А сейчас я одна находилась в постели, и это походило, словно я застряла в поле ночью, Хок ушел.

Я отбросила одеяло и выскользнула из его большой кровати, направляясь к лестнице. Я знала, что свет идет от его уголка с потрепанным креслом, поэтому направилась вниз, хотя и не видела его. Я повернула у подножия лестницы, сделала два шага в сторону кресла и остановилась как вкопанная.

Хок сидел под торшером в своем потрепанном кресле. На нем ничего не было, кроме штанов карго, и он согнулся почти в пополам. Локоть лежал на колене, рука свешивалась между ног. Другая рука стояла на колене, и ею он держался за шею. Его голова была низко наклонена вперед, он словно замер в этой позе.

— Малыш, — негромко позвала я, и его голова приподнялась, глаза прошлись по мне, но он не отпустил руку.

И было что-то нехорошее в его глазах. Очень нехорошее.

— Малыш, — прошептала я и стала к нему подходить.

— Я был неправ, — тихо произнес он, когда я подошла.

— В чем? – спросила я.

— С нами, — ответил он, и я остановилась.

— В чем? — по-прежнему шепотом переспросила я.

— Я был неправ по поводу нас, — ответил он.

Я чувствовала, как мое сердце сжимается и, о, Господи, это было больно.

— Ты ошибся насчет нас?

Он опустил руку со своей шеи, немного выпрямившись, но продолжая упираться локтями в колени.

— Не могу этого сделать, Гвен, — заявил он.

— Не можешь..., — мои слова прозвучали, словно меня душили, поэтому я прочистила горло и закончила: — что?

— Не могу сделать это дерьмо.

— Это..., — я замолчала, потому что мне трудно было заставить себя сказать то, что сказал он, но я все же выдавила: — Дерьмо?

— Да, это дерьмо, — ответил он, совершенно не испытывая проблем произнося это слово.

Я отодвинулась в сторону, к счастью, там был большой, железный столб, и я ухватилась за него, опираясь всем телом, чтобы за что-то держаться.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я с трудом дыша, в основном потому, что мое сердце застряло у меня в горле.

— Ты и я, я был неправ. Я думал, что смогу это сделать, но я не могу сделать это дерьмо.

— Ты..., — мой голос звучал приглушенно, я сглотнула и продолжила: — Заканчиваешь отношения?

— Да, — его ответ был мгновенным и бесповоротным.

— Ты бросаешь меня? — переспросила я, чтобы удостовериться.

— Да, — повторил он, также мгновенно и непоколебимо.

Я почувствовала, как слезы стали скапливаться в глазах.

О, парень, Трой был прав. Это намного больнее, когда мужчина проходится по тебе в военных ботинках.

— Ты обещал, — прошептала я. Он действительно обещал. Даже не двадцать четыре часа назад он. черт побери. клялся мне, что поможет справиться со всем постепенно.

Хок встал, и я отпустила колонну, отступив назад.

— Речь и идет о том, что я сохраняю это обещание, Гвен.

— Ты настолько полон дерьма, — прошептала я.

— Лучше сейчас, чем когда ты привяжешься ко мне еще крепче, детка.

— Ты.., — я наклонилась вперед, сделав паузу и прокричала: — Настолько полон дерьма!

— Душистый Горошек…, — начал он, но я прервала его, продолжая кричать:

— Не называй меня так, ты мудак!

Затем я развернулась на пятках и опрометью понеслась вверх по лестнице.

Хок последовал за мной, хотя и не медленно, но когда он добрался до спальни, я натягивала уже джинсы.

— Гвен, послушай меня, — потребовал он.

— Пошел ты, — выплюнула я, застегивая молнию на джинсах.

Он схватил меня за плечо и осторожно развернул к себе, но я вывернулась из его рук, обеими руками упираясь ему в грудь и толкнув.

Он поймал меня за руки и держал их между нами.

— Гвен, посмотри на меня.

Я посмотрела на него и прошипела:

— Ты тщательно планировал это. Работал в поте лица. Можно считать, что я отдала себя тебе, за день до этого ты не имел этого, а теперь выбросил то, что я отдала навсегда.

— Послушай меня, детка, и ты…

Я вцепилась в мои предплечья и рявкнула:

— Пошел к черту, Хок.

— Детка, послушай, — прорычал он, еще раз хватая меня за руки, но я снова дернулась, и его рука скользнула по моим синякам и порезам на запястье, острая боль пронзила меня, и я невольно вскрикнула, он тут же меня отпустил.

Я воспользовалась моментом, и обойдя его, бросилась к своему чемодану. Только я наклонилась над ним, он поднял меня, обхватив рукой вокруг талии, прижав спиной к своей груди, и сделав захват второй рукой, наклонившись к моему уху, прошептал:

— Детка, послушай меня.

Что-то внутри меня разорвалось, все, разорвалось мгновенно в клочья. Я с яростью вырывалась из его рук, извивалась, и даже ткнула пальцем ему в лицо, сказав:

— Не называй меня деткой. За пять минут мы разошлись, Кейб Дельгадо, даже не вздумай называть меня деткой.

И я поняла, что это было. Я поняла, что уничтожило меня…, то, что я любила. Я с первого раза знала, когда он назвал меня «детка» у меня на кухне — это была моя мечта, та, которую я не позволяла себе чувствовать полтора года, реальные полтора года, когда я мечтала об этом, хотя и знала, что это невозможно.

Все так же, как и со Скоттом, точь-в-точь как со Скоттом, я опять все сделала неправильно, выбрав путь, маршрут, дорогу, направление неправильное.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, потом остановился, его тело напряглось, превратившись в изваяние, потом он разъяренно пробормотал:

— Мать твою.

И тогда я услышала гул. Рокот. Рев труб Харлеев. И этот рев исходил ни от одного, даже не двух. А множества Харлеев.

Хок повернулся, наклонился, готовый дать отпор. Потом дернул головой и помчался вниз с голым торсом, по дороге указав на меня пальцем и приказав:

— Оставайся здесь.

Я не ответила, и я не собиралась оставаться здесь. Поскольку я переживала свое расставание, кавалерия прибыла, поэтому я собиралась очень быстро свалить отсюда.

Я наклонилась, выуживая из чемодана носки и ботинки, затем схватила трусы, бюстгальтер, футболку, и побежала в ванную комнату, забрав необходимое мне дерьмо и помчалась вниз по лестнице, засовывая его в сумочку, которую повесила на плечо, так я выбежала из дома.

Перед домом я увидела Хока, полное воплощение Ястреба, стоявшего в штанах карго и футболке, босиком, напротив Тэка в противостоянии, если это так можно назвать, перед кучей Харлеев, фары которых освещали всю сцену. Некоторые байкеры стояли у своих мотоциклов, некоторые сидели на них. Только Тек стоял лицом к лицу к Хоку.

Я стала искать глазами Дога и побежала прямо к нему, даже не глядя на Хока и Тэка.

Дог посмотрел на меня сверху-вниз.

— Детка, может, тебе стоит вернуться в дом.

— Возьми меня с собой, — умоляющее произнесла я, он дернулся и спросил:

— Что?

— Возьми меня с собой, — повторила я, схватив его за руку, чтобы показать серьезность своих слов.

Он уставился на меня, немного ошарашенно, потом поднял голову и резко свистнул. Я даже не оглянулась назад. Я дрожала всем телом и со всей силы держала его за руку. С такой же силой я сдерживала слезы, что даже сжала зубы.

Я увидела, как он резко кивнул, потом перекинул ногу на байк. Я догадалась, что это означало — он согласился взять меня с собой, и я не собиралась терять времени и упускать такую возможность. Я села позади него, крепко обхватив руками, положила голову щекой ему на плечо и закрыла глаза.

Я чувствовала рев Харлея и поняла, что мы двинулись, он проехал по широкой дуге по огромному, потрескавшемуся цементному настилу перед бывшем складом, в котором раньше хранились полузаготовки и это место служило для парковки работников склада, а сейчас здесь был дом Хока, и парковка была пустой. Дог выпрямил байк, и мы понеслись прочь.

Я не сразу открыла глаза, ветер гудел вокруг, мое тело совсем заиндевело, пытаясь удержать боль, и я только поняла через какое-то время, что плакала.