И уже из-за одного этого находиться снаружи было неприятно.

И, кстати, о неприятностях… почему на моём Л.У.М.-е красные метки?

«Дерьмо.»

Я медленно поднялась на ноги. П-21, наверное, был жёлтой отметкой в соседней комнате. Он отказался разделить со мной кровать, взбесившись и приняв это за очередной пошловатый подкол. Ему действительно нравилось спать в одиночестве? Я левитировала к себе дробовик и осторожно приоткрыла треснутую дверь.

— Да я вам говорю, она здесь, — раздался смутно знакомый голос. — У меня есть метка её ПипБака.

Вот дрянь. Это же тот нытик, Е-21!

Если у него была моя метка, то он мог легко найти меня… А у этих штуковин есть ограничения в дальности? Все пони из охранки отслеживались из любого места в Стойле, если только не было местных помех. Я активировала мамину метку. Ничего. Может, её блокируют толстые стены Стойла?

— Лучше уж ей тут быть. Никогда ещё не видела Деуса таким злым, — тихо пробормотала кобыла.

— Если бы он послушал меня раньше, то мы бы взяли её ещё несколько часов назад, — начал ворчать Е-21.

— Может, вы двое заткнётесь наконец? — зашипела другая кобыла. — Давайте закончим с этим и заберем эту треклятую штуковину. Мы на территории рейдеров, и для местных шизиков мы — вкусная закуска, в отличии от Деуса.

Все они идут по коридору, и через несколько мгновений будут у моей двери. Поправка: двое рейдеров идут по коридору. Ещё двое вернулись в гостиную и дошли до комнаты П-21. Когда я услышала, что дверь его комнаты открылась, сердце в груди начало бешено колотиться.

— Пусто, — заявила одна из кобыл.

Я отошла в сторону, когда дверь в комнату медленно и со скрипом открылась. Из неё показался ствол пистолета, рот, в зубах которого был зажат этот пистолет, и глаза, выискивающие меня. Наши взгляды встретились. То, что выстрел моего дробовика обезглавит жеребца, было для меня неожиданностью. Я увидела, как его голова разлетелась на куски. Увидела ужас в голубых глазах кобылы, уверенной в том, что и ей сейчас придёт конец. Мне захотелось крикнуть ей «БЕГИ», но в горле будто застрял комок; выстрелить в потолок, чтобы она сама убежала, но я не могла сдвинуть прицел. Она подняла упавший пистолет и направила в мою сторону. В глазах кобылы отчётливо читалось осознание того, что она уже обречена, что все её попытки спастись будут тщетны.

Я спустила курок. Восемь свинцовых дробинок пролетели несколько метров, превращая её пистолет в металлолом, а нижнюю часть её лица и горло — в ошмётки. Она издала не то шум, не то крик. Из её глотки кровавой пеной брызнула кровь. Тело кобылы затряслось в конвульсиях, окрашивая всё вокруг в багровые тона; после чего она рухнула как мешок картошки и затихла.

— Твою мать! — выкрикнула стоявшая в коридоре кобыла, когда я вышла через дверной проём. На ней было боевое седло одной из охранниц с двумя прикреплёнными винтовками, а также шлем, прикрывавший голову. Но её бандитский раскрас, наверняка, ни хрена не защищал. Я уже поняла различие между обычной броней и «доспехами» рейдеров. Она отскочила и дёрнула за уздечку седла. Мы выстрелили почти одновременно: одна из её пуль задела мою шкуру, но дальше не прошла, а я тем временем переключилась в З.П.С. и прицелилась ей в… грудь. Так как я не хотела превращать лицо ещё одной кобылы в кашу… Можете назвать меня слабонервной.

Три заряда картечи превратили коридор и пространство перед нею в разрывающуюся погибель. Как только время снова ускорило свой ход, кобыла упала и успела несколько раз выстрелить в пол, прежде чем от неё осталось лишь кровавое месиво. Я взглянула сверху вниз на налётчицу, всё ещё бившуюся в конвульсиях на полу и пытавшуюся дышать остатками горла. Я захотела прекратить её страдания, и судя по слезам в её глазах, она тоже этого хотела. Я направила дробовик ей в голову; она немного утихомирилась.

«Просто нажми на курок, Блекджек. Прекрати её мучения…»

«Нет… Я не могу это сделать.»

