- Ты собираешься повторить эксперимент?

- Он повторен уже три раза с другими животными.

- А дальше?

Карел замялся. Сказал:

- Я хочу подождать твоего выздоровления.

- Почему?

- Видишь ли, пора включать в дело остальные секции устройства. А без тебя…

- Сарджи превосходно справится с задачей. У него на руках все расчеты, темных мест не осталось.

- И все же…

Тут, видимо, и начиналась обидная и странная недоговоренность.

Ласкар положил свою руку на колено брата.

- Карел, - сказал он. - Ты не все говоришь мне. Почему вы решили остановиться? Что ты задумал?

- У тебя разыгралось воображение, - буркнул Карел и отвел глаза в сторону.

- Я не удовлетворен этим ответом. Когда ты наметил провести очередной опыт?

- Через неделю. Сарджи обещал закончить установку к этому сроку.

- Кто на этот раз ляжет в «купель»?

Карел медлил с ответом. Он не хотел обманывать брата.

- Видишь ли, - осторожно начал он. - Мы с Полиной уже не раз говорили на эту тему. Но так и не пришли к единому мнению.

- Это будет опять обезьянка?

- Нет, - твердо сказал Карел.

- Кролик? Еще какое-нибудь четвероногое?

- Нет, Ласкар.

- Кто же тогда?

- Человек. Таково наше мнение. Подготовка проведена вполне достаточная.

Ласкар вздохнул. Чтобы принять подобное решение, надо очень серьезно подумать. Видно, Карел отдавал себе отчет в возможности задуманного. Он не хотел говорить ему об этом решении, но не выдержал. Уж не думает ли он, что Ласкар начнет отговаривать его? Для недоверия нет оснований. Позади десятки опытов с животными, почти все они окончились успешно. Затем обезьяны. И снова успех. Пора переходить к главному.

Но Ласкар не спешил высказать свое мнение. Вместо этого он спросил:

- Полина согласна?

- Она возражает.

- Почему?

- Не видит объекта. Кто?..

- А если бы нашелся такой человек?

- Тогда всякие возражения с ее стороны отпадают. Она совершенно уверена в успехе. Она готова хоть сейчас. Но она очень щепетильна в выборе. И не потому, что боится нести ответственность за возможные последствия, совсем не потому…

Он замолчал. Ласкар увидел, как порозовели щеки брата. Разговор волновал его.

- Почему ты замолчал?

- Я все сказал.

- Нет не все. Хочешь, чтобы я сам предложил?

Карел опять промолчал.

- Полина хочет, чтобы первым человеком в «купели» был я, не так ли? Ну, говори. Мой брат тоже этого хочет?

- А что скажешь ты сам? - вопросом на вопрос ответил Карел.

- Что скажу я?.. Мечтаю об этом с того дня, когда ты впервые сказал о своем замысле.

Карел радостно вспыхнул. Он нагнулся к больному, прижался лицом к его колючей щеке и взволнованно сказал:

- Вот увидишь, мы вытащим тебя, старина.

- У нее цепкие костлявые лапы, - пробормотал Ласкар.

- Все равно вытащим!

- Она еще никогда не отдавала своей жертвы. Никогда, ни при каких обстоятельствах.

- На этот раз возьмем! Она привыкла наступать, привыкла видеть людей только в обороне, а теперь все переменилось. Наступаем мы, люди! Пусть безглазая сама обороняется, еще посмотрим, удастся ли ей удержать свои позиции! Ласкар, я очень рад за тебя, честное слово! Вот увидишь, все будет хорошо. Ты избавишься от своего недуга, мы вернем тебе силу, молодость и здоровье. И тогда…

- Рано строить далекие планы. Жизнь сама определит, что будет тогда. Мне сначала надо подняться, окрепнуть.

- Вот потому мы и ждем. Полина согласна ждать сколько угодно, лишь бы…

- Я понимаю. Мне действительно надо поправиться, чтобы выдержать испытание.

Когда Карел ушел, Ласкар долго лежал с улыбкой на лице. Впервые за все последние дни он улыбнулся. Надежда осенила его. Впереди появился свет. Свет, а не мрак. Он смотрел в окно, видел, как по голубому небу плывут белые пышные облака, как покачивается на теплом ветерке вершина кипариса, и ему со страшной силой захотелось туда, в широкий и прекрасный мир, где светит солнце, поют и улыбаются люди, цветут розы и звенят голоса.

Совсем неожиданно он уснул.

Уснул, чтобы открыть глаза навстречу новому дню, который должен приблизить его к большой радости.

В палату клиники, где лежал старший Долли, они вошли все трое - Карел, Полина и Антон Сарджи. Посетители плотно закрыли за собой дверь и несколько торжественно уселись рядом с постелью больного. Ласкар смотрел на них весело и удивленно.

- Что за делегация?

Карел растерянно улыбался, Полина казалась взволнованной, а старый мастер, наоборот, олицетворял собой серьезную сдержанность.

Полина не успела открыть рот, как Сарджи свел брови и повелительным жестом остановил ее. Он кашлянул, прочищая горло, выпрямился, и густой его бас надолго заполнил белую, чистенькую палату.

- Сударь, -сказал ом строго и внушительно, обращаясь к Ласкару. - Я здесь старший по возрасту и позволю себе на этом основании первым взять слово. Отнеситесь к моей речи внимательно. Она, право же, достойна этого.

Ваш покорный слуга Антон Сарджи является одним из немногих, кто с самого начала удостоился чести быть посвященным в тайну удивительного открытия. Признаюсь, поначалу я очень скептически относился ко всему, что так или иначе связано с омоложением живого организма. А когда от вас, сударь, я впервые услышал фразу о второй молодости, о возможности повернуть жизнь назад, у меня невольно возникла мысль, а не вдаетесь ли вы в какую-нибудь чертовщину, вроде той, что описана в «Фаусте». Но я тактичен, сударь, я ничем не выдал тогда своих опасений. Я решил подождать и посмотреть. Позднее я понял, что поступил очень правильно. Вы с братом и с уважаемой Полиной Долли повели дело так, что хочешь - не хочешь, а пришлось поверить в невероятное чудо, равного которому, пожалуй, еще не случалось на земле. Последние эксперименты, особенно с обезьяной Кулс, проходили на моих глазах. Они освободили мою голову от всяких сомнений. Открытие Карела Долли - факт, но от этого оно не перестало быть чудом. Я мог бы еще долго говорить в таком хвалебном тоне, но уж лучше я остановлюсь; в недалеком будущем у человечества будет достаточно времени для выражения почестей, оно не раз еще выскажет свое восхищение вашей деятельностью. Лучше я перейду прямо к делу.

Сейчас настало время, когда и я захотел поставить перед собой главный вопрос: а что может сделать Антон Сарджи, волею судьбы поставленный так близко к величайшему открытию? Как поможет он эксперименту, в чем состоит его вклад в святое дело науки? Или, может быть, вполне достаточно его маленьких забот по сборке электронного устройства? Ведь на его месте любой механик сделал бы то же самое и даже больше. Короче говоря, его не устраивает столь малый вклад. Антон Сарджи может сделать больше. Я уже изложил свою мысль Карелу и Полине Долли. Они, насколько я понял, поражены словами старика, по до сих пор воздерживаются высказать свое мнение. Я тоже не сторонник быстрых решений. Они поступают правильно, дело слишком серьезное, чтобы решать его за две минуты. И главное, они хотят услышать ваше мнение, Ласкар Долли, потому что вы самый опытный и к тому же самый старший по возрасту. Вот почему мы и пришли к вам.

Так вот теперь, после вступления, речь пойдет о моем предложении, сударь.

Я предлагаю для первого опыта свое старое и бренное тело, я хочу, чтобы вы располагали им, как вам хочется. Я готов передать себя в ваше распоряжение, - и довольно баловаться кроликами и обезьянами, переходите к опытам на человеке, коль уж вы затеяли все это для человека! Я не очень удачно могу представлять собой человечество, но право же, пока я жив, я смею называть себя человеком и готов ко всему ради науки.

Простите меня, сударь, за такую длинную и, наверное, не очень складную речь, но как бы там ни было, я надеюсь, что вы поняли меня, и теперь хочу получить ответ: согласны вы начать эксперимент надо мной или отказываетесь от услуг Антона Сарджи?