Он замолчал, вздохнул и с печальным недоумением стал осматривать свои узловатые пальцы, изломанные многолетним трудом. Они напоминали корни какого-то стойкого дерева, только что вырванные из земли.
- Вы верующий? - спросил Карел.
- О да!
- Если мы вернем вам силу и здоровье, не ущемит ли операция ваших чувств?
- Бог дает людям силу и здоровье для добрых дел. И если вы вернете мне здоровье, разве это прогневит небеса? Для блага детей своих…
- А кто же будет?.. - начала было Полина, но Сарджи остановил ее:
- За ребятами посмотрю я. Даниэль - мой старый друг.
- Мы готовы помочь вам, Монтекки, - решительно произнес Карел.
- Благодарю вас, сударь, и вас также, сударыня. - Он встал и поклонился. - За детей вам спасибо. Мне-то самому ничего не надо. Но детям все еще нужен дед Даниэль, который может выращивать отличную спаржу. Спросите на городском рынке, вам все скажут, что самую лучшую спаржу можно купить только у Монтекки из Вилла-Карти. Без меня они не сумеют. Я готов, добрые люди…
Учитель музыки старый скрипач Зуро с трудом носил свое непомерно тяжелое тело. Низенький, круглый, с короткими размашистыми руками, поглядев на которые, нельзя было поверить, что Зуро играл когда-то в оркестре миланской оперы, он ходил из дома в дом, постукивая тяжелой палкой, и всегда что-то напевал, оттопыривая толстые губы. У него было неистребимое желание петь, мелодии непрерывно рождались в музыкальной голове, буквально распирали Зуро, и он тоненько, но довольно приятно напевал их на улице, в кафе, дома, в перерывах между занятиями и даже на занятиях. Поймав чей-нибудь укоризненный взгляд, он испуганно поджимал губы и, оправдываясь, говорил, называя себя в третьем лице:
- Ах, эта музыка! Она измучила старого Зуро. Если бы у него в кармане лежал магнитофон, то Зуро еще до семидесяти годов издал бы полное собрание сочинений своих пьес и песен и был бы страшно богатым человеком. Но вот беда! У него нет магнитофона. И слава богу, что нет, музыки и без него хватает, да еще какой музыки! Не стоит путаться в ногах у классиков, но для себя-то можно, конечно, сочинять…
После этого он снова начинал мурлыкать, сперва тихо, а потом и громче - до новой критической подножки.
- Вы хотите знать, сколько учеников у этого толстяка? - Зуро переспрашивал Ласкара Долли, тыча концом палки себя в живот, обтянутый старым, лоснящимся от времени жилетом. - Он и сам не знает, право, не знает. Трудно сосчитать. Может быть, весь Санта-Рок, если не считать окрестностей. А если с ними… Погодите, сейчас скажу. Сегодня я даю уроки в семи домах. Там есть отличные юнцы, уверяю вас. Из Миши Ясанека выйдет первоклассный музыкант. Как он чувствует ноты!.. Да, так вот, в семи. А завтра в трех. Завтра суббота, и я хотел бы выгадать для себя лишний час, чтобы проиграть одну пьесу. Вот эту - вы не слышали?..
Тут он слегка вытянул губы и минуты две напевал мелодию, не спуская глаз с Ласкара Долли. Закончив мотив, спросил с живейшим интересом:
- Не слышали? Жаль. Думается, хорошая вещь. Впрочем, вы ее и не могли слышать, ведь я ее придумал только вчера. Да, так вот, на следующий день, в воскресенье, я буду снова у семерых, а потом ко мне придут трое. К себе я приглашаю тех, у кого нет инструмента, но зато есть страстное желание научиться музыке. И, конечно, способности. Таких тоже немало, сударь, смею вас уверить, даже больше, чем каких-нибудь иных. У меня четыре скрипки в доме и фисгармония. Если бы вы слышали нашу импровизацию! Когда-нибудь вы услышите и тогда вспомните толстого Зуро! Мы хотели подготовить целый концерт, но здоровье… Ах, господи, эта полнота, этот живот, он убьет меня! Все думают, что Зуро много и хорошо ест, что он подобен Гаргантюа. Поверьте, это не так. Зуро ест очень мало. И теперь, и всю жизнь. Он никогда ие был сибаритом. И не будет. А вот его родители… Они были еще полнее меня и умерли раньше времени, заботливо вложив в своего сына самую заметную наследственную черту. Но кто же ругает усопших?..
Ласкар встретил музыканта в клинике, где он до недавнего времени лечился. Зуро сидел в приемной врача, мрачно улыбался и потихоньку напевал какую-то далеко невеселую песню. Он перехватил любопытный взгляд Ласкара и признался ему, что не в силах сдержать печальную новость:
- Он сказал, что мне надо лежать! Он сказал, - при этом Зуро ткнул палкой в сторону двери докторского кабинета, - он сказал, что если я буду ходить и учить детей, то проживу от силы еще пять месяцев. Почему пять, а не четыре и не шесть? Но он говорил серьезно, сударь, и мне самому кажется, что он ошибается не намного. Пять месяцев, а? Не учить детей? Но у меня одиннадцать несомненно одаренных учеников, а два - так просто вундеркинды. Вы слышали
Робертино Лоретти? Они, право же, не хуже этого выдающегося певца. И вдруг - бросить? Но, к сожалению, доктор говорил серьезно. Не знаю, как можно бросить. Лежать… Странно. Я всю жизнь не лежал, а тут вдруг лежать. Зачем же тогда жить, если не учить?
Ласкар успокоил его и, войдя в кабинет, спросил врача, правда ли, что Зуро…
Обреченный человек. Он надорвал свое сердце. А при его полноте… Да, от силы пять месяцев.
Зуро принадлежал городу, а город принадлежал ему. Санта-Рок по вечерам звучал, как огромный орган. Здесь любили музыку. Едва ли не половина музыкантов города так или иначе были обязаны старому учителю, который ввел их в мир прекрасных звуков или научил любить скрипку, фортепьяно, виолончель. Из Венгрии, Италии, Канады, из Франции и Бразилии выдающиеся музыканты, когда-то мальчишками бегавшие к Зуро брать уроки, писали своему учителю добрые письма, и он отвечал им шутливо и весело, как привык разговаривать со всеми.
Нет, Зуро не может, не должен умереть. С его смертью город и мир потеряли бы слишком много. Он очень нужен людям, потому что учит их прекрасному.
Братья Долли навестили Зуро и предложили ему свою помощь.
Зуро выслушал их и, мрачно усмехнувшись, сказал:
- У меня нечем платить даже аптекарю. Старый скрипач имеет много учеников, но у него совсем нет денег. А ведь вы потребуете немало.
И удивившись их ответу, спросил, все еще не веря:
- Но почему?
Вы нужны людям, - сказал Ласкар.
- Многие нужны людям, но они все же уходят, как ушли от нас Карузо и Страдивари, Шаляпин и Павлова, как ушли Россини и Шопен, Бах и Лист. Это гении-великаны, а что такое Зуро? Дилетант, простой учитель, не больше.
- Такие учителя, вероятно, были и у Карузо, и у Шаляпина.
- Я подумаю, - сказал он, все еще удивленный.
Но не успели братья переступить порог, как услышали взволнованный голос учителя:
- Не уходите, пожалуйста, мне нечего думать. Я просто глуп - и только. Доброта человеческая показалась мне подозрительной. Простите меня. Это все доктор натворил, и я стал хуже относиться к людям вашей профессии. Я с радостью принимаю ваше предложение. Дайте мне два-три дня сроку. Нет-нет, совсем не для раздумий. Я напишу всем своим ученикам письма. Ведь неизбежен перерыв в занятиях. На сколько? Месяц - два? О, это не так уж много. Напишу, что они не увидят меня два месяца, так? А потом мы начнем снова. Доктор из клиники успел отпеть меня. Вы воскресили. Значит, Зуро еще может спеть не одну песню, а?..
Неширокий, удивительно красивый морской залив разделяет город Санта-Рок на две неравные части и глубоко вдается в сушу. По ту сторону залива, за двухкилометровой полосой воды, расположился район заводов. Тысячи людей, издавна живущие на этой стороне, каждое утро устремлялись к паромным перевозам, к лодкам и пароходам, чтобы успеть на работу в свои учреждения, фабрики и конторы. И каждое утро на берегах раздавались проклятия людей, на пути которых улеглась морская преграда.
А по вечерам несправедливые упреки в адрес природы, которая не учла людских причуд, неслись уже с другого берега залива.
Когда кончилась война, и люди и государства немного пришли в себя, жители Санта-Рок, тогда еще подданные Браварии, заговорили о постройке моста через залив. Инженеры неодобрительно покачивали головами, разглядывая полосу глубокой воды, по которой шли высокие корабли, их смущали и крутые берега залива. Но стремление людей к совершенству в конце концов преодолело и страх и трудности. Десятки конструкторов приняли участие в конкурсе на лучший проект огромной переправы. В соревновании талантов победил человек, подавший проект под девизом «Мечта».