— Прости меня… — пробормотала я. Она вздрогнула и закрыла глаза. Я надеялась, что для неё всё закончилось.

А секундой позже, у меня уже появились проблемы поважнее: другая единорожка левитировала автоматический пистолет за угол и начала палить вслепую. Шальной выстрел задел мое ухо, заставив меня быстро наклонить голову. Затем кобыла ступила в коридор, левитируя перед собой два автоматических пистолета, нацеленных прямо мне в голову.

Дробовик выпустил тучу свинцовых шариков, заставив единорожку снова спрятаться за угол. Она стреляла наугад, но у меня было лишь три заряда в дробовике и ни секунды на перезарядку. Я споткнулась об окровавленный труп пони, что лежал в конце коридора и перекатилась за него как только кобыла вновь начала стрелять по мне. Е-21 стоял прямо за ней. Очевидно, что до этого момента он и не подозревал, что существует такая особенность огнестрельного оружия, как «предохранитель».

— Тебе конец! Сдохни, тварь! — прокричала кобыла, наводя на меня свои пистолеты, а З.П.С. всё ещё перезаряжалось. Мы были готовы изрешетить друг друга… и тут я додумалась воспользоваться своей магией. Моей целью были небольшие утолщения на рукоятях её пистолетов, прямо под предохранителями. Одно нажатие, и магазины выскользнули из её оружия. Две пули, всего две, с силой ударили в мою броню. Два заряда, целых два, проделали кровавую дыру в её груди. Она умерла с удивлённым выражением на лице, всё ещё продолжая магией давить на спусковые крючки.

Коричневый единорог, разобравшись наконец с предохранителем, выстрелил из пистолета и попал в стену. Увидев, как я навожу на него дробовик, он заорал и начал бездумно палить в мою сторону. Именно этот пони научил рейдеров пользоваться ПипБаками, чтобы отыскать охранниц. И он работал на Деуса. И стрелял сейчас в меня… ладно, в мою сторону.

Я имела право на этот выстрел. Он был красной меткой на радаре. И должен был умереть. Последний заряд дроби вырвался из моего дробовика.

Но в последний момент он поднял ногу, закрываясь копытом. Именно это его и спасло, а если точнее, то ПипБак на его ноге. Хоть тот и не имел усиленного корпуса, но ПипБаки сами по себе были крепкими штуковинами. Выстрел был произведён практически в упор, заряд дроби не успел рассеяться и почти полностью пришёлся в устройство. Острые осколки ПипБака усыпали единорога, впиваясь в его шкуру, По крайней мере его не размазало по стене. С криком прижав копыта к ушам, он упал и принялся кататься по полу. Устройство по прежнему находилось на его ноге, но теперь это была лишь груда искрящегося металлолома.

Тяжело дыша, я спешно перезарядила своё оружие. Единорог уронил свой пистолет, когда его оглушило взрывом, и я не собиралась давать ему шанс завладеть им снова. Я вскинула дробовик. П-21 что-то кричал мне, но это вполне могло подождать.

Внезапно мне в зад вонзилась пуля. Боль, разлившаяся по задней части ноги, мгновенно спутала все мои мысли. Проклятье, разве я не пообещала себе тогда в стойле, что больше не позволю себя подстрелить? Я оглянулась назад и встретилась глазами с шокированным П-21. Он дрожал, зажав в зубах пистолет коричневого единорога. Я осторожно отступила в сторону, и как раз вовремя, потому что он дёрнул курок ещё несколько раз. Дружественный огонь окрасил точку на моём Л.У.М.-е в красный цвет. Похоже, он стрелял впервые в жизни.

— Прицелься. Потом стреляй, — сказала я ему, морщась от боли, а затем снова повернулась к Е-21.

— Блекджек! — сдавленно крикнул П-21 позади меня, и я снова обернулась к нему. Он напряжённо смотрел на меня с мукой в взгляде. — С него достаточно. Прошу! Не нужно больше убивать самцов Стойла Девять Девять.

«Чего?» Хотя, если честно, Е-21 действительно выглядел довольно жалко. Вероятно, взрывом его весьма сильно контузило. Я вздохнула:

— Ладно, не охота патроны на него переводить.

П-21 испустил вздох облегчения а затем хмуро посмотрел на меня.

— Ну да, слава Богиням, ты не стала тратить патронов на неё.