Толпа взорвалась аплодисментами, переходящими в выкрики, которые были слышны то тут, то там: «Хуффингтон возродится!». Крики слились в один общий хор голосов, звучащих в унисон: «Хуффингтон возродится! Хуффингтон возродится!» Проектор погас, едва мне показалось, что я смогла различить лицо жеребца. Громкоговоритель выплюнул пару нечленораздельных слов, а затем разразился воем помех и затих.

Вот чёрт. Со мной явно было что-то не так… Мне хотелось узнать, что было дальше! После речи вроде этой мне было несложно понять, как пережившие весь этот кошмар сплотились бы ради достижения общей цели. Блин, да та девчушка бы жизнь отдала за Хуфф! Тем не менее весь эффект был испорчен пониманием того, что зебры смогли-таки победить Хуфф ещё раз. Каким-то образом им удалось доставить жар-бомбу в центр города и разнести его на куски. Вот тебе и «возродился».

В следующем зале я уделила больше внимания выцветшим и подгнившим картинам. На одной из них были изображены железные дороги в четыре ряда, на каждом из которых было по поезду с гружеными под завязку стройматериалами платформами. Судя по всему, десять процентов всей продукции, выпускавшейся Филлидельфией, в первые два года шло на нужды восстановительных работ. Я подумала, что это было многовато. На другой картине были краны и бригады пегасов, поднимающие каменные и бетонные плиты. На следующей — роботы, работающие бок о бок с земными пони, которые выкапывали котлованы и рыли туннели под городом. Руинам зебр, раскопанным во время работ, был уделен скромный уголок.

«Мэйнхэттенское археологическое общество протестует против уничтожения артефактов зебр. Комитет по восстановлению Хуффингтона отвечает: „Хуффингтон возрождается!“»

Больше всего меня заинтересовала картина с шестью министрами. То было просто огромное цветное изображение, ставшие коричневым от времени, но мне всё равно удалось разглядеть шесть кобыл, стоящих вокруг стола и указывающих на какие-то бумаги и чертежи, пока множество других пони смотрели на это действо с обеспокоенностью и предвкушением. Экскурсовод издал пару звуков похожих на помехи прежде, чем сказал:

— После вклада королевства в восстановление города было решено, что каждое из шести министерств будет *помехи* в городе, чтобы взаимодействовать друг с другом и помогать им в защите Эквестрии. Чтобы упростить эту задачу в *помехи* при содействии Принцессы был создан Департамент *помехи*.

Департамент чего? Я посмотрела вокруг и заметила маленькие плакаты с серым кольцом на них. «Департамент внутриминистерских дел. Вступай сегодня.» Этим ребятам не помешало бы сжечь дизайнера плакатов.

Визг радтаракана сопровождался смачным хрустом. Я посмотрела под ноги… и там ничего не было. Я застыла и медленно осмотрела зал. Да здесь была целая куча красных маркеров!

— Кретин, — прошептал кто-то; мои уши встали торчком.

— Ненавижу вонючих жуков, — в ответ первому прошептал другой. Все звуки доносились из-за одного и того же угла.

— Возненавидишь ещё больше, когда она тебе башку снесёт! Так, вы все наверх, а вы к черному ходу. Это наш лучший шанс взять её живой, если только вы всё не завалите!

Ну что, Селестия, может мне стоит сесть на колени и расставить задние ноги пошире, чтобы приготовиться к растлению, на которое ты меня обрекла? И всё же я чувствовала себя на удивление… невозмутимо. Без пушек. Без какого-либо настоящего оружия. О броне и говорить было нечего. Почти без лечебных зелий. В музее, полном пони, желающих получить за меня награду у Деуса. Так отчего же я улыбалась?

Двое пони выбежали из-за угла и просто впали в ступор. В какой-то момент их ухмылки утверждали, что это лучшая ночь в их жизни. Я медленно пошла в их сторону, надеясь, что они насладятся этим моментом. Наши глаза встретились, когда я повернулась к ним и промурлыкала:

— Привет, мальчики.

