Ропот в зале стал ощутимо громче: практически все, что имела Гела, она раздала своим близким. Остались сравнительно небольшие сбережения, которые она откладывала с зарплаты при работе на практиках и в городе. Собственно, и все…

— …Счет, открытый на мое имя в Гномьем Банке, я завещаю матери Ценоты и Рика, с условием, что на них она проведет ремонт в своем доме и создаст себе, наконец, кабинет, где она сможет шить свою одежду, и комнату, где ее клиенты смогут примерить и купить понравившееся. Завещаю ей исполнить свою мечту. Велике Шессола я завещаю принять в ее ветвь рода нового члена и тем самым вернуть мне должок. Агата Элерверд с этого дня становиться Агатой Шессола, она должна быть обучена как Ведьма, сообразно ее способностям…

Мирак на этом закончил, а может, взял очередную паузу.

Я не выдержал и оглянулся.

Ценота стоял белее смерти, Рик потерянно смотрел перед собой, а по щекам их матери текли слезы, ее мелко трясло. Мало удивительного: она не знала Гелу. И скорее всего, понятия не имела, что именно Гела когда-то давно уложила Рика в постель с кучей травм и переломов. Но она знала, что Гелата вытащила Ценоту практически с жертвенника и вернула его к жизни, возможно, ценой собственной. А еще именно она дала ей возможность осуществить свою мечту. Ценота когда-то рассказывал нам о том, что его мать прекрасно шьет, но не имеет места, где могла бы делать это профессионально, и материалов для этого. Теперь имеет.

— И, наконец, Леди Адель Эвирике Карцера я завещаю поменьше совать нос не в свое дело, — смутившись, закончил чтение Мирак.

Как только он это произнес — в зале поднялся гвалт. Все были шокированы, по разным причинам, конечно, но, тем не менее, вполне единодушно.

Мит под шумок открыл небольшую рамку, куда мы все быстро сбежали. Открыл он ее в гостиную, где — когда мы расселись — обнаружили семью Райхотт.

— Не мог же я их бросить, — пояснил Мит.

Все расселись, аппетит у всех пропал. Слуга принес горячего вина (многих колотила дрожь), совсем легких закусок и письма, которые мы так и оставили в столовой, когда отправились в резиденцию Карцера.

Первым вскрыл свое письмо Мит. Какое-то время вчитывался в него, а затем прочел вслух.

— Мит, это письмо не только тебе, но и всем твоим коллегам по цеху. Я хочу, чтобы ты понимал, с чем мы столкнулись на территориях Эмиральс, и объяснил это другим. Некто заключил сделку с демонами, которые веками считались мифом. Это сильнейшие демоны в своем мире, и именно поэтому Магия Жизни не пропускает их к нам. Пока что я не знаю, кто это именно, но уверена, что вскоре выясню и это. Обычно, они обещают контроль над Магией, взамен на открытый проход к живым. Энергия живых душ — деликатес в его уровне измерения, ты, наверняка, и без меня это знаешь, — я слушал Мита и краем глаза заметил, что Дория пересела к матери Ценоты и Рика. И даже дала себя погладить, а в ответ на такую нехитрую ласку тихонько замурчала, что немного расслабило лицо женщины. — Чтобы открыть проход нужно несколько задавить Магию Жизни во всем мире. Этого легко добиться массовыми смертями. Я почти уверена, что в замке Эмиральс мы найдем каких-нибудь зомби или умертвий, или еще чего в этом роде — для этого и нужны некроманты. Правильное объединение насильно забранной Магии позволяет творить настолько ужасные вещи, что их обычно даже в хроники не записывают. Я знаю, как мне остановить это, но мне нужен будет непосредственный контакт и, вероятнее всего, или это, или то, что я собираюсь сделать, потом, меня убьет. Нужно объясни своим коллегам, что я принудительно восстановила течение потоков на огромной территории, и вам придется совмещать их с потоками на тех землях, куда я не дотянулась. Это важно, очень, ты и сам должен понимать насколько. Ты был мне хорошим другом и товарищем. Спасибо тебе.

С надеждой на то, что все же смогу рассказать тебе все лично и с подробностями.

Гелата.

Мит закончил, и Дети Богов — все трое — стали очень задумчивыми, а потом исчезли.

Кейна подошла ко мне и накрыла своим хвостом мой жестом молчаливой поддержки.

А мне внезапно захотелось лечь перед ней, чтобы она могла побыть немного сильной и смелой — достойной Гелаты — вместо меня. Хотя бы чуть-чуть.

Ламина дрожащими руками вскрыла свой конверт и принялась читать. Уже через минуту она начала обильно орошать бумагу своими слезами. Она в два больших глотка допила свое вино и все же нашла в себе силы прочесть послание всем.

— Лэм, не вздумай топить дом Оры слезами. Это не красиво, ты все-таки в гостях. Вы, двое — мне как сестры, поэтому я хотела исполнить ваши мечты. Тот подарок, что ты получила, мы с Ромулем делали вручную, я хотела подарить тебе его к выпуску. Идея клиники (ты уже должна быть в курсе, я велела утащить вас на чтение завещания сразу после личного вручения) принадлежит моей матери, но она мне понравилась. Ты уникальна, и дело, которому ты посвятишь свою жизнь тоже должно быть уникальным. Не закрывайся в себе, ты хороша именно такой, какой я тебя знаю: в вечном поиске и вечной учебе. Не горюй о моей смерти, празднуй мою жизнь…

Под конец голос Ламины сорвался, последние слова она сдавлено прошептала и слезы с новой силой потекли по щекам.

Меня тоже ждал конверт, и я не представлял, смогу ли я прочесть содержание письма вслух. Пока в моей голове вяло шевелилась эта мысль, слуга поставил передо мной миску с молоком. Судя по запаху, туда добавили изрядное количество какой-то алкогольной настойки. В жизни не напивался (нет, один раз было!), наверное, пора начинать…

— Ора, не дай Ламине залить твой дом слезами, — безо всякой подготовки дрожащим голосом начала Ора. — Я знаю, вам всем будет странно из-за моего отсутствия, но не предавайся унынию. Ты прошла через многое, справилась со всем, и теперь справишься. Похоже, теперь тебе придется быть мной. Настал твой черед продолжать описание магических зверей, я собрала их по континенту. Уверена, ты сможешь выбраться и в другие части света, и твой том станет первым, который будет содержать описание не только наших животных. Береги себя и иди за своей мечтой, я сделала для этого все, что могла. Не оплакивай мою смерть, отпразднуй, как следует, мою жизнь…

Ора сложила письмо, вложила его в конверт, положила конверт на колени и уставилась в пространство перед собой.

Мне стало совсем тошно, потому что — я уверен — в моем письме тоже какие-то похожие ободряющие слова.

Я молча спрыгнул с кресла, где сидели мы с Кейной, и пошел в сторону убежища. Никто ничего не сказал, никто не попытался меня остановить. Лишь слуга двинулся следом, подхватив две миски — с едой и «алкогольным молоком». Я не стал ничего говорить.

Сундук нашелся там же, в столовой. Только подойдя к нему, я понял, что не знаю, как его активировать.

— Приложите нос к этой выемке, — видя мою заминку, бесстрастно подсказал слуга.

А я ведь даже имени его не знаю, хотя мы столько лет живем под одной крышей.

— Ромуль, стой. Там дети нашли принцессу, — неслышно подошла Тера.

— Пусть сами разбираются, — глухо ответил я. — Помоги им.

Тера молча ушла.

Я, игнорируя покусывания совести, сделал, что сказано.

Как только мой нос коснулся прохладной выемки — часть стенки с тихим щелчком отъехала в сторону, открывая проход. Слуга с тем же невозмутимым лицом просунул туда обе миски и удалился, а я решился войти внутрь.

Внутри оказалась небольшая уютная комнатка, как я люблю.

Здесь была большая мягкая подстилка, низкий столик — где сейчас и стояли миски — и маленький ларец, в котором Гела хранила свои письменные принадлежности.

На подстилке лежали два конверта. На одном из них было написано: «Инструкция», второй подписан не был. Я решил начать именно с инструкции, даже не знаю почему.

Повинуясь моему приказу, подкрепленному магическим импульсом, конверт раскрылся, и оттуда выплыл лист, на котором аккуратным убористым почерком Гелы было написано: