Песья Свора разразилась одобрительными воз­гласами. Огненная Орхидея, светясь от напряже­ния, подъехала рысью к Даргеру.

— Вы уловили сексуальный подтекст? В следу­ющий раз я хочу быть сверху. Да не краснейте! Что тут такого, мы ведь женаты.

— Нет, не женаты, — возразил Довесок, оста­новив Лютика рядом.

Пылкий Лотос хлопнула в ладоши, привлекая внимание.

— Эй, все! Сегодня вы научились основным при­емам. Завтра мы начнем их комбинировать. После завтрака я перво-наперво размечу круг, и мы все забьем по колышку, чтобы получилась изгородь для выездки. Двое поскачут по внешнему радиусу, двое — по внутреннему, перескакивая или подны­ривая под барьер и чередуясь каждый круг. Когда вы поймете что к чему, я раздам мечи. И тогда от­рабатывать будем вот что: внешний наездник пере­скакивает через барьер, ударяет мечом наездника из второй пары, тот уворачивается, подныривает под барьер, ударяет мечом оставшегося снаружи наездника из первой пары, тот уворачивается, и так далее.

— Зрелище получится незабываемое, но без се­рьезной подготовки не обойтись.

— Все это, конечно, прекрасно, — критически заметил Довесок. — Но если меч покидает ножны, он должен поучаствовать в битве. Давайте сделаем так: внешний наездник замахивается мечом, потом внутренний, а на третий раз мечи сталкиваются. Хорошо, если посыплются искры. — И запоздало добавил. — Кстати, лучше взять дешевые мечи — на таких скоростях никто не заметит разницы.

— Твой первый совет хорош, — отозвалась Пылкий Лотос. — Второй — оскорбителен. Может, теперь начнешь учить меня, как обсчитывать лавоч­ников?

Несколько членов Песьей Своры прыснули со смеху, но Огненная Орхидея взглядом заставила их успокоиться.

— Семейная жизнь как раз для тебя, — улыб­нулся Даргер, когда они с Довеском отошли в сто­ронку, чтобы поговорить с глазу на глаз.

— Я и Огненная Орхидея не...

— Я этого и не говорил. С какой стати ты вот вообще решил заняться конными трюками?

— Хотел уберечь семью от неприятностей и не придумал ничего лучше, — ответил Довесок. — Если они ничем не заняты, то так и норовят... заняться чем-нибудь не тем. Кроме того, это отличный спо­соб собрать большую толпу. Можно дать волю на­шим карманникам и сорвать куш. Но, разумеется, это никогда не произойдет, пока мы под надзором Хитрой Лисы.

Они прошлись чуть дальше.

— Я поговорил с Тайным Императором, — ска­зал Даргер.

— И?

— Беседа вышла очень откровенной.

— Все так плохо? О нет.

— Были и проблески. Мне удалось смягчить острые углы, и я почти уверен, что убивать нас им­ператор не собирается. Но он больше не верит, что обязан нам своим небывалым успехом. Следова­тельно, его покровительство держится на честном слове.

— А наши личины богоподобных бессмертных?

— Не пострадали. Хотя кто знает, верил ли он в них вообще.

— Ну, похоже, ты разыграл партию как нельзя лучше, учитывая, какие карты были у нас на ру­ках, — похвалил Довесок.

Даргер склонил голову, принимая комплимент.

— Просто убедись, чтобы все были готовы дать деру в любой момент. Если Тайный Импера­тор решит с нами покончить, придется действовать.

Прошло три недели с начала осады Юга.

— Это становится неинтересным, — произнес Довесок.

Он и Даргер сидели в лодке на реке, вне до­сягаемости пушек противника, и любовались горами. С одной стороны вздымалась гора Свернув­шегося Дракона, с другой — гора Крадущегося Тигра. Обе светились в сумерках. На закате у вершины Пурпурной горы собрались облака, из-за которых она и получила свое название. У ее подножия за высокими стенами прятался Юг. В темноте мирно сияли фонари и факелы, словно о войне здесь и слыхом не слыхивали. Впрочем, на горных склонах то и дело вспыхивали искор­ки — стрелки отчаянно сражались, но расстояние скрадывало звуки.

Даргер согласно кивнул.

— Хуже того, осень в разгаре. До холодов оста­лось всего ничего, и нам придется выбирать: либо отступать к Сорному Озеру и дожидаться весны — тогда Союз Желтого Моря получит время на под­готовку, — либо увязнуть в зимней войне со всеми ее погодными бедствиями и трудностями в пере­движении.

— Если бы только у Белой Бури были ее маши­ны! Говори что угодно о моральном аспекте исполь­зования этих нелепых творений, попирающих ес­тественный порядок вещей, но когда они шли в атаку, вражеская армия теряла присутствие духа от одного их вида. Я наблюдал своими глазами, как из страха перед ними пустели целые города.

— У нее осталось несколько пауков и наполо­вину исправное дробящее колесо, — припомнил Даргер. — И еще передвижной мост.

— Этого мало. Количество имеет значение. Что­бы вселить ужас и отчаяние в сердца самых стой­ких защитников города, понадобятся бесчисленные адские полчища.

— Интересно... — В глазах Даргера вспыхнул огонек. — Все, кроме нас с тобой, считают родичей Огненной Орхидеи обычными жуликами, достав­ляющими мелкие неприятности. Но на самом деле Песья Свора — это замечательный набор высоко­точных инструментов, о котором два джентльмена нашей профессии могут только мечтать.

— Все верно. Чьими услугами ты хочешь вос­пользоваться?

— Кроткого Кряжа.

— Кукольника? О! О, конечно! Блестящий план!

— Единственная загвоздка, — добавил Дар­гер, — как нам убедить главкома Хитрую Лису?

— Мой дорогой друг, ты меня поражаешь. Ты словно моряк, который почти доплыл до берега, но потонул по колено в воде, не догадавшись нащупать дно, или бегун-марафонец, который остановился прямо перед финишем, раздумывая, как поступить с финишной ленточкой. Естественно, мы внушим ей, что она додумалась до всего сама.

Несмотря на свое имя, Кроткий Кряж был не добрым громилой, а тощим парнем с суровым ли­цом наемного убийцы и заметным белым шра­мом — напоминанием о давней уличной драке, в которой противник едва не перерезал ему горло. Внешность его вызывала самые темные подозрения, но в действительности он души не чаял в своем ре­месле и преступал закон только из чувства семей­ного долга. Новая постановка привела его в восторг, и он с головой окунулся в работу.

— Ты плохо влияешь на семью, — упрекнула Довеска Огненная Орхидея.

— А это возможно? — удивился тот.

— Перестань дерзить. Из-за твоего поручения Кроткий Кряж совсем ополоумел. Просыпается с мыслями о работе и целыми днями больше ничем другим не занимается. Хищный Гибискус насильно кормит его, так он увлекся. И еще он все время напевает!

— Ну, в конце концов, он артист.

— Он записал в помощники всю семью. Гово­рит, что согласен работать бесплатно!

— А, теперь я понимаю твое беспокойство, — улыбнулся Довесок. — Артисты часто несут всякий вздор — и даже следуют своим словам, если их не защитить от них самих. За такими людьми должны приглядывать родные и близкие.

— Значит, ты все уладишь?

— Разумеется. Но взамен, когда начнутся пере­говоры с Хитрой Лисой, ты будешь держать его подальше.

— Переговорами займусь я. Мне кажется, для такого дела у тебя многовато порядочности.

Военный лагерь напоминал город, только вместо домов высились полотняные палатки. Широкие проспекты и отходящие от них улицы делили его на районы: в одних жили солдаты, в других сосре­доточились специальные службы — кухни, госпи­тали, загоны для животных. Место для представле­ния Довесок выбрал с особой тщательностью: это была открытая площадь в пределах слышимости палатки главкома Хитрой Лисы. С одного края к ней вплотную подступал лабиринт взаимосвязан­ных палаток госпиталя. Некоторые из них были такими высокими, что бутафория для большого сюрприза поместилась в тупиках, образованных крупными лечебными отделениями.