— Святая промежность Селестии, да она же пьяна, — вытаращив глаза в изумлении, прошептал тот, у которого было боевое седло со сдвоенными винтовками. Его компаньон ухмыльнулся от уха до уха, насколько это ему позволял пистолет, зажатый во рту. Я поморщилась от вида ржавчины, которую увидела на их оружии. Я приближалась к ним шаг за шагом, покачивая бёдрами, и то и дело отхлёбывая из бутылки.

— Мммм, капельку, — ответила я, сокращая дистанцию. Вдруг их охватило беспокойство.

— Ты… стой на месте, — сглотнув, предупредил меня жеребец с винтовками.

— Ой… девочки испугались? — поддразнила я их и почувствовала, как мои щеки покрылись румянцем.

— Стойте-ка, ещё что-то осталось, — серьёзным тоном сказала я и покрутила бутылку ещё раз, а затем вылила себе в рот оставшуюся огненную воду.

— Так… сейчас ты медленно идешь к нам… без глупостей… тихо и спокойно, — сказал синий жеребец с седлом, ещё раз сглотнув. — У тебя нет оружия, так что не надо всё усложнять.

— Действительно, оружия у меня нет, — сказала я, стоя точно напротив него. Мои губы скривились в маленькой улыбке. — Это ты точно подметил, — промурлыкала я, а затем ударила его копытом в грудь так, что у него дернулись веки. — Но есть одна маленькая проблемка, которая мешает мне просто сдаться вам, — вздохнула я, в то время как бутылка раскачивалась позади меня, — как вы там сказали… Я капельку пьяна.

Бутылка разбилась вдребезги, когда я со всей силы ударила ей в лицо пони с пистолетом. Я также постаралась телекинезом вогнать каждый осколок стекла поглубже в его лицо и пасть. Тем временем, мой рот широко открылся и схватил уздцы боевого седла, а передние копыта обхватили винтовки. Мой рог снова засветился, когда я решила поднять пистолет. Синий жеребец широко открыл рот, чтобы позвать на помощь, и сразу словил в него ствол. Я выплюнула упряжь.

— А теперь у меня есть пистолет.

Затем я отправила его мозги на экскурсию по музею.

— Слыхали? — пробормотал кто-то. В соседнем зале послышался шум. — Эй! Джос? Стог? Вы там?

Я свернула за угол, возвращаясь обратно в атриум, и обнаружила единорожку с парящим рядом обрезом, которой висел метрах в трёх от меня. Ещё трое пони стояли намного дальше.

— Не-а, — ответила я, выпуская оставшиеся в обойме патроны прямо ей в голову. Выкинув опустевший пистолет, я подняла магическим захватом обрез двустволки, пока шла мимо платформы, удерживающей позирующий скелет дракона. К несчастью, трое других пони были чуть-чуть вне зоны огня. Хотя математика виски могла сделать равенство с двумя пулями и тремя мертвыми пони верным, их ответный огонь заставил меня отклонить мои алконавтские расчеты. Драконьим костям пули были побоку, а вот тросам, которые их держали — нет. Они начали трещать и рваться, раскачивая скелет. Трое стрелков начали двигаться вперёд, ведя огонь на подавление, я залегла на пол, а кости сверху зловеще заскрипели.

Я начала напевать себе под нос, когда посмотрела на скелет и две трубки, удерживающие его основание. Две патрона двенадцатого калибра позаботились о них. Затем я толкнула скелет; тросы не выдержали и оборвались, отправив кости лавиной падать на трёх пони. Челюсти черепа дракона, до того момента отрытые, с хрустом захлопнулись, когда сам череп упал одному из нападавших прямо на голову. Тут я поняла, что напеваю мелодию, которую играл один из Пекосов.

Одна из охотников выбралась-таки из под костей и попыталась навести на меня свой штурмовой карабин. Я вскочила на платформу, увернувшись тем самым от её огня, и пнула ей в лицо пару костей. Секундное замешательство — вот всё, что мне было нужно, когда я спрыгнула с платформы ей на спину, схватила копытами за горло и начала обрушивать раз за разом приклад обреза ей на голову. В конце концов, у неё там что-то хрустнуло, и она забилась в предсмертных конвульсиях. Тем временем, третий пони сумел освободиться и схватить одну из костей в зубы, чтобы напасть на меня, пока я горланила песню.