Повисла долгая томительная пауза.

— Что ж, хорошо. Продолжай, — подтолкнул генерал Мощный Локомотив.

— Продолжать? — вежливо переспросил Дар­гер.

— То есть... больше тебе сказать нечего?

— Именно так. Всем спасибо, что пришли. Спа­сибо, что выслушали. Больше никого не задержи­ваю, наверняка вас ждут срочные дела.

Пока остальные покидали комнату, некоторые отчетливо ворча себе под нос о напрасно потерян­ном времени, Даргер повернулся к девушке, кото­рая подавала чай, а теперь начала убирать чашки.

— Милая, пожалуйста, задержись на пару слов, — бросил он вскользь.

Девушка послушалась.

— Господин, что вы хотели? — спросила она, когда они остались наедине.

Даргер выскользнул из кресла и опустился перед ней на колени.

— Ваше величество, я хочу лишь одного, — из­рек он, — повиноваться вам.

Служанка выпрямилась, ее платье спереди раз­гладилось, иллюзия груди растаяла. Нежное окру­глое лицо дрогнуло, раздалось вширь, превратилось в физиономию юноши.

— Всего восемь человек знали, что я лицедел, — сказал Тайный Император, — и семь из них мер­твы.

Даргер предпочел оставить скрытую угрозу без ответа.

— Однажды мне рассказали историю Мощного Локомотива: его родители сделали сыну внутри­утробную генную операцию в надежде, что тот ста­нет шпионом. Надо было сразу догадаться, что для правителя такие способности гораздо полезнее.

— Встань. А теперь сядь, — приказал Тайный Император, плюхнувшись в кресло. — Никто не желает приносить императору дурные вести. При­ходится самому до всего докапываться. — Он удостоил Даргера лукавой усмешкой. — Наверное, ты сейчас скажешь, что Хитрая Лиса угрожает моему правлению.

— Она угрожает вам ничуть не больше, чем лю­бой влиятельный советник, ибо у нее мало собст­венных сторонников и почти нет влияния на сто­ронников Мощного Локомотива. Еще отмечу, что она блестящий стратег и хорошо вам служит.

— О тебе она не такого высокого мнения.

— Я — единственный человек, в котором она не разобралась.

— Объясни, как ты раскрыл... — Тайный Им­ператор обвел рукой свое дешевое платье, — ...мою маленькую тайну.

— Среди обычных людей вы славитесь тем, что никто ничего про вас не знает. Но в узком кругу приближенных бытует мнение, что вам зачастую известно то, чего правитель знать не должен, — ибо, как вы верно подметили, ни один здравомыслящий человек не осмелится доложить вам дурные вести. В Перекрестке одного из младших членов Песьей Своры сразила эпидемия. Выздоровев, девочка ради забавы притворилась жизнелюбицей и получила небывалую свободу действий в том, что касалось присвоения чужих вещей. К крутящейся поблизо­сти жизнелюбице быстро привыкали и со временем переставали замечать. В конце концов, все жизне­любцы похожи друг на друга как две капли воды и внешне не отличаются любопытством. Тот случай навел меня на мысль, что с хороши­ми слугами дело обстоит так же: они незаметны, вездесущи и внешне нелюбопытны. Всех слуг тем или иным образом программируют или приучают не подслушивать. Но лицедел, заинтересовавшись определенным человеком, может обойти эту прег­раду, отослав его доверенного слугу и заняв его ме­сто. Конечно, у вас есть шпионы, но информация все равно стекается к их начальнику. Проблема просто упирается в другого подчиненного. Я пришел к выводу, что вы сам себе шпион. Что­бы выманить вас из тени и поговорить, требовалось всего лишь устроить встречу, в которой вы могли бы заподозрить тайный сговор.

Тайный Император слегка поаплодировал

— Хорошо обосновано. Теперь, когда я здесь, что ты собираешься делать? Может, убить меня?

— Я бы никогда не посмел, ваше величество.

В голосе императора зазвучали саркастичные нотки:

— Ибо ты предан мне всей душой, так, что ли?

— Нет, ваше величество. Просто мне кажется, что у правителя, регулярно пренебрегающего услу­гами телохранителей, обязательно найдется какое-то чрезвычайно смертоносное средство защиты.

— Тогда чего ты хочешь?

— Только спросить, почему я утратил ваше до­верие.

Тайный Император задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Расскажи-ка о том, как вы собирались убить меня и посадить на трон Мощного Локомотива.

У Даргера застыла кровь в жилах.

— Ваше величество, вы же не верите в эту чушь, — вымолвил он.

Взгляд императора стал колючим.

— Я слышал это из твоих собственных уст.

— Иногда я несу чушь, как и все остальные! Впервые я рассказал эту жестокую выдумку царе­вичу Блистательному Первенцу на постоялом дворе неподалеку от Парчи, дабы уговорить его подписать соглашение в пользу вашего величества. Я поведал ему притчу о страннике и волках, а потом спросил, готов ли он обагрить руки в крови ради спасения тысяч жизней.

Со всей возможной убедительностью, — а он мог быть исключительно убедительным, когда на кону стояла его жизнь, — Даргер изложил историю обмана и той романтической неразберихи, что про­тив его воли, одним влюбленным сердцем за дру­гим, свалилась ему на голову. Обойдя некоторые мелочи стороной — например, свою связь с Белой Бурей, — во всем остальном Даргер твердо придер­живался абсолютной правды.

Говорил он долго.

— От Гениального Стратега, — произнес Тай­ный Император, когда Даргер умолк, — я ожидал более успешного решения всех этих любовных ди­лемм.

— Не забывайте, ваше величество, мои непрев­зойденные умения относятся к сфере военной стра­тегии. В вопросах человеческих отношений никто не достиг совершенства. Мне пришлось солгать ра­зок-другой, чтобы ваши советники не поубивали друг друга. Зато они у меня по струнке ходили! Все это я сделал ради вас, ваше величество, и ради ва­шего предназначения.

— Хмм. — Император молча поразмышлял над услышанным. — Многие необъяснимые факты об­ретают смысл.

— Важно, чтобы вы знали: никто из замешан­ных в этом деле не желает вам смерти. Они просто попались в мою паутину из фантазий и лунного света.

Тайный Император задал несколько вопросов, пытаясь подловить Даргера на несоответствиях, но не выявил ни одного, ибо выявлять было нечего. Даргеру не пришлось выдумывать даже самой ма­лости — простая неприкрашенная правда оказалась столь абсурдной, что усомниться в ней не пришло бы в голову ни одному здравомыслящему человеку.

— Похоже, ты не лжешь, — заключил импера­тор.

— Всему свое время и место, ваше величество. Вам я лгать не смею.

— Что насчет истории о твоем бессмертии и долгих годах обучения?

— Ваше величество, буду с вами откровенным. Мое утопианское происхождение и бессмертие, мои исследования, столетия, проведенные в пусты­не вместе с Воинствующим Псом, моя убежден­ность в том, что Китай нужно возродить и что вы идеально для этого подходите... Все это правда. Осо­бенно последнее. Когда вы прислушивались ко мне, ваши дела шли в гору. Когда вы отвергали мои со­веты, вы тоже преуспевали, но не столь впечатляю­ще. Если бы я пошел на службу к другому царю и этот царь пользовался бы моими талантами с той же умеренностью, что и вы, он бы давно отправил­ся на тот свет. Но вы живы, здоровы и все ближе к цели. Возможно, вы добились бы успеха и без моей помощи, но, ручаюсь, не так быстро.

Тайный Император кивнул — по всей видимо­сти, непроизвольно.

— Встает вопрос, — проговорил он, — что мне с тобой делать?

— То, что считаете нужным.

Тайный Император помедлил.

— И?

— Это все.

На лицо императора вернулась лукавая улыбка.

— Это был правильный ответ. Ты по-прежнему в немилости, но останешься в живых. До поры до времени.

Когда Даргер покинул чайную, день клонился к закату. Он отправился на поиски Довеска и обна­ружил его на лугу за городскими стенами. Песья Свора отрабатывала конные трюки.

— Смотри! — бросил Довесок.

Вскочив в седло, он послал Лютика галопом. С дальней стороны луга мчалась Огненная Орхидея на своей горной лошади Стрекозе.

Два благородных животных во весь опор не­слись навстречу друг другу, не сворачивая в сторону. Казалось, столкновение неминуемо, но в последний момент Стрекоза припала к земле, задев брюхом траву, а Лютик взмыл в воздух и перепрыгнул через нее, не коснувшись.