходил как старый, обессиленный мужчина, готовый умереть.

— Всё в порядке, деда, — прошептал я. — Слышал бы ты то дерьмо, что она говорила мне.

— Будь я проклят, Вилли, если какая-то овца будет приходить в мой дом… — его голос затих. Затем: — Будь я проклят, Вилли! Будь я дважды проклят! В моём собственном чёртовом доме! Я не потерплю, чтобы какая-то чёртова овца говорила со мной так в моём собственном чёртовом доме, ты меня понимаешь?

— Мне жаль, — сказал я.

Я отвёл его в его спальню, уложил в кровать. Я стянул с него тапочки и штаны, накрыл одеялом. Он был так зол, что дрожал.

— С тобой всё будет хорошо, деда? — спросил я, садясь на кровать рядом с ним, беря его старую, жёсткую руку.

Он отказывался говорить.

— Я включу радио, — тихо сказал я. Я подошёл к шкафу. У деда был мой старый бумбокс, настроенный на «КУДЗУ». Из динамиков восьмидесятых доносилась «Рай на расстоянии греха».

— Позови меня, если что-нибудь понадобится, — произнёс я.

Он не ответил.

— Забудь об этом, дед, — предложил я. — Знаешь, как говорят. Семья. С ними нельзя жить. Нельзя убить, ведь это только затупит лезвие топора.

Он отвернулся и закрыл глаза.

Это были одни из последних слов, которые я когда-либо сказал деду.

Глава 29

Всё идёт своим чередом

Джексон стоял на крыльце, глядя вдаль на длинную линию тёмных туч. Собирался дождь. В воздухе витал запах жасмина, дневная жара была в зените. Порыв ветра вызывал у деревьев стон.

— Эй, — тихо произнёс я, беря его за руку.

— Прости, Вилли, — пробормотал он, поворачиваясь посмотреть на меня. Его глаза были красными от слёз. — Моя мама такая…

— Она такая, какая есть, — сказал я.

— Единственный раз в жизни я хотел, чтобы она одобрила что-то, что я сделал. Я прошу слишком многого?

— Всё идёт своим чередом, — ответил я.

Он повернулся лицом, будто собирался что-то сказать. Вместо этого он расплакался от стыда и прижался ко мне.

— Я хочу, чтобы ты кое-что знал, — наконец сказал он, отстраняясь. — Мне плевать, что она говорит или что думает. Я люблю тебя, Вилли. Я не знаю, что делал бы без тебя. И я не могу поверить, что сам попросил её приехать сюда…

— Не переживай, — произнёс я.

— Это правда, — сказал он.

— Что правда? — спросил я.

— Я люблю тебя.

— Я это знаю, — сказал я, озадаченный.

— Нет, не думаю, что знаешь, — сказал он. — Я люблю тебя так сильно, что мне больно думать о… когда я думаю… о Боже, я реву как какая-то чирлидерша, когда её команда проигрывает. Я в полной заднице.