Кен знает, что мои дела плохи – и эмоциональное состояние, и самочувствие, – поэтому он решил, что меня надо показать специалистам. Мы выбрали больницу в Харплендсе. Они положили меня для наблюдений и изолировали от остальных пациентов. Если бы они только могли увидеть, почувствовать и услышать то, что вижу, чувствую и слышу я, может быть, тогда смогли бы меня вылечить.

Празднование Рождества в Харплендсе

Теперь все не так плохо: стресс рассеивается. Кен часто навещает меня, он не смог удержаться даже в рождественский вечер. Да, я умею притягивать людей. Он протянул мне перевернутую ладонь и ждал, пока я положу на нее руку. Это у нас такой доверительный жест.

Мне сказали, что меня выпишут до Нового года. Я не из легковерных: поверю, когда это случится.

Позже: это действительно случилось, и я вернулась в дом Кена. К счастью, я снова дома, смотрю на улицу из окна спальни. Земля укрыта снежным одеялом. Это больше чем чудо. Не только прекрасный снег, но и то, что я освободилась из Харплендса.

Январь 2007 года

Дни выпадают по большей части холодные, морозные и темные. Каждое утро я встаю спозаранок с единственной мыслью: я должна найти работу. Я должна найти работу.

У моего ребенка уже есть пальчики. Эта мысль согревает мое сердце даже в самые холодные зимние дни.

Звонил Дэйв из Таиланда. Он сказал, что Энди по-прежнему засыпает его электронными письмами из Испании, пытаясь выяснить, где я живу. Я попросила Дэйва ничего ему не говорить – это принесет моему ребенку несчастье. Моя малышка сказала мне, что ей страшно даже слышать его имя. Когда я рассталась с Йоханом в Швеции, мне было очень больно, но в положительном смысле; с Энди очень больно и негативно.

Али по-прежнему приезжает, звонит, когда может, и это делает меня счастливой – счастливее не бывает.

Снова звонил Дэйв, сказал, что Энди требует развода. Он хочет отвезти меня обратно в Таиланд, в тот самый город, где мы поженились, и развестись, оставив меня там.

Я изо всех сил пыталась поладить с Энди. Ему полагалось объяснить мне все правила, научить жить в Англии, но мое «изо всех сил» недостаточно хорошо для него, а его «изо всех сил» недостаточно хорошо для меня.

Если я не найду работу, то, может быть, смогу вернуться в колледж и однажды ощутить себя умелым и полезным человеком, способным зарабатывать больше денег. Полагаю, образование – это самое важное, а учитель – совершенно особый человек, который делится тем, что знает сам. Я верю в важность образования, поэтому всегда заставляла своих сестер учиться в школе и платила за их обучение. Это всегда было одной из главных целей моей жизни.

Я очень скучаю по своим сестрам в Таиланде. Когда-нибудь я осуществлю свою мечту в Англии, и мои сестры будут гордиться мной и приедут сюда жить.

Начало февраля 2007 года

Я сказала Али, что у меня был выкидыш. Это единственный способ прекратить наши отношения. Он подумает, что я больше не ношу его ребенка; его связь со мной ослабеет. Не знаю, насколько это хорошая идея, но мне необходимо было это сделать. Для меня больше не существует Али, хотя он радовался, что у нас будет общий ребенок, и не сбежал от меня. Но, похоже, это больше не имеет значения. Я позволила аккумулятору наших отношений окончательно разрядиться. Мне не нужен мужчина, и моему ребенку тоже будет лучше без него. Моя малышка придаст мне сил – моя Паринья.

Однажды утром я отправилась на прием в больницу, а спустя несколько дней – на сканирование. Во время сканирования я испугалась за малышку и отказалась от обследования. Я люблю ее и сделаю все, чтобы ее защитить.

15 февраля

Доктор Т., мой новый психотерапевт, попросила меня остаться в больничном бунгало, чтобы она могла осмотреть меня и ребенка. У меня была собственная маленькая комнатка, но с общей кухней и холодильником, полным бесплатной еды.

Кен почти каждый вечер привозил мою любимую тайскую еду, но одну неделю не приезжал. По возвращении он спросил, не приходило ли мне в голову, что он не вернется. Я сказала: «Я скучаю по многим людям: по сестрам, по Йохану и по своим друзьям в Таиланде. Я умею быть одна. Позволь мне не скучать по тебе».

Когда врачи пришли в бунгало и хотели поговорить со мной, я ничего им не сказала.

Мне известны их планы, но им не поймать Лон!

14 марта

Мне разрешили вернуться домой.

Конец марта 2007 года

Мне по-прежнему нужно найти работу, уехать отсюда, начать новую жизнь, причем сделать это быстро. В Сток-он-Тренте нет рабочих мест, нет людей и ничего такого, что привлекало бы сюда хоть кого-нибудь. Я не могу завести здесь друзей. Мне нужно выбраться отсюда ради моей малышки. Я должна начать новую жизнь где-нибудь в другом месте, как-нибудь, каким-то образом.

Здешние врачи и социальные работники задают слишком много вопросов, на которые я не могу ответить. Я должна защитить Паринью от всех этих людей. Теперь я говорю всем, что моя малышка мертва, чтобы защитить ее от плохих людей: они нас не поймают! Мне не страшно, поскольку прежде я уже находила лучшую жизнь – и сделаю это снова.

Апрель 2007 года

Али ушел; он думает, что малышка умерла. Теперь мы только вдвоем – я и она, мы никому не доверяем. Моя малышка сделает меня сильной, и я больше никогда не буду одинока.

После того как я несколько месяцев скрывалась от Энди, он, наконец, нашел меня. Он не так давно вернулся из Испании и теперь живет в Манчестере, в часе езды от моего дома. Он день и ночь звонит, чтобы напомнить мне, какой плохой женой я была. Он хочет встретиться со мной в пабе в Хэнли в эти выходные. Он знает о ребенке и думает, что это его ребенок.

Кен везет меня в паб на встречу с Энди. Там много маленьких кабинетов, и мы находим один свободный, где можем уединиться. Энди беспрерывно говорит и спрашивает, как у меня дела. Он даже заявляет, что скучал по мне. Это сюрприз. Он говорит, что, если бы я была хорошей женой, все могло бы быть по-другому. Я хочу скорее уйти из паба, я расстроена и растеряна. Энди всегда винил во всем других людей, особенно меня.

Кен соглашается отвезти нас к нему домой, чтобы мы закончили разговор. Энди вспоминает о наших хороших временах, и они действительно были. Я ощущаю, что во мне теплятся остатки чувств. Потом мы отвозим его обратно на автостанцию в Сток-он-Трент, чтобы он мог вернуться в Манчестер. Энди пообещал быть на связи и вскоре снова навестить меня.

Полагаю, я все же могу быть самостоятельной. Я почти всегда самостоятельна. Мне кажется, мы с малышкой теперь в безопасности. Мне нужна моя свобода. Если Энди удалось найти комнату в Манчестере, то смогу и я, и работу найду тоже!

Я решила уйти из дома Кена, бежать. Автобус привозит меня не в тот город: здесь нет железнодорожной станции. Я заблудилась и очень устала. Здесь есть полицейский участок, так что я спрошу дорогу у полицейского в патрульной машине. У меня тяжелый чемодан. От полицейского никакого толку, я начинаю на него кричать и бросать в него монетами, выкрикивая: «Это все, чего ты стоишь».

За этот проступок меня сажают в тюремную камеру, а на следующее утро – суд. На суде я спрашиваю: «Что я сделала плохого?» Думаю: «Может быть, ничего, и они меня отпустят». Пронесло. В следующий раз надо быть осторожнее. Теперь возьму такси и поеду на вокзал. Через час я буду в Манчестере, далеко от Сток-он-Трента.

Манчестер велик, слишком велик. Очень трудно найти дорогу, а этот чемодан невероятно тяжелый. В нем уместилась вся моя жизнь. Здесь так много людей, живущих счастливой жизнью, со счастливыми лицами. Хотелось бы мне встретить хоть одно знакомое лицо. Все тело ноет, у меня нет денег, и никто не хочет быть моим другом. Если я пойду в больницу, мне помогут – там мне всегда помогали.