- Кто меня зовет? - спросил Карел, щурясь на солнце.
- Я зову, - крикнул человек с бумагой в руке и нырнул между солдатами. - Я зову, у меня петиция.
Он отдал бумагу, пробурчал: «чуть не раздавили» и, виновато улыбаясь, стал смотреть, как биолог читает текст петиции.
- Читайте вслух, - сказал он, и тотчас же все за кричали: «Вслух, вслух, мы хотим все знать!»
- «Рабочие заводов Юрако, - громко прочел Карел, - приветствуют братьев Долли и Полину Долли и желают нм успеха в благородном труде. Рабочие верят ученым н радуются достигнутому. Митинг союза металлистов обращается к ученым с просьбой - вернуть к жизни лидера нашего союза Берта Гешшонека, чье здоровье опасно подорвано. Он честный человек, он отдал пятьдесят лет жизни заводу и своим братьям по классу. Он нуждается в помощи. Подписано выборными от завода». Дальше следует очень много подписей…
Едва он замолчал, как над толпой словно взрыв раздались крики:
- Берту - вторую жизнь!
- Спасите Гешшонека!
- Верните здоровье Берту!
- Да здравствует Долли!
Карел слушал, вертел в руках бумагу.
- Где больной? - спросил он делегата.
- Мы привезли его сюда. Он в машине, там, на площади.
- Несите, - решительно произнес Карел и поднял руку.
- Он берет нашего Гешшонека! - загремел делегат. - Ур-ра Карелу Долли!
В дальнем конце улицы над толпой появились носилки, покрытые белым. Люди притихли. Из рук в руки, наклоняясь в разные стороны, как лодка в волнах, поплыл Гешшонек над головами людей, все ближе и ближе, пока не достиг заветных дверей. Четыре гвардейца приняли носилки из рук рабочих, чтобы нести в дом.
- Давай, Берт, не бойся! - сказал делегат, склонившись над больным. - Этот Карел свои парень, он живо поставит тебя на ноги!
Гешшонека унесли.
- Карел, а вдруг он безнадежен? - тихо спросила Полина, показывая па больного.
- Я не мог отказать, - так же тихо ответил он. - Такой взрыв надежды…
- Вы всерьез беретесь за больного? - вмешался в разговор доктор из комиссии.
- Разумеется. Мы вместе с вами осмотрим Гешшонека. Вы соблаговолите присутствовать на всех фазах опыта. Вот вам случай убедиться еще раз в реальности эксперимента. Но вам придется пробыть здесь не меньше недели.
- Я буду счастлив пробыть здесь и месяц.
Врачи окружили больного.
- Что с вами, Гешшонек? - спросила Полина.
- Слабость… Слабость…
- Сколько вам лет?
- Шестьдесят восемь.
- Он самый известный человек в городе, - сказал Сарджи. - Лидер рабочих. Прекрасный сталевар.
- В палату! - приказал Карел. - Скажите офицеру охраны, пусть он оповестит: Гешшонек пробудет в лаборатории длительное время. Мы его поставим на ноги.
К вечеру толпа поредела: жара после полудня усилилась и разогнала любопытствующих. Но вдоль тротуара от самого входа выстроилась длиннейшая очередь. Все старые и больные остались. Никакие уговоры не действовали, они не расходились. Они жаждали исцеления. Карелу передали толстую пачку листов - список. В нем значилась тысяча триста семьдесят одна фамилия.
После десяти, когда окончательно спала жара и очередь улеглась вдоль садовой ограды, опять возникло волнение. Люди вдруг вскочили, закричали, столпились у входа. Они увидели, как подъехала большая машина. Из нее вышел властный старик и двинулся к входу.
- Куда? - закричали в очереди. Передние сдвинулись и прикрыли собой вход в лабораторию.
Старик не отвечал. Кто-то сказал с испугом:
- Да это Шерер! Сам Шерер…
- Какой еще Шерер?
- Посторонитесь. Это Шерер, владелец заводов, глава компании.
Толпа неохотно расступилась. Старик шагнул к двери, смело открыл ее. И нос к носу столкнулся с Карелом.
- Хелло, Долли? - сказал он деловым тоном. - Я узнал вас по газетным снимкам.
- Чем обязан? - сухо спросил Карел.
- Закройте дверь, - приказал посетитель, но увидев, что биолог не трогается с места, повернулся н сам прикрыл ее. - Может быть, пройдем в кабинет?
Но Карел не выразил желания идти в кабинет. Он стоял и загораживал дорогу.
- Говорите, - тоном приказа ответил он.
- Моя фамилия Шерер. Отто Шерер. Урдон - Санта-Рок, химические заводы. Пластмасса, волокно.
- Ну?..
- Моя чековая книжка в вашем распоряжении. - Он выхватил из кармана книжку и помахал ею. - Я готов хоть сейчас, Долли…
- Не понимаю вас.
- Хочу лечь в вашу клинику.
- Зачем?
- На операцию. Пятьсот тысяч, и давайте начнем сегодня.
- Нет.
- Семьсот!
- Я не работаю за деньги, Шерер, - резко сказал Карел. Лицо его стало непреклонным.
- Но как же? Вы нуждаетесь в деньгах, это всем известно. Бизнес сам идет вам в руки. Вы деловой человек и отказываетесь от денег!
- У меня нет времени объяснять вам положение.
- Миллион! Вы должны понять, у меня крупное производство, страшно много дел. У меня, наконец, молодая подруга! Я должен быть сильным и молодым, Долли!
- Еще раз повторяю, Шерер…
За дверьми волновались люди. Шум нарастал. Лицо Шерера пошло пятнами, глаза стали кроткими, умоляющими.
- Доктор Долли, прошу вас… Два миллиона! Разорюсь, но…
Карел предупредительно открыл дверь. Он едва сдерживал себя. Этот старик пришел покупать себе молодость!
- Прошу вас, Шерер…
Сникнув, как-то согнувшись, старый делец вышел, растолкал людей и сел в машину, сильно хлопнув дверцей. Взгляд, которым он окинул лабораторию, не предвещал добра.
Теперь можно было ехать домой.
Ласкар благополучно миновал успокоившуюся очередь, обманул бдительность фоторепортеров, дежуривших на другой стороне улицы, разыскал машину и быстро доехал до своего дома.
Прислуга долго возилась с замками и цепочками, пока открыла дверь: хозяйка приказала строго охранять вход. В комнатах было тихо. Ласкар заглянул к Памеле. Она спала, не раздеваясь. Бедняжка! Он ти-хо подошел к ней и поправил подушку. Памела сразу открыла глаза и вскочила.
- Ты?!
Она обняла его и успокоенно вздохнула.
- Видишь, все благополучно, - сказал Ласкар.
- А комиссия?
- У нее нет оснований для недоверия.
- Значит, Карел все им рассказывает и показывает?
Ласкар замялся.
- Нет, не все, - признался он. - Далеко не все.
Памела сказала с чувством:
- Я очень боялась. Ведь если хоть один чужой узнает тайну обновления организмов, ее узнают и те, кому не положено знать.
- Ты имеешь в виду Хеллера?
- И его тоже. В первую очередь. Ты ничего не знаешь о нем?
- Нет. Он даже не откликнулся на наше сообщение.
Памела задумалась, лицо ее стало озабоченным.
- Хеллер еще покажет зубы, поверь мне, - сказала она.
- Поздно, он вышел из игры.
- Не думаю, - со скрытым значением отозвалась она.
- Его друг пастор Ликор через свою газету сеет подозрения, он обвиняет нас в пристрастии к левым силам.
- Вот видишь. Тут рука Хеллера.
- Ядовитые зубы бессильны. Такой подъем, такая благожелательность! - Ласкар был настроен очень благодушно. - Даже наш премьер поздравил Карела и распорядился выставить охрану. Что может сделать Хеллер? Его роль сыграна, аплодисментов не последовало.
- И все-таки… - Памеле очень хотелось, чтобы Ласкар сам не забывал об опасности и внушил чувство настороженности Карелу.
- Я понимаю тебя, - согласился Ласкар. - Брат не позволит застать себя врасплох.
Не зажигая света, они сидели в комнате, радостно взволнованные, счастливые оттого, что стали близкими, оценили друг друга и уже не мыслили себе, как это можно жить в разных мирах, если все их чувства и желания стали одинаковыми, и они находят особую прелесть не в том, чтобы раздувать огонь противоречии, а в том, чтобы уступать друг другу, проявлять терпимость и дружбу даже там, где их наклонности и характеры не совпадают. Памела думала обо всем этом с тихой радостью, считая, что счастьем своим она всецело обязана доброте и отзывчивости мужа. Ласкар размышлял о том же, по приходил к иному выводу. «Видно, - думал он, - для таких женщин, как Памела, истинное счастье становится возможным лишь после серьезных и тяжких испытаний, которые подносит нм жизнь». Как бы там ни было, но он считал себя одним из счастливейших людей на свете. Радость жизни, так долго ускользавшая от него, пришла в его дом, вошла в него. Любимая жена, успех в их совместной с Карелом работе, гуманнее которой нет ничего па свете, - ну что еще надо человеку?
