Подполковник кивает. Едва ли в знак согласия. Он надышался углекислого газа, вот-вот провалится в сон и умрет. Тек тормошит его за руку.

— Сэр!

Бойцовый Петух вздрагивает, смотрит по сторонам, окидывает взглядом канаву, сломанный фонтан и сдувшийся шатер.

— Я что, главный здесь? — сонно спрашивает он.

— Да, сэр, — отвечает Мишлен. — Больше никого не осталось. Русские мертвы, индус одной ногой в могиле. Китайцы и корейцы задыхаются в шатре.

Как ни крути, вариантов немного. Автобус меж тем все ближе. Похоже, едет прямо к нам. Кто-то выследил нас и решил вмешаться в нашу судьбу. Да здравствуют маскианцы, покорители пустыни! Ни от кого не зависят, сидят тише воды, ниже травы… но появляются как раз вовремя.

Бойцовый Петух последним усилием воли стряхивает с себя апатию и касается шлема Тека.

— Ни с места, вы оба. Пусть сами подойдут. Диджей, сбегай в шатер, подними генералов и скажи, что у нас гости. Чтобы не вздумали открывать огонь.

Диджей на заплетающихся ногах ковыляет к шатру. Спрыгивает в траншею и озирается — не может сообразить, куда дальше. Наконец, до него доходит, что идти можно только в одном направлении — по дну траншеи, и он пошатываясь берет курс на командную палатку.

Мое внимание возвращается к равнине. Каким ветром сюда занесло маскианцев? Счастливое совпадение? Их ближайший лагерь не меньше чем в шестистах километрах к северо-западу отсюда, как раз там, куда упала комета.

Автобус уже в пятидесяти метрах.

Бойцовый Петух поднимает руку. Медленно машет. Машина тормозит и останавливается. Я почти ослеп. Темнота сжимается вокруг меня черным кольцом, но мне все же удается кое-как рассмотреть автобус. Латанный-перелатанный кузов усеян вмятинами, металлические диски на колесах поцарапаны и явно из разных комплектов: серо-оранжевый титан соседствует с ржавой сталью. Видно, машина намотала не одну тысячу километров по пустыне. Одинокий рудокоп? Звучит странно, но почему среди маскианцев не может быть отшельника, который сторонится людского общества? Обидно, если за рулем окажется одинокий старикашка с табачной жвачкой в бороде.

Диджей возвращается, не проходит и минуты. Возможно, я сам не понял, как задремал. Тек трясет меня за руку, а Казах тщетно пытается разбудить Мишлена.

— Что с генералами? — спрашивает Бойцовый Петух.

— Спят или мертвы, — отвечает Диджей. — Этот фонтан и правда был нашей последней надеждой. Простите, ребята.

— Ты ни в чем не виноват, — выдавливаю из себя я.

Мне прекрасно слышно, что говорят товарищи, но не уверен, что они могут разобрать мои слова. На Марсе такая смешная акустика. Все вокруг смешное, а скоро станет еще веселее. Мне не хватает кислорода. Кто-то идет навстречу, но я этого даже не замечаю, пока высокая худощавая фигура в ярко-зеленом гермоскафе не склоняется прямо над нами. Гигантского роста, метра под два.

Несет походные цистерны и наддувный шланг.

— Дать з’ряд? Или ко мне в багги п’йдете?

Мы пытаемся идти за ней, но валимся на землю и чуть не кубарем скатываемся со склона. Я говорю «за ней», потому что мне так больше нравится. Я представляю, что это моя мама или прекрасная ангельская дева. Меня устроили бы оба варианта. Мишлен указывает на Бойцового Петуха. Наша гостья подсоединяет шланг к гермоскафу Руста и пускает кислород. Как только подполковник открывает глаза, она шагает к следующему космодесантнику. Обходит всех. Сознание проясняется, но голова болит адски. Тьма отступает, однако в глазах по-прежнему двоится. Кроме того, я беспрерывно моргаю.

Наша спасительница идет по второму кругу, закачивая в гермоскафы примерно часовой запас воздуха. Управившись с нами, она спускается по насыпи и скрывается в траншее. Мы садимся, наслаждаясь возможностью дышать, и ждем, когда туман в наших головах рассеется. Вряд ли это произойдет скоро.

Маскианка возвращается с корейским генералом. Тек идет следом. Наши глаза встречаются, и он качает головой.

— Пр’стите, — говорит девушка.

Судя по голосу, она совсем юная.

— Слишк’м поздно явилась. А т’перь зал’зайте в багги и прочь п’едем. Как бы др’гие сюда не п’жаловали.

Голос высокий, говорит отрывисто и проглатывает половину звуков. Я когда-то читал про особое произношение, адаптированное под разреженный воздух, но понятия не имел, как оно звучит. Плюс маскианский акцент. Экзотическая штучка. Сквозь экран шлема мне удается разглядеть светлый локон и большие зелено-голубые глаза. Я уже упоминал, что она очень высокая?

— Мы — последние, кто остался? — спрашивает Бойцовый Петух. — Я имею в виду, наша рота…

— Не видела ник’во кроме. Кто’о п’стил радиосигнал час на’д. Я откликнулась и вас н’шла.

Диджей случайно активировал рацию в фонтане и, сам того не зная, спас нам жизнь. Известил о нашем присутствии всех в радиусе ста километров.

Мы плетемся к автобусу, цепляясь друг за друга. Диджей и Мишлен ведут под руки генерала Квака.

— Второе поколение? — интересуется Диджей у фермерской женушки, когда та возвращается, чтобы помочь.

Мы общаемся по рации.

— Не хами, — одергивает его Тек.

— На Марсе р’жденная, — подтверждает она. — То’ко парни? Д’вушек нет?

— Ни одной, — отвечает Бойцовый Петух.

— Скверно! Т’да ведите с’бя х’рошо.

Она по очереди помогает нам забраться в шлюзовую камеру.

— П’местимся все, т’плива в самый раз до штольни д’ехать.

Ну и чудесно. Что бы ни скрывалось за этим странным названием.

Наша спасительница втаскивает в машину генерала и протягивает руку мне. Наши глаза встречаются. А она сильная — для такой-то худышки.

— Д’бро п’жаловать на борт, мастер-сержант Майкл Венн.

Маскианка читает имя на моей нагрудной нашивке, старательно выговаривая каждый звук.

Я расплываюсь в улыбке.

— Спасибо.

— З’лезай шустрее, — уже менее любезно добавляет она.

Я пробираюсь в тесную шлюзовую камеру последним. Девушка задраивает входной люк и раздает нам щетки странной формы. Никогда не видел таких. Фирма «Дайсон». Пыль исчезает словно по мановению волшебной палочки, всего несколько минут — и на нас ни соринки. Маскианка швыряет щетки обратно в ящик.

— Техн’логия «Геккон», — ухмыляется она и открывает люк во внутреннюю кабину.

Мы протискиваемся вслед за девушкой. Салон довольно просторный, два на четыре метра, сквозь лобовое стекло видны ров, насыпь и скорбно застывшие в воздухе лопасти китайского фонтана.

Уходящая вдаль полоска горизонта.

Девушка — по земным меркам ей не дашь больше двадцати трех, по марсианским — в два раза меньше — садится за руль и заводит машину. Автобус отзывается жалобным стоном и электрическим урчанием мотора. Мы оставляем ров позади, поворачиваем на север, а немного погодя на юго-восток.

Устраиваемся как можем — кто примостился на лавку, кто на подвесные сиденья. Салон заставлен всевозможными ящиками и сундуками до такой степени, что развернуться негде, но мы не жалуемся.

— Трясти б’дет, — предупреждает маскианка. — Пр’стегнитесь или за петли п’двесные х’тайтесь.

— Пристегните ремни, джентльмены, нас ожидает ухабистая поездка!

Ви-Деф пытается изобразить хрипловатый женский голос. С хрипотцой проблем не возникает, но в остальном — полный провал. Копирует, как обычно, какую-нибудь кинозвезду. Не могу понять, кого именно, но мне все равно нравится. Сейчас мне нравится все на свете.

Тек и Мишлен хлопочут возле корейского генерала. Края его ран потемнели, стали багрово-фиолетовыми. Дело дрянь. Едва ли Квак протянет дольше нескольких часов. Он поминутно теряет сознание и бессвязно лепечет что-то по-корейски.

Девушка полностью сосредоточена на дороге. Я озираюсь по сторонам. Багги оснащен очень примитивной системой навигации. В потолок автобуса встроено нечто, напоминающее визирную трубу. Очевидно, для наблюдения за звездами. Нижняя половина лобового стекла защищена антипылевыми сетками. Боковых окон нет, и нам не видны проносящиеся мимо марсианские пейзажи.