Следующим вечером он уже был на Ямайке. После холодного и упорядоченного мрака Хитроу, здесь он почувствовал первую радость тропикам. Изначально мисс Трублад забронировала для него место в «Вейсайде Инн» — роскошном американском отеле с кондиционированным воздухом, но в последний момент Бонд вспомнил о «Дурбане» — старинном и довольно приличном отеле, огромные комнаты которого всегда вызывали у него положительные эмоции. Поселившись в нём, он протелеграфировал Гаттериджу о своём прибытии. Тот появился поздно ночью. Увидев его пошатывающуюся походку, красное распухшее лицо и не первой свежести костюм, Бонд испытал сочувствие. Неужели Бонд тоже так будет выглядеть в его возрасте?

— Выпьем? — предложил Гаттеридж.

Бонд мрачно кивнул. Гаттеридж стал рассказывать ему о своих денежных проблемах, о том, что его бросила жена, и о том, что ему приходится терпеть обидные высказывания от своих коллег. Бонду стоило определённых усилий выслушивать всё это, всё же он постарался сделать это с определённой долей симпатии.

— Остров в опасности, мой друг, — сказал, наконец, Гаттеридж. — Но проблема в том, что эти идиоты из Дома правительства упорно этого не замечают. Однако я не позволю им пустить всё на самотёк. Эти профсоюзы. я уже неоднократно предупреждал М.

— Да, именно поэтому я и здесь, — ответил Бонд.

— Послушайте, — Гаттеридж заговорщицки оглядел пустой бар и подтянул стул поближе к Бонду. — Есть один кубинец — Гомес. Работал в секретной пол

ици

и Батисты*, а после двух лет, проведённых в Москве, перешёл на другую сторону. Он всем и заправляет. Тех, кто выступал против него — он убил. Близится кровопролитие.

ПФулъхенсио Батиста — президент Кубы до революции 1959 года

//

— А богиня Кулл?

— Вы читали мои отчёты, — слабо улыбнулся Г аттеридж. — Её появление

— его рук дело. Он использует страх и суеверия местных жителей, поэтому и связал с её именем свои кровавые деяния.

— Но кто она такая?

— По местным поверьям — чёрная вдова. Подобна самке каракурта, убивающей своего партнёра во время совокупления. Антропологи называют этот феномен «зубастая вагина», и мужская часть населения панически её боится.

— Её люди угрожали и вам?

— Да, и неоднократно. Однако Гомес не считает меня опасным противником. Есть у него проблемы поважнее.

— Какие же?

— Местные богачи. В последние дни угрозы в их адрес заметно участились.

— Погодите, Гаттеридж. Одно дело — угрожать суеверным беднякам, и совсем другое — богачам, имею

щи

м возможность себя защитить.

Гаттеридж покачал головой.

— Не спешите с выводами. Завтра вы встретитесь с Да Силвой — он вам всё и разъяснит.

— Кто такой?

— Крупный местный торговец. Образованный человек. Оксфорд, я полагаю. Скажете ему, что вы от меня…

Да Силва оказался невысоким опрятным человеком в очках — лет сорока. Судя по фамилии — португалец. Когда Бонд ему позвонил, тот предложил ему пообедать у себя дома и заехал за ним в отель на своём голубом «Шевроле». Выехав из Кингстона, он взял дорогу к Синей Горе, и Бонд по достоинству оценил красоту острова — огромные цветущие плантации, роскошные здания на холмах и долгие просеки к далёкому горизонту.

Дом Да Силвы располагался среди цветущих каузаринов и представлял собой низкое белое строение с располагавшимися рядом с ним бассейном и ярко-зелёными газонами. Бонд был впечатлён такой роскошью. После плавания в бассейне они выпили холодный дайкири*

//кубинский коктейль с ромом, лимоном и сахаром//,

и Да Силва познакомил его со своей женой — грудастой блондинкой из Мэриленда. Некоторое время они сидели и болтали о наплыве на Ямайку туристов, о Нью-Йорке и Лондоне, и о некоторых своих общих знакомых.

— А кто такая богиня Кулл? — как бы между прочим спросил Бонд.

Да Силва тут же посмотрел на него испуганным взглядом. Он и Гаттеридж были совершенно разными людьми, но страх в их глазах был одним и тем же. Грудастая блондинка из Мэриленда с тревогой посмотрела на своего мужа и встала.

— Пойду, позабочусь об обеде, дорогой, — сказала она. — Прошу меня простить, джентльмены.

— Что рассказал вам Гаттеридж? — спросил Да Силва, когда его жена ушла.

— Да не особо много, — ответил Бонд и вкратце ввёл его в суть разговора.

— Сказал, что более подробную информацию я получу от вас.

— Несколько человек, работавших на меня многие годы, внезапно прекратили это делать, — ответил Да Силва. — А потом был убит один из моих прорабов. Я пытался этому противостоять, но. недавно сам получил угрозу от богини Кулл.

Бонду захотелось рассмеяться. Ладно, простые ямайские рабочие могли опасаться культа богини Кулл, но чтобы его опасался такой образованный и состоятельный человек, каким был Да Силва. Бонд намекнул ему об этом, но тот лишь покачал головой.

— Этот остров полон неожиданностей, коммандер. Я прожил на нём всю жизнь и чувствую, если что-то идёт не так как надо. Политическая ситуация здесь полностью обострилась.

За обедом все трое обсудили насущную проблему. Жена Да Силвы была категорически за отъезд с острова, но сам Да Силва ненавидел идею бросить всё, чем владел.

— Это будет выглядеть трусостью, — сказал он.

— Это будет выглядеть разумно, — ответила она. — Мы сможем начать новое дело в Англии или в Штатах, а здесь почти наверняка погибнем.

— А в какой форме была угроза? — спросил Бонд.

Да Силва протянул ему конверт с кингстонским почтовым штемпелем, внутри которого находилось письмо, написанное красными чернилами: «Её преподобное величество трижды ужасная богиня Кулл ждёт вас в своих священных покоях в пятницу восемнадцатого, в полночь. Адрес — Тарлетон-стрит, 307. Приходите один, не то пожалеете. Богиня Кулл жаждет вас». Подписи не было, был только один непристойный рисунок зубастого влагалища.

— Очаровательно, — отреагировал Бонд. — А где это — Тарлетон-стрит?

— Ночной клуб «Стад-бокс», позади квартала красных фонарей. Там нагромождение борделей, массажных салонов и ещё бог знает чего. Полиция опасается наведываться туда.

— Идеальное место для терроризма.

До назначенной Да Силве даты оставалось два дня, и обсудив с ним кое-какие детали, Бонд вернулся в отель. Вечером ему позвонил Гаттеридж. Сказал, что кое-что обнаружил. Но лучше не по телефону. Предложил встретиться утром. Пусть Бонд приедет к нему домой в Монтего-Бей*

II один из городов Ямайки/1.

Следующим утром Бонд нанял автомобиль и поехал вдоль берега, вдыхая аромат океана и чувствуя себя здесь почти как в раю. Было странным опасаться каких-то культов на этом чудесном острове. Монтего-Бей занимал несколько миль белоснежного песка, и бунгало Гаттериджа располагалось в его прибрежной зоне. Это была бывшая хижина бродяги, сколоченная из коряг и останков корабельных судов, в которой Гаттеридж находил покой от кингстонской суеты. Бонд обнаружил его слонявшимся по берегу и выглядевшим вполне трезвым. Гаттеридж приготовил для него обещанный завтрак: папайю, манго, ямс* и кофе.

//клубневое растение

/1

— Целебные травы? — подтрунил Бонд, и Г аттеридж усмехнулся. — Как насчёт того, чтобы подключить к делу Да Сильвы полицию?

— Бесполезно. Пока она приедет на место, богиня исчезнет. Кулл столь же неуловима, сколь и таинственна.

— И что же вы предлагаете?

Гаттеридж прошёл к дальнему углу хижины.

— Подойдите сюда.

Бонд подошёл.

— Взгляните.

Бонд взглянул в окуляр находящегося в хижине телескопа, который Гаттеридж специально установил здесь, направив его в щель под брезентовой крышей хижины.

— Видите тот белый дом на мысе?

— Вижу.

— Поверните телескоп чуть вправо и увеличьте изображение.

Бонд так и сделал. Сначала в поле его зрения попала терраса, затем каменный причал и, наконец, женщина, лежавшая на красном полосатом матрасе.

— Как она вам? — спросил Г аттеридж.

Бонд увеличил изображение. Лицо женщины было смесью европейского и азиатского, черты лица — изящными, волосы тёмными. Это определённо была одна из самых восхитительных женщин, которых он когда-либо видел. Сейчас она была абсолютно голой и смеялась; рядом с ней сидел усатый толстяк, куривший сигару. Вскоре толстяк встал со своего места и стал натирать её тело маслом для загара